Роберт Кеппел кивал и соглашался, хотя понимал, что проведение такого фестиваля – невыполнимая задача.

Тед посоветовал поискать выживших жертв убийцы – точнее, тех, кто мог стать жертвой, но не стал, – например, проституток, которым попадались странноватые клиенты, пытавшиеся нападать на них или увозившие в глухие удаленные места. Все время беседы Кеппел внимательно наблюдал за Банди: тот сильно потел и постоянно морщил лоб. Убийство – единственное, что всегда было у него на уме, – теперь оказалось для маньяка недоступно, и он явно этим мучился.

Чтобы навести разговор на собственные преступления Банди, Кеппел спросил его, не мог ли Ривермен временами проникать в дома женщин и душить их среди ночи. Тед отвечал ему в третьем лице, как будто говорил о Ривермене, но в действительности подразумевал, скорее всего, себя:

– Он постоянно забрасывает удочку то там, то тут, но на большой риск старается не идти. Для такого человека нет ничего сложного в том, чтобы проникнуть в дом и убить женщину. Он так уже делал, но понял, что это слишком рискованно и трудно, и лучше придумать какой-нибудь другой способ.

Очевидно, Банди имел в виду убийство Линды Хили в 1974-м, после которого перестал проникать в спальни к девушкам – вплоть до бойни в «Хи Омега» в Таллахасси четыре года спустя.

После этого Тед пустился в рассуждения о том, что даже жестокого преступника может мучить совесть. Он был в курсе концепции о психопатии, предполагающей, что психопаты неспособны ощущать вину или раскаяние. Но Банди говорил, что совмещение «нормальной» жизни с карьерой серийного убийцы обрекает его на множество тягот, поэтому он жалеет о том, что сделал. Он приводил в пример алкоголиков, которые сильно страдают от чувства вины. Они не могут удержаться на работе, их семьи распадаются, но эти люди все равно пьют. То же самое касается и серийных убийц. То, что человек ощущает муки совести, не помогает ему контролировать глубинное влечение, приказывающее убивать. Однако речь шла не о раскаянии в убийствах. Тед говорил о жалости к себе. Он сожалел не о том, что убивал, а о том, что его поймали.

Кеппел с самого начала знал, что помощи в реальном расследовании по делу Грин-Ривер от Теда не получит. Банди был готов обсуждать психологию убийцы, но не практические аспекты – кто, где, как и когда совершил то или иное преступление, – по-настоящему интересовавшие Кеппела с Райхертом.

Чтобы подтолкнуть беседу вперед, Кеппел показал Банди фотографию из дела об убийстве пятнадцатилетней Кэти Девайн, останки которой были найдены в июне 1974 года к юго-западу от Олимпии. Девочку изнасиловали и зарезали ножом. Она пропала в декабре 1973-го, и в ее похищении тоже подозревали Теда Банди. В последний раз ее видели уезжающей на зеленом пикапе, за рулем которого сидел белый мужчина. В то время в распоряжении Банди был зеленый пикап.

Когда Банди увидел снимок, его лицо окаменело. Глаза широко распахнулись и стали почти черными, он непроизвольно приоткрыл рот. Вены запульсировали на шее и на висках. Однако он очень быстро взял себя в руки, снова переключился в режим «консультанта» и начал рассуждать о том, что могло заставить Ривермена похитить и убить Кэти Девайн. Выдавать себя Банди не собирался.

Кеппел решил ознакомить его с методикой, которая была применена для его поимки, и рассказал Банди про компьютерный анализ, с помощью которого полиция вычислила его имя. Помимо списков всех мужчин с именем Тед и машиной «Фольксваген-жук», в компьютер загрузили данные людей, которые звонили сообщить о потенциальных подозреваемых, имена почти пяти сотен клиентов конного ранчо близ Иссакуа и тысячи двухсот постояльцев соседних отелей, нескольких тысяч сотрудников местных магазинов и заправок, студентов Вашингтонского университета, колледжа Сентрал Вашингтон, колледжа Эвергрин и Университета штата Орегон, а также соседей жертв. Так был получен список из ста наиболее вероятных подозреваемых, и Тед был в первой его четверти. Поэтому детективы рано или поздно добрались бы до Банди, даже если бы он не был арестован патрульным в августе 1975-го.

