Оба сильно напились и из ресторана поехали сначала на набережную, а потом в бар в «Эджуотер-Инн». Несколько раз они обнимались и плакали. Лиз потом с трудом могла вспомнить тот вечер, но по возвращении домой она позвонила Энджи сказать, что Тед останется у нее.

– Я люблю его всей душой и сердцем.

– В таком случае я больше не хочу иметь с тобой дела. Не звони мне и не пытайся со мной встретиться. Я не стану тебя поддерживать в этой кошмарной ошибке, которую ты совершаешь.

Убедив Лиз в своей любви, Тед одновременно убедил ее и перестать сотрудничать с властями. В отчете департамента полиции Сиэтла от 1 декабря 1975 года осталась запись: «Лиз Кендалл больше не сотрудничает; теперь она на стороне Банди».

Чтобы предотвратить новые похищения и убийства, власти были намерены ходить за Банди по пятам и следить за каждым его шагом. Команды Кеппела для этого было недостаточно, и им в помощь были выделены детективы из отделов по борьбе с наркотиками, из полиции нравов и других департаментов. Под слежкой Банди никого не смог бы убить.

Однако он предвидел такой шаг со стороны полиции и заблаговременно подстраховался. Еще до возвращения в штат Вашингтон он связался с Джоном Генри Брауном, хорошо известным в Сиэтле адвокатом, прославившимся своей несговорчивостью и задиристостью в отношении полиции. Банди хотел, чтобы Браун заключил от его имени сделку, избавив его от наблюдения. Но власти сразу же заявили, что ни о какой сделке не может быть и речи из-за высокой степени риска для общества со стороны Банди.

Банди ответил им тем, что стал ускользать от слежки при любой возможности. Тем не менее оба его временных дома (у друзей и у Лиз Кендалл) постоянно находились под наблюдением. Также полицейские дежурили в университете, где Тед проводил много времени. Лиз сердило, что они постоянно находятся на глазах у чужих людей. Несколько раз за ними даже следовал вертолет. Стоило им с Тедом выйти на порог дома, как поблизости заводилось сразу несколько полицейских машин без опознавательных знаков.

Время от времени Тед специально устраивал пробежки в парке, чтобы посмотреть, как будут пыхтеть полицейские у него за спиной. Однажды он явился к Лиз на работу и рассказал, задыхаясь от смеха:

– Ты только представь, не успел выйти на крыльцо, как нарисовались Кеппел с Данном. Их величества детективы собственной персоной. Видно, с ночи меня поджидали.

– Не выспались, – хихикнула Лиз, поддерживая его. – Они с тобой заговорили?

– Ага. Сказали, что-то им надо обсудить, но я отказался. Так они тащились за мной до самой библиотеки. Но они-то кампуса не знают в отличие от меня.

Он заговорщицки подмигнул ей.

– Там есть одна уборная, а в ней двери на обе стороны. Я и вышел через задний ход. Интересно, сколько они меня будут ждать? Ставлю на полчаса.

– Или час, – усмехнулась Лиз.

Она была счастлива, поскольку теперь Тед старался проводить с ней как можно больше времени. Куда бы он ни ходил, он повсюду брал ее с собой. В глубине души она чувствовала, что ему, возможно, просто требуется прикрытие, чтобы люди не считали его маньяком и психопатом, каким «Теда» стремилась выставить пресса, но в любом случае Лиз охотно шла ему навстречу. Он не уставал объясняться ей в любви и повторять, как счастлив с ней рядом.

У нее сохранялись подозрения насчет неверности Теда, в его рассказах проскакивали упоминания о какой-то другой девушке – он говорил, что это просто подруга, – но Лиз предпочитала гнать их от себя. Да, возможно, в Солт-Лейк-Сити Тед за кем-то и приударил, но связь между ними куда прочней, ведь они вместе уже семь лет, и Тед так любит ее дочку и с ее родителями поддерживает отношения – он никогда не променяет все это на случайную подружку.

Очень скоро в Юте Теду предстояло предстать перед судом по обвинению в похищении с отягчающими обстоятельствами (обвинение в попытке убийства сняли за недостатком доказательств), но даже в случае неблагоприятного исхода его вряд ли приговорили бы к длительному заключению.

