По иронии судьбы, они встретились с ним не в первый раз. Кёртис, жительница Баунтифула, присутствовала на школьном спектакле во Вьюмонт-Хай, когда была похищена Дебра Кент. Сьюзан сидела в зале, пока убийца выискивал среди публики следующую жертву, и он мог ее видеть. Так или иначе, теперь жертвой оказалась она.
Главный подозреваемый
В конце июля Лиз Кендалл приехала к родителям в Юту. Она понимала, что в их отношениях с Тедом наступает поворотный момент. Или они поженятся, или разойдутся. В первую ночь после ее приезда они с Тедом засиделись за столом допоздна. За бутылкой вина Лиз спросила Теда, продолжает ли он воровать. Он пожал плечами, и Лиз взорвалась.
– Ты что, не понимаешь, что своими дурацкими поступками ставишь под угрозу наше будущее? Может, ты клептоман? Ты ведь собираешься стать юристом, так как ты можешь позволять себе подобные выходки?
Тед молчал, и Лиз продолжила:
– Мне проблемы не нужны, понял? Если тебя поймают, я за тебя не заступлюсь.
Тед вскинул голову и посмотрел ей в лицо. Как всегда в минуты волнения, его глаза из голубых стали почти черными.
– Мне надоело во всем себе отказывать. Тебе этого не понять, потому что у тебя всегда было все, чего ты хотела.
– Но только потому, что я работаю! – воскликнула Лиз. – Работаю с утра до ночи. Да, мне не приходится отказывать себе в необходимом, но и лишнего я не позволяю.
Уже не контролируя себя, под воздействием выпитого вина и собственного гнева Лиз заявила:
– Если продолжишь воровать, я с тобой порву. Вор мне не нужен.
На следующее утро Лиз проснулась с похмельем, но, вспомнив вчерашний разговор, поняла, что ни одного своего слова не забрала бы назад. Она сказала чистую правду. И неважно, что в тот момент она была пьяна.
Вместе с родителями Лиз они поехали в национальный парк Горящее Ущелье в Вайоминге, где родственники отца устраивали рыбалку. Лиз притворялась веселой и довольной жизнью, так что Тед, улучив минутку, сказал ей негромко:
– Я тебя не понимаю. То ты бросаешься на меня, как тигрица, а через пару часов ведешь себя так, будто все прекрасно.
Лиз попыталась объяснить:
– Я хочу лучшего для нас. Я имею в виду, для нас обоих. И меня пугает, что ты способен променять меня на какие-то вещи, которые воруешь.
В тот день рыбалка не удалась, ни одной рыбины они не поймали, и когда было решено разворачивать лодку, на удочку матери Лиз вдруг клюнуло. Поплавок затанцевал, все радостно закричали и замахали руками, а в следующий момент на поверхность воды вынырнул Тед. Оказалось, что он потихоньку спрыгнул за борт и подергал за леску, чтобы их повеселить. Родители еще долго шутили насчет того, что им попалась крупная рыба.
В день, когда Лиз предстояло возвращаться в Сиэтл, между ними с Тедом состоялся еще один серьезный разговор. Лиз сказала, что больше не может поддерживать отношения на расстоянии. Им надо пожениться. К ее вящему изумлению, Тед ответил, что тоже так думает.
– Давай поженимся на Рождество, – улыбнулся он.
Обрадованная, Лиз потащила его в дом, сообщить новость родителям. Но те как-то странно промолчали, и Тед сильно расстроился. Наедине с Лиз он сказал:
– Я думал, что нравлюсь им. Мы столько времени проводили вместе, даже в твое отсутствие. Я думал, они будут счастливы, что все решилось.
Лиз и сама была растеряна. Однажды они с отцом коротко обсудили тот ее утренний звонок, и Лиз сообщила ему, что ей сказали в полиции округа Кинг и Солт-Лейк-Сити: Теда проверили, и он непричастен.
По возвращении в Сиэтл Лиз уведомила начальника на работе, что на Рождество, скорее всего, уволится, потому что выходит замуж. Начальник посоветовал ей как следует подумать. Он считал, что она делает ошибку, выходя за Теда, потому что Тед – карьерист и никогда не будет уделять семье достаточно внимания.
Энджи тоже была не в восторге.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – задумчиво протянула она в телефонную трубку.
Шестнадцатого августа Лиз поехала в домик на озере, принадлежавший семье Теда. Там, из беседы с его матерью, она узнала, что недавно Тед подарил младшему брату дорогой многоскоростной велосипед. Лиз поняла, что подарок был краденый. Значит, Тед предпочел воровство ей и их отношениям.
