Летом в Лесу Мирквихттов было особенно душно, а после дождей чащоба и вовсе становилась непролазной. Вода появлялась даже в тех местах, где раньше было сухо. В такое время болотные черви свободно ползали по светлым лесам, а вырны охотились вдали от водоемов. В жару дельты заболоченных низин мельчали, покрываясь зловонной коркой. Над землей поднимался едкий дымок, под которым плодились гнилоклёны и дымчатые водянки. Таким было царство болот, насекомых и паразитов. Обитатели Крысиной норы отвоевали в нем крошечный кусок, и сражались за него круглый год.

В разгар одной из таких битв, у Ходда закончилось терпение. Раннее утро они с капитаном Катлером провели вне логова. Вот уже несколько дней оба обходили укрепления, раздавали указания крысам и время от времени сами брались за инструмент. Людей не хватало повсюду, а тем, что были, не хватало ума. После того как большая часть его шайки дала деру, в распоряжении остались жалкие тридцать восемь человек. Двадцать из них работали снаружи, углубляя рвы с кольями и выкапывая ямы-ловушки. На холмах, у подножия, в низинах и оврагах, – они были везде. Махая кирками и ударяя лопатами по земле, крысы расширяли траншеи. Некоторые вкапывали колья и подносили деревянные заготовки с соседних полян. Тут и там раздавались удары лопат и приглушенная брань головорезов, неприученных к физическому труду.

В очередной раз обойдя поле брани, Ходд и Катлер спустились к пещере. По дороге они держались сигнальных столбиков, поднимавшихся из густой травы. Когда вокруг Крысиной норы велись работы, Альтмайер с помощниками обходил окрестности и втыкал в землю белые палки. Так воры могли быть уверены, что не наступят в капкан, не провалятся в яму и не заденут бечевку, привязанную к крючку станкового арбалета.

У входа в Крысиную нору столбиков было особенно много, а вдоль каменистых склонов тянулся высокий частокол. Ни ворот, ни тем более рва с водой там не было. Любой мог свободно войти и почти стразу погибнуть.

– Мы слишком усердствуем, – заметил Катлер, вытирая лоб рукавом рубахи. – На подходах они потеряют человек пять не больше. Все знают, что у нас много ловушек, и пойдут напрямик. Лучше заняться укреплением внутренних галерей. В норе есть мертвые зоны, особенно на нижних уровнях.

– Пока есть время, будем укреплять везде, – с раздражением молвил Ходд. – Я хочу, чтоб они захлебнулись в крови!

– Нам бы не помешала пара эквитанских тяжеловозов. Парни устали таскать стволы на своем горбу.

– Так помоги им. Сам знаешь, что рубить деревья вокруг норы нельзя. Чем глуше дебри вокруг, тем больше ловушек можно спрятать.

Катлер разразился сухим кашлем. Коротко кивнув, бывший капитан городского ополчения зашагал в сторону ближайшего оврага. Ходд направился в противоположную сторону. У каждого оставалась незаконченная работа. С раннего утра они только и делали, что ковырялись в земле да таскали камни. Вся эта беготня началась три дня назад, после того как один из дозорных увидел на краю болота неизвестного лучника. В том, что это был лазутчик, Ходд не сомневался. Охотники к нему не забредали, а городской алхимик, которого он часто видел в лесу, обычно держался опушки. Скорее всего, к норе наведывался один из его бывших людей, а может и шпион Кассии.

Спустившись в траншею, проведенную у подножия холма, Ходд снял рубаху и взялся за кирку. Выбивая крошку из влажного базальта, он нанес с десяток ударов, прежде чем его отвлек Альтмайер.

– Тебе чего надо? – не оборачиваясь, произнес Ходд, наблюдая, как на камне растет трещина.

– Вернулся Брэнд с парнями.

– Сколько?

– Шесть свинокрысов и связка перепелок, господин.

Ходд перевел дух, смерив счетовода отрешенным взглядом. Сутулый мужчина в черном дублете нараспашку держал в руках связку хвороста. Переминаясь с ноги на ногу, Альтмайер только плечами пожал.

– И это они за полдня наскребли?

– Эм… Тут уж как госпожа Нигма решит, – вкрадчиво молвил тот, почесав мизинцем кончик бородки. – Зверь нынче пуглив, сам в руки не идет. Говорят, хорошая охота бывает раз в году.

– А хорошие пытки?

