А вот Дэвид Йоком, заместитель окружного прокурора Солт-Лейк-Сити, штат Юта, думал по-другому и был полон решимости засадить Банди за решетку. До тех пор пока не будет доказана его причастность к убийствам, этот суд был единственной надеждой властей убрать убийцу с улиц города. Никто не сомневался, что, оставшись на свободе, он убьет еще раз.

Суд начался в понедельник, 23 февраля 1976 года. Дело было громкое, и даже перенос его в другой штат не обеспечил бы судью объективными и беспристрастными присяжными. Поэтому адвокат Банди Джон О’Коннелл предпочел суд без присяжных, где вину или невиновность Банди устанавливал бы судья самолично. Это предстояло сделать судье Стюарту М. Хансону-младшему. Вместе с подсудимым О’Коннелл рассчитывал, что Хэнсон станет придерживаться закона и не поддастся влиянию прессы и общественного мнения.

Всем участникам процесса было ясно, что обвинение построено главным образом на опознании Банди Кэрол Даронч, которая была еще очень юной и могла поддаться давлению. Да, она указала на Банди в момент опознания, но насколько стойкой жертва похищения проявит себя, когда О’Коннел вызовет ее на перекрестный допрос? Она давала показания в первый день и, несмотря на слезы и периодические запинки, настаивала на своем: Теодор Банди – тот самый человек, который, представившись полицейским, заманил ее к себе в машину возле торгового центра, а потом напал на нее, притормозив возле школы Макмиллана. Несмотря на опасения обвинителя и детективов, судья Хансон счел показания Кэрол Даронч убедительными. Хотя О’Коннелл пытался их подорвать, засыпая ее вопросами вроде «какого цвета был значок, который он показал, золотистый или серебристый?», защите это не помогло.

Поддержать Банди на процессе приехали мать и отчим. Они искренне верили в невиновность Теда и оставались на его стороне. Лиз Кендалл сначала сомневалась, стоит ли ей лететь в Солт-Лейк-Сити, если там у Теда может быть другая. Однако в четверг вечером она приехала, и Тед встретил ее в аэропорту. Он пренебрег советом адвоката никуда не выходить, чтобы скорее увидеться со своей девушкой. Лиз собиралась остановиться у своей бывшей золовки Джули, которая жила неподалеку от Университета Сиэтла с мужем и двумя детьми. Лиз всегда была близка с ней. По дороге Тед рассказал Лиз, что дело продвигается успешно и что скоро он будет оправдан. Они поужинали в мексиканском ресторане, Тед отвез Лиз к Джули, а сам отправился домой.

На следующий день, в пятницу, Лиз Кендалл была в зале суда – слушала, как Тед давал показания.

Он признался, что солгал полиции и своему адвокату насчет того вечера, когда был арестован. Тед сказал, что перепугался, что его привлекут за употребление марихуаны, и потому придумал объяснение, будто он приезжал посмотреть фильм в автомобильном кинотеатре. Только из-за «косяка» он и пытался сбежать от патрульного. Он проехал несколько кварталов, выбросил пакет с травкой и бумагу для самокруток, а еще пошире открыл окно, чтобы проветрить салон. Больше всего он боялся, что арест может повлиять на его учебу в Университете Юты и на будущую карьеру юриста.

На выходные процесс был прерван и возобновился в понедельник, 1 марта 1976 года, в половине второго дня. Судья Стюарт Хэнсон встал и объявил приговор:

– Суд признает обвиняемого Теодора Роберта Банди виновным в похищении с отягчающими обстоятельствами – преступлении первой степени.

Мать Теда в зале громко ахнула и разрыдалась. Лиз плакала тоже.

Для назначения срока заключения судья затребовал психологическое освидетельствование, на которое выделил девяносто дней. После этого должно было состояться еще одно заседание.

Банди попросил разрешения несколько минут поговорить с родителями, прежде чем его увезут в тюрьму Солт-Лейк-Сити. Но двое детективов грубо схватили его, завели руки за спину и надели наручники.

– Они не нужны, – прошипел Тед сквозь сжатые зубы. – Я никуда не денусь.

Лиз Кендалл на прощание крепко обняла Теда.

– Я люблю тебя. Прости, я очень тебя люблю.