Однако в Колорадо Майк Фишер продолжал рыть носом землю, выстраивая против Банди дело об убийстве Карин Кэмбелл. Фишер не сомневался, что Банди также похитил и убил Джули Каннингем, Дениз Оливерсон и остальных девушек. Правда, это еще предстояло доказать.

Банди провел дома, в Вашингтоне, около двух месяцев. За это время он успел дважды встретиться со своей приятельницей и коллегой по центру психологической помощи Энн Рул, писавшей материалы для журналов на криминальную тематику. В свое время Энн много ему помогала, одалживала деньги, когда Тед почти не зарабатывал, и всегда была готова выслушать его и утешить.

Вот только он не знал, что она тоже, как и Лиз, сообщала в полицию о своих подозрениях насчет коллеги по имени Тед, который ездит на коричневом «Фольксвагене-жуке». Правда, тогда ее заявление пропало втуне, поскольку таких «Тедов» в штате насчитывалось около двадцати пяти тысяч. Из тюрьмы Тед писал ей длинные высокопарные письма, полные мелодраматических восклицаний о том, каково это – жить взаперти и не иметь возможности даже выкурить сигарету, когда хочется. Энн ему отвечала, высылала небольшие суммы на покупки в тюремном буфете, а также на канцелярские товары и почтовые марки.

Они встретились во французском ресторане в нескольких кварталах от здания департамента полиции Сиэтла, «Брассери Питтсбург». Энн сразу обратила внимание на бороду, которую отрастил Тед, и на то, что он заметно похудел. Он пришел на встречу в элегантных вельветовых брюках и шерстяном пальто. К ее удивлению, никто в ресторане на них не косился и Теда не узнавал. Энн, к тому времени мать четверых детей, на десяток лет старше Теда, распахнула ему объятия. Она знала, что он не сможет заплатить, и предложила угостить его. В ответ Тед пообещал, что пригласит ее в следующий раз, когда будет свободен и снова сможет нормально зараба– тывать.

Он был в приподнятом настроении и, хотя жаловался на слежку, насмешливо рассказывал о том, как ускользает от нее.

– Сворачиваю за угол, ныряю в подворотню, и все, они оторвались. Или, бывает, наоборот: подхожу с ними поболтать. Ты же понимаешь, что я не виноват. И скрывать мне нечего.

Энн он тоже рассказал историю про туалет в университете, где удачно сбежал от Кеппела с Данном.

– Я в тюрьме уже восемь недель, – сокрушался он. – Невероятно долго. Кажется, годы прошли. Но ничего, скоро это все прояснится. Вот-вот пройдет суд. Я уверен, что судья поступит по справедливости.

Энн так и подмывало спросить его: «Тед, признайся, ты все-таки убийца?» Но, конечно, она этого не сделала. Обвинения в убийствах он всячески отрицал. А от тех вещей, которые нашли у него в машине при обыске, просто отмахивался:

– Всякий мусор, не из-за чего было поднимать такой шум.

Они выпили два графина вина, глядя на дождь за окном. Осень в штате Вашингтон – время сырости и постоянных облаков.

Наконец Энн решилась.

– Ты ведь читал обо всех этих девушках, Тед, – начала она. – Тех, что пропали.

– Боже, ну ты-то не начинай! – раздраженно фыркнул он. – Сколько можно! Ничего я не читал. Я, между прочим, готовился к поступлению в университет. И собирался переезжать в Юту. Когда мне было копаться в газетах? И вообще, меня криминальные новости не интересуют.

– Но теперь-то ты должен что-то о них знать? – еще немного надавила Энн.

– Только то, что мне сообщил мой адвокат.

Энн его очевидная ложь смутила. Естественно, он не мог не знать, в чем его пытались обвинить. Однако Тед предпочел не обсуждать этот вопрос. Допивая вино, они поболтали о старых знакомых из центра психологической помощи. На прощание Тед обнял Энн и пообещал быть на связи.

Они встретились еще раз после Рождества, 17 января 1976 года. Тед сразу предупредил Энн, что успешно оторвался от слежки, чтобы повидаться с ней. Встреча была назначена в баре близ военной базы Форт-Лоутон, и они просидели там не меньше трех часов, выпив так много, что под конец оба едва держались на ногах. Но и пьяным Тед ни о чем подозрительном не проболтался. Он до сих пор был убежден, что суд, назначенный на февраль 1976-го, закончится его освобождением.