Мужчина в дублете послушно склонил голову, уронив на лоб сальную прядь. Будучи счетоводом, он отвечал не только за сокровищницу и ловушки на сторожевом поле, но и за снабжение. Последнее давалось ему нелегко, по мере того как таяло золото, а лучники Брэндана раз за разом возвращались ни с чем.

– Пусть разделают добычу и снова идут, – приказал Ходд. – Дотемна можно обойти всю северную пущу.

– Брэндан сказал, что у Коготона зверя нет.

– Мне плевать! У нас склады скоро опустеют, – взревел Ходд, забив наконечник кирки в трещину. – Эти ублюдки сбежали, прихватив половину запасов. Другую половину сожрали вы. Нам нужна еда, дурак. Сами же потом ныть будете!

– Есть рыба и вяленое мясо. Мы продержимся на нем до конца месяца.

– А что потом? Когда закончится золото, а дичь уйдет в северные леса? Коренья и желуди будем жрать?

Счетовод переминался с ноги на ногу, поглядывая на молодчиков неподалеку, лениво ковыряющих землю лопатами. В какой-то момент он весь сжался в комок и жалостливо зыркнул на него исподлобья.

– Я рассчитывал на поживу с большой дороги, господин. Мы бандиты или кто?

– Ты меня об этом спрашиваешь, выродок? – рассвирепел Ходд, приподнимая кирку.

– Господин, у Брэндана в распоряжении всего шесть стрелков. Даже если они будут приносить шестьдесят фунтов мяса каждый день, нас это не спасет. Запасы мы не заготовим.

– Тогда тебя сожрут первым!

Альтмайер попятился, клятвенно заверив, что отряд снова отправится на север, если потребуется, к Забытому озеру, и без хорошей добычи уж точно не вернется. Ходда такая уверенность даже повеселила. С тех пор, как он совершил кимир, его шайка не только поредела, но и похудела. После того как в норе стало на семьдесят рыл меньше, на складах осталась рыба, сухое мясо, гнилая брюква да вино в неподъемных бочках. Жадные крысы утащили даже репу и мешки с земляным орехом. Свежее мясо Брэндан приносил раз в два дня, и хватало его разве что на похлебку. Тут и впрямь могла помочь только их праматерь Нигма.

– Старый демон, – проворчал Ходд, ударив по камню.

Он невольно вспомнил их последнюю тренировку. Даже в таком положении Олдрич продолжал свои уроки. Вечер начинался с чтения зачарованной книги. Фолиант назывался «Пятое колесо». Глупое название дал некий Ульмстиниал, дабы последователи Ниргала помнили, что они ему все без надобности. В книге описывали дикие ритуалы, в которых почти все время кого-то убивали или насиловали во славу рогатого хозяина. После того как Альтмайер заканчивал чтиво, Олдрич заставлял его облачаться в мантию и уводил в лес. Там Ходд упражнялся со своим новым оружием. Шпага из лунной стали и впрямь была удобнее меча. Ей он последние два дня разрубал и протыкал яблоки, установленные на шестах.

В остальном он попросту терял время, а последняя просьба Олдрича, принести двенадцать детских зубов, и вовсе походила на оскорбление. Неужели старик и впрямь думал, что сын великого пирата будет заниматься таким постыдным делом. Зубы поверженных врагов собирали только дикари. В конце концов, он же не спятивший садист вроде Коловника.

– Сам выбивай им зубы, старый живорез, – уже громче обычного произнес Ходд, несколькими ударами расщепив ломкий камень.

Появилась глубокая трещина. Он без труда расшатал два обломка и подозвал копателей, велев убрать камень, а сам направился к дровяным складам. На ходу надевая рубаху, отвлекся и едва не угодил в ловушку. Какой-то выродок забыл воткнуть рядом белый столб.

– Ниргал меня разорви, – прохрипел он, снимая ногу с замочного капкана.

Может, Катлер и был прав. За три дня вокруг норы почти не осталось свободной земли. Особенно хорошо постарались пильщики и дровосеки. Удальцы смогли заготовить столько кольев, что на них можно было посадить всю шайку Коловника. Сейчас половина из них уже торчала из земли. Катлер приказал вбить заслоны неравномерно, короткими линиями, оставляя между ними пустоты. Таким образом, у врага был выбор – ломиться напрямик через острые пики или обходить их, попадая в ловушки.