Это открытие шокировало Теда, который до того был совершенно уверен, что попался случайно. Кеппел лишил его ощущения превосходства над полицией.

Завершая этот в целом непродуктивный разговор, Дэвид Райхерт спросил Теда, что заставило его написать следственной группе.

– Много было причин, – усмехнулся Банди.

Он читал о Ривермене в газетах. У него было на это достаточно времени, поскольку в начале года он пытался совершить побег, после чего его посадили в изолятор. Там он не мог разговаривать с другими заключенными, и его лишили визитов жены, Кэрол Энн Бун, которая успела забеременеть от него во время одного из свиданий и родила Теду дочь. Ему запрещались даже короткие прогулки в тюремном дворе.

Поэтому он тратил все свое время на обдумывания дела Грин-Ривер. И решил, что может помочь следствию. Конечно же, в действительности Тед всеми способами пытался спасти себе жизнь.

В следующие месяцы он постоянно писал Кеппелу письма на пятидесяти, а то и шестидесяти страницах, в которых излагал свои соображения относительно психологии Ривермена и ему подобных, а также давал советы насчет следственных мероприятий. Единственной полезной деталью этих посланий был психологический профиль преступника, который Банди составил в тюремной камере. Во многом он оказался точнее того, что составил для следственной группы знаменитый профайлер из ФБР Джон Дуглас.

Ривермена удалось арестовать только в 2001 году, по результатам анализа ДНК. Им оказался один из первых подозреваемых по делу – Гэри Леон Риджуэй. Всего на его счету было сорок восемь убийств проституток. Он получил сорок восемь пожизненных сроков и сейчас находится в тюрьме.

Одновременно с «помощью» Роберту Кеппелу Банди вел переписку с агентом ФБР Биллом Хэгмайером, сотрудником Отдела поведенческих исследований академии ФБР в Куантико. Хэгмайер обратился к нему в рамках расширенного исследования серийных преступников, которое проводил отдел с середины 1970-х. Несколько раз они встречались лично, но Банди никогда не делал Хэгмайеру открытых признаний, а о своих преступлениях и мотивах всегда рассказывал в третьем лице. В частности, он рассказал, как выслеживал некоторых своих жертв – порой неделями, – прежде чем убить.

В разговорах с Хэгмайером Банди упомянул об убийствах, не фигурировавших в его официальном деле, включая безымянную автостопщицу, которую подсадил к себе в машину в мае 1973 года близ Олимпии. Он сказал, что это была единственная жертва, убитая голыми руками. Ее труп он выкинул в овраг у дороги. После этого он поехал домой и еще несколько недель ждал, что за ним придут. С каждым днем, что он оставался на свободе, Тед чувствовал себя все более уверенным. В конце концов Банди пришел к выводу, что даже убийство может сойти ему с рук. Он перешел черту и не собирался останавливаться.

Он упомянул, что подбрасывал на места, где оставлял трупы, пустые пивные банки с отпечатками пальцев и следами слюны других людей. Примечательно, что Гэри Риджуэй – Ривермен – делал то же самое.

Тед также сообщил Хэгмайеру, что Кимберли Лич стала его жертвой случайно. Якобы он в тот день катался мимо школы в фургоне, рассчитывая похитить мать кого-нибудь из учеников или молоденькую учительницу. Скорее всего, это было ложью – девочка являлась куда более простой мишенью.

Единственной полезной деталью писем Банди был психологический профиль Ривермена. Во многом он оказался точнее того, что составил знаменитый профайлер ФБР Джон Дуглас.

В феврале 1986 года губернатор Флориды Боб Грэм подписал первое распоряжение о приведении смертной казни Теодора Банди в исполнение.

Джим Коулмен и Полли Нельсон, новобранцы в юридической фирме «Уилмер и Катлер», взялись защищать Теда Банди бесплатно. Первое, что они сделали, – обратились к психологу, доктору Арту Норману, с запросом на психологическое освидетельствование осужденного. Их целью было спасти Банди жизнь, опротестовав приговор, вынесенный ему по делу Кимберли Лич. Адвокаты собирались заявить о невменяемости подсудимого, и вердикт доктора Нормана их ошеломил.