Едва вернувшись домой, она набрала номер Теда. Он не отвечал. Она позвонила еще раз, поздно вечером – снова тишина. На следующее утро Теда тоже не было дома. И только под вечер следующего дня он взял трубку.
– Я не выйду за тебя, если ты не исправишься! – выпалила Лиз.
Она ожидала, что Тед начнет оправдываться, попробует снова ее убедить, но он как будто обрадовался ее вспышке. Похоже, ее слова об отмене свадьбы стали для него облегчением. На прощание Тед сказал:
– Хочу, чтобы ты знала: я всегда буду любить тебя.
Лиз без сил упала на диван и заорала во весь голос:
– Будь ты проклят, Тед Банди!
После этого они созванивались еще несколько раз – обычно Тед звонил первым. Беседы были странными: они признавались друг другу в любви, сожалели, что совершали ошибки, соглашались, что брак не принес бы им счастья, и тому подобное. Лиз сильно тосковала. Она все еще не могла поверить, что это конец.
Ночью 16 августа 1975 года Тед Банди поехал прокатиться на своем «Фольксвагене» по Грейнджеру, пригороду Солт-Лейк-Сити. Он прихватил с собой «косячок» и, притормозив на обочине, покуривал его, глядя по сторонам. Вокруг было темно и тихо. Около половины третьего он увидел на встречной полосе огни фар, включенных на дальний свет. Рефлекторно Тед нажал на педаль газа, и «Фольксваген» сорвался с места.
К его несчастью, за рулем встречной машины сидел сержант Боб Хейворд из дорожного патруля штата Юта. Он сразу обратил внимание на машину, сорвавшуюся с обочины. Тед забыл включить фары, и «Фольксваген» помчался вперед темный, словно фантом. Хейворд подумал, что здесь что-то нечисто, и решил догнать «жук». Он включил мигалку и погнался за машиной Банди, которая к тому времени миновала, не притормозив, уже два знака «стоп». Когда Банди подъезжал к развязке, ведущей на шоссе, он все-таки вспомнил про фары. Но Хейворд уже не собирался его отпускать.
В последнее время в Грейнджере участились случаи краж, и каждый незнакомец казался Хейворду потенциальным грабителем. Банди прибавил скорость, но патрульный не отставал. Поняв, что убегать бесполезно, Тед затормозил возле заброшенной заправки и торопливо выбросил за окно недокуренный косяк. Запах марихуаны в машине все равно оставался, но с этим Тед уже ничего не мог поделать.
Хейворд, успевший вызвать подмогу, посмотрел, как дверца «Фольксвагена» открылась и из него вылез мужчина с взлохмаченными волосами, в черной водолазке, джинсах и теннисных туфлях. На всякий случай Хейвард достал из кобуры свой револьвер 357-го калибра. Он подошел к нарушителю и потребовал показать водительские права. С улыбкой Тед Банди наклонился и взял их из машины.
Сержант Хейвард посветил на права фонариком и вслух прочитал имя и адрес подозреваемого. Банди смотрел на него в упор, улыбка не сходила с его лица.
– Что вы делали в Грейнджере? – спросил Хейворд.
– Ничего. Просто катался.
– Вы нарушили правила дорожного движения. Ехали с выключенными фарами. И пытались скрыться от патруля.
С этими словами Хейворд – потомственный полицейский, старший брат которого служил в убойном отделе офиса шерифа округа Солт-Лейк-Сити, – подошел осмотреть машину изнутри.
Первым, что он увидел в свете своего фонарика, было отсутствие пассажирского кресла. Оно было отвинчено и валялось на заднем сиденье. На полу между креплениями стояла коричневая спортивная сумка с расстегнутой молнией. В ней сержант заметил несколько вещей, которыми обычно пользуются преступники. В протоколе, составленном позже, было указано, что при Банди нашли «нейлоновую веревку длиной около семь футов, лыжную маску коричневого цвета с черными полосами, коричневую хлопковую перчатку, отделанную кожей, монтировку модели 6577, черную лыжную перчатку из кожи, колготки с прорезанными дырами для носа и глаз, упаковку мусорных мешков, фонарик, отрезок оранжевой проволоки длиной четыре фута, пику для колки льда с красной рукояткой и восемь полос белой ткани разной длины». В багажнике обнаружили пару наручников.