Тед не отвечал. Он покрылся липким потом и весь дрожал. Впервые за все время процесса он показал свой стресс на публике. Перед залом стоял живой мертвец.

– Идем! Пора! Уводите его, – приказал один из детективов.

В тот момент Тед еще не знал, что его положение может стать гораздо хуже, потому что у Майка Фишера в Колорадо наметился прогресс. Власти Юты конфисковали «Фольксваген» Банди у студента, которому он его продал осенью 1975‐го. Фишер собирался лично произвести транспортировку «жука» на автопогрузчике в Денвер, в криминалистическую лабораторию. Он хотел еще раз осмотреть «машину смерти», как окрестили «жук» в полиции, на предмет следов жертв и вещественных доказательств.

Кроме того, его ждали хорошие новости из «Уайлдвуд-Инн». Он заново опросил гостей, которые находились в отеле в прошлом году, когда оттуда пропала Карин Кэмбелл, и одна из них, пожилая, очень вежливая дама по имени Элизабет Гартер, сообщила информацию, которая при первичном опросе показалась ей незначительной, а сейчас внезапно обрела огромную важность.

Тогда, в 1975-м, она приехала в «Уайлдвуд-Инн» с семьей из Калифорнии, и все они стали жертвами «болезни путешественников», как она деликатно окрестила диарею. Большую часть времени Гартеры провели у себя в номере, но когда Элизабет вышла оттуда, чтобы принести страдающим родным супа, ей попался в холле «странный мужчина».

Вообще-то, затевая повторный опрос свидетелей, Фишер делал ставку на то, что кто-то из докторов, Гадовски или Бринкман, узнает Банди на фото. Но показания Элизабет Гартер пришлись как нельзя кстати. Она сообщила, что встреча произошла, когда она направлялась к лифту. Мужчина стоял за колонной, возле комнаты со шкафчиками для лыж. Он держался не на свету, но с его места был хорошо виден лифт и все, кто входил и выходил из него.

Фишер попросил Гартер объяснить, что она подразумевает под «странный».

– Видите ли, – прищурилась она, – там же было очень холодно. Все ходили в лыжных костюмах или в теплой одежде. А на нем не было ни комбинезона, ни куртки. Ни ботинок, ни шарфа, ничего. Он был в светлых брюках, без перчаток. Без лыж!

– И что же он делал?

– Вот именно, что ничего. Просто стоял. Как будто прятался от кого-то.

Фишер показал миссис Гартер несколько снимков мужчин, в том числе Теда Банди, сделанных в день опознания в департаменте полиции Мюррея, когда туда вызывали Кэрол Даронч. Элизабет Гартер уверенно показала на Банди:

– Это тот самый человек.

Фишер, с трудом скрывая радость, попросил ее записать свои показания, поставить подпись и дату. После этого он помчался к себе в офис сообщить новости остальным. Машину Банди он уже доставил криминалистам и теперь ждал от них ответа.

Сам Тед тем временем проходил в тюрьме психологическую экспертизу. Команду экспертов возглавлял доктор Эл Карлайл, успешный специалист, интеллектуал, которому Банди в действительности импонировал. Тем не менее, как врач, Карлайл подозревал, что имеет дело с психопатом.

Теду тоже понравилось разговаривать с Карлайлом, однако он постоянно старался перевести их общение в неформальную плоскость. Как-то раз, когда они выходили из допросной, Банди спросил, правда ли доктор верит в его виновность.

– Не знаю, – ответил Карлайл.

Повисла пауза. Тед ничего не сказал, просто развернулся и пошел к себе в блок. Карлайл был уверен, что Банди виновен, но понимал, что говорить этого не следует, иначе обвиняемый заявит, что в своем обследовании он был предвзятым.

В тюрьме его навестила Энн Рул, которой Банди успел сообщить по телефону, что собирается написать книгу о том, как его несправедливо обвинили. Он хотел посоветоваться с коллегой о том, как это лучше сделать.

Теда вывели к Рул в футболке с надписью «Диагностика» на груди. Она заметила, что он еще сильнее похудел и коротко подстриг волосы. Для разговора их посадили прямо в коридоре, и мимо часто проходили сотрудники тюрьмы, охранники и жены заключенных. Со многими Тед здоровался за руку.