Старший лейтенант дал отмашку, но милиционер, бывший в шинели, через забор не полез. Видимо, посчитав, что одного клоуна, в виде вашего покорного слуги, на сегодня будет достаточно.

И путаться в полах, длинноватого для преодоления препятствий одеяния, никоим образом не вяжется с четью мундира.

Он быстрым шагом приблизился к калитке, протянул руку поверх гладко оструганный и выкрашенных зелёной краской досок и открыл щеколду.

Собака, как и положено, сидящая на цепи, начала заливаться лаем. Но участковый, видимо, бывший здесь частым гостем, решил не доводить дело до крайности и, гаркнув на пса, заставил того поджать хвост и спрятаться в будке.

Из дома больше никто не выходил. И, убедившись, что за беглянкой направился наш сотрудник, Позняков громко забарабанил в двери.

— Откройте, милиция! — Возвестил он хозяевам.

Как будто, после грандиозного шоу, устроенного мной в Василием, кто-то в этих местах был не в курсе.

Хотя… Порядок есть порядок. А представиться, пусть и не очень добропорядочным но, всё-таки советским гражданам, как ни крути, нужно.

Краем глаза наблюдая за разворачивающейся погоней, где цыганка перешла на лёгкую рысь, а отправленный её догонять страж порядка тоже ускорил шаг, я прислушался к происходящему за дверью.

Так чем-то зашебуршели, завозились и, наконец, гремя засовом и, как показалось, недовольно щёлкая аж целыми тремя замками, наконец открыли.

— Что надо, начальник? — Хмуро спросил пожилой хозяин.

При этом явно узнав меня и недобро зыркнув на участкового.

Но что тот, стараясь сохранить хорошую мину, легонько пожал плечами и отвернулся. Сделав вид, что очень заинтересован сценой разворачивающейся на огороде.

Да-да, на том самом, куда отправилась совершать утренний променад юная обитательница хаты и где её догонял наш сотрудник.

— По нашим сведениям, вы занимаетесь незаконным оборотом наркосодержащих веществ. — Многозначительно покосившись на меня, уведомил хозяина Позняков. — И, улыбнувшись одними губами, протянул подписанный начальства ордер. — Вот, ознакомьтесь. Разрешение на досмотр вашего жилища и проведения соответствующих уголовно-процессуальных мероприятий.

«Будулай» взял бумагу и, топорща усы и демонстративно (мол, малограмотные мы, «академиев не кончали»!) шевеля толстыми губами, начал читать.

Явно затягивая время и, хрен пойми, на что надеясь.

Мы тоже не проявляли нетерпения. Ибо зачем?

Всё должно идти своим чередом. Сейчас посланный вдогонку милиционер приволокёт (а, судя по визгливым и пронзительным звукам, издаваемым беглянкой, именно так оно и будет) цыганку. Потом, обшманаем дом. А там, глядишь, и доказательства и неопровержимые улики, найдутся.

И, хотя, наркота немножко не наш профиль, лишняя «палка» отделу не помешает. Хотя, это как майор решит. Может отдаст стралею. У коллег ведь тоже план. А их участие в проведении операции трудно переоценить. Да и демонстративная силовая поддержка сыграла немаленькую роль в благополучном исходе (тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить) затеянного по моей инициативе, сегодняшнего сабантуя.

— Кукла, товарищ майор! — Держа «младенца» под мышкой, громко оповестил успешно справившийся с поставленной задачей милиционер.

Деваху он, при этом, твёрдой рукой держал за шкирку. Не обращая никакого внимания на жалобные всхлипы и льющиеся в три ручья слёзы. Одновременно пресекая попытку шмякнуться на колени или — с этой оглашённой станется! — вообще повалиться на землю.

— Как же это? — Иронично глянув на совсем посмурневшего хозяина дома, протянул Анатолий Викеньтьевичь. — Такая большая, а всё ещё в игрушки играет?

Цыган что-то пробурчал себе под нос. Потом исподтишка глянул на «провинившуюся», отчего та, несмотря на смуглось кожи, сбледнула с лица и сжалась в испуганный комочек.

Видя, что воля у девки совсем подавлена, милиционер отпустил её воротник и, не позволяя упасть, крепко придержал за локоть.

— Отпустите дочку! — Тихо попросил ромал. И, посторонившись и освободив проход, дёрнул щекой. — Ищите.

