Минерва пренебрежительно фыркнула, но не так уверенно, как хотелось бы.

– Ты забыл, что я…

– Крепка здоровьем? – подсказал Грей, высыпая уголь в камин. – Нет, дорогая, я ничего не забыл. Как я могу забыть то, что касается тебя?

Покраснев, она прикусила язык. Хорошо, что они прихватили с собой еду из трактира возле постоялого двора, где меняли лошадей. Минерва только теперь поняла, как проголодалась.

– Может, я приготовлю нам завтрак?

Сбросив плащ, Грей коротко усмехнулся.

– Что там готовить? У нас нет никакой еды, кроме хлеба и сыра. И вина, оставленного нам хозяином дома. Забирайся в постель, там ты быстрее согреешься. А я принесу припасы.

– Но мне надо помыться…

– Помыться? – Грей оглянулся на нее через плечо. На лице его плясали отблески пламени, глаза горели. – Ну конечно! Сейчас я согрею для тебя воды.

– И для себя, – подсказала Минерва, чувствуя, как ее вновь охватывает раздражение. – У нас с тобой одинаковые потребности.

– Как скажешь. – Но ответ Грея прозвучал неубедительно. – Снимай туфли… то есть сапоги. Наверное, они промокли.

Только тут Минерва вспомнила про свою великолепную обувь.

– Ничуть! Это еще одно изобретение, которое поможет определить, сумела ли я найти идеальный материал для новой грязеупорной юбки. По правде говоря, это старый, но усовершенствованный материал.

– Да-да, – равнодушно откликнулся Грей. – Снимай их и иди сюда, погрей ноги. – И он придвинул кресло к камину.

– Ты не слушаешь меня, ну да ладно. С годами ты научишься слушать. И тогда я расскажу тебе все, что знаю о резине и о том, как изобретения Макинтоша и Хэнкока были усовершенствованы двумя никому не известными американцами – Хейвудом и Гудиром. Похоже, сера поможет разрешить все затруднения, связанные с применением резины. Ты же знаешь: резина трескается от холода и плавится от жары. Ну так вот, мои сапоги резиновые.

Замолчав, она взглянула Грею в глаза.

– Минерва, ты неподражаема! Если бы я не сдерживался, то непременно сказал какую-нибудь глупость вроде «тебе следовало бы родиться мужчиной». Ты само совершенство, и ты принадлежишь мне. Твоему уму можно только позавидовать.

Минерва заметно смутилась.

– Спасибо, – пробормотала она, но Грей уже вышел из комнаты.

Не снимая плаща, она села, послушно сняла сапоги и подвинула ноги к камину.

Конечно, Грей прав. Напрасно она надеялась, что он, настоящий мужчина, согласится выполнить ее условия. Он джентльмен и воин, а воины не берут с собой женщин на бой. Грей готовился к битве.

Значит, она для него только помеха?

Но сможет ли она покинуть его?

Отрицательно ответив на оба вопроса, Минерва задумалась. Чем помочь Грею? Как уговорить его оставить ее здесь?

В коридоре послышались шаги Грея. Минерва невольно улыбнулась. Даже звук шагов любимого волновал ее, вызывая в памяти его легкую стремительную походку. От нелепого одеяния пустынного шейха Грей давно избавился, но на нем по-прежнему был потрепанный пиратский костюм. Такой наряд очень ему шел.

Грей принес большой чайник с водой и поставил его на треногу в камине.

– Вода скоро согреется, – кивнул он, – и мы позавтракаем. А потом я выйду, и ты сможешь помыться.

Минерва не ответила. Грей вынул из седельной сумки хлеб и сыр, отыскал в кухне кувшин вина и отхлебнул.

– Кислятина! – скривился он тут же. – Но ничего другого у нас нет.

Вино и вправду оказалось отвратительным, но Минерву это не волновало – она утратила всякий интерес к еде и питью. Нехотя жуя хлеб с сыром и запивая вином, девушка думала только об одном: какой ответ дать Грею, когда он заговорит в следующий раз.

Тем временем Грей устроился в кресле напротив и молчал, не сводя глаз с огня.

Отломив кусочек хлеба, Минерва задумчиво скатала мякиш в шарик.

– Еще вина? – спохватился Грей и протянул кувшин.

Она отрицательно покачала головой.

– Может, сыра?

– Нет, спасибо.

– Как знаешь. – Он поднялся и направился к умывальнику. Отлив из чайника в таз немного воды, попробовал температуру рукой.

– Еще не нагрелась, – сообщил он и поставил чайник на прежнее место.

– И так сойдет, – ответила Минерва. – Холодная вода бодрит.

– Тебе надо согреться и уснуть.

– Напротив – взбодриться. Рядом с тобой мне приходится постоянно быть настороже. Нельзя терять бдительность.

Поколебавшись, Грей налил воды в таз.

– Если уж тебе так невтерпеж, то по крайней мере мойся возле камина. – Он завернул остатки еды и сунул свертки в сумку.

Минерва продолжала следить за каждым его шагом. Каким бы приятным был этот завтрак, если бы не эта ужасная мысль, что вскоре им придется расстаться!

Остановившись перед Минервой, Грей произнес:

– Я посижу в гостиной. Тебе нечего бояться. В случае необходимости я могу и не спать.

Она не ответила, и Грей вышел.

Закрывшаяся дверь отделила их друг от друга.

В доме все стихло. Не слышно было даже шагов Грея в коридоре.

Вскочив, Минерва бросилась к двери, разделившей их.

За дверью стояла тишина.

Она осторожно приблизилась к двери вплотную, приложила ладони к холодному дереву и прижалась к нему лицом.

Тишина.

Да, Грей умел обходиться без сна, как и она сама. Неужели он считал, что все четыре года, пока он где-то пропадал, она спала как младенец?

Если они расстанутся, ее снова ждут бессонные ночи и тоскливая пустота. Что с ней тогда станет?

Минерва закрыла глаза и поняла, что никуда не уедет из этого дома, что бы ни говорил Грей, как бы ни уговаривал ее.

– Я никуда не уеду, – тихо произнесла она. – Больше нас ничто не разлучит. Он – моя жизнь.

Ее голос умолк, сменившись звенящей тишиной.

– Ты моя жизнь! – крикнула Минерва. – Понимаешь?

И она заколотила в дверь кулаками.

– Да! – отозвался Грей так, словно стоял рядом. – А ты – моя. И я обязан позаботиться о тебе. – Рывком распахнув дверь, он застыл на пороге – темный силуэт в сером свете. Его изодранная рубашка напоминала белый флаг.

Впервые в жизни Минерве стало