— Найдём, обязательно найдём! — Многозначительно покосившись на меня, жизнерадостно пообещал Позняков. — И, шагая через порог, кивком позвал за собой. — Приступим, товарищи!

Мы вошли в дом и милиционеры, начали шмонать помещение. Разумеется, с вполне предсказуемым результатом, который был равен нулю. Ну, не идиоты же чавэлы, чтобы держать стрёмный товар на видном месте. То, что было под рукой, отправили с молодкой. А остальные запасы, скорей всего надёжно спрятаны где-нибудь в подполье или на чердаке. Люк на который, вместе с приставной лестницей, находился в неотапливаемых сенях.

Очередная старуха злобно зыркала и что-то бубнила себе под нос. Не иначе, как здоровья и долгих лет жизни незваным гостям желала.

Но осторожность брала верх и никаких высказываний в наш адрес тётка себе не позволяла. Ещё имелся в наличии пацан. Лет двенадцати на вид, он угрюмо смотрел исподлобья но так же не произносил не звука.

Здраво рассудив, что представители старшего поколения будут покрепче чем мелюзга, я дёрнув головой в сторону мальца, спросил разрешения у майора.

— Я поработаю?

— Давай, Коля. — Разрешил он.

И, скрестив руки на груди, отошёл к окну.

Я же, осторожно, чтоб не оставить синяков, взял цыганёнка чуть выше локтя и, приложив небольшое усилие, заставил встать с занимаемого им стула.

— Не трогай сына! — Ощерился «будолай», дёрнувшись в мою сторону.

— Стоять! — Негромко но, с явно выраженной угрозой, предостерёг его Позняков от необдуманных действий. И, дабы у того не возникло никаких иллюзий, процитировал. — Сопротивление работникам милиции карается лишением свободы, сроком до двух лет.

— Я что теперь, в своём доме не хозяин? — Почти прорычал цыган. — Да вы, менты, вообще беспредел творите!

— Поговори у меня. — С ленцой и таким добродушным видом, что даже у меня мурашки пробежали по коже, предложил Позняков. И для острастки напомнил. — Оскорбление сотрудника органов при исполнении карается заключением под стражу на тот же срок.

Дядька засунул руки в карманы и, с недовольным видом, отвернулся к стене. Разве что не плюнул на пол. Хотя, если б и харкнул, так это ж его дом. Хозяин — барин, как говорится.

Ну а я, тем временем, начал неторопливо и методично водить мальчишку по комнате. Краем глаза отслеживая его реакцию и, каким-то неведомым образом считывая частоту пульса, дыхания и даже ощущая подающие невербальные но — вот «мамой клянусь»! — совершенно отчётливые и очень информативные запахи.

Правда, интерпретировать исходящие от потеющего от волнения пацана ароматы толком не мог. Но, судя по тому, что мой внутренний ментор пока не давал о себе знать, ничего вызывающего наш интерес, поблизости не имелось.

Ткнувшись во все углы и, поняв, что ловить здесь нечего, я поволок «индикатор» в соседнее помещение. Которое «мы» обследовали с таким же, ничем не порадовавшим, результатом.

«Ещё не вечер» — Успокаивал я себя. — "Да и, даже если не найдём ничего больше, зелья, обнаруженного в отобранной у молодки кукле, вполне хватит для возбуждения уголовного дела, и направления в суд.

Так как малой не проявлял признаков беспокойства я закономерно решил, что узнал достаточно. Здесь ничего, во всяком случае, по нашему ведомству, нет. И я направился в сени. С намерением обследовать чердак и, как понимаю, имеющийся в каждом доме погреб.

Собственно, на нём и заострил своё внимание. Так как при приближении к ведущей наверх лестнице пацанёнок не волновался. А вот когда проходили по скрытому под циновкой люку в подпол, он явно напрягся и, почти незаметно но, всё-таки различимо для вашего покорного слуги, задрожал.

— Открывай! — Сдвинув ногой тростниковую циновку, приказал я.

— Тебе надо, ты ищи! — Проявив характер, зло буркнул щенок.

— Иш, какие мы гордые! — Хмыкнул я, попутно отвешивая засранцу леща.

Но, усугублять и давить голосом, не стал. А, наклонившись и поминая врага Создателя и одновременно прося у Всевышнего прощения, откинул ведущую в подвал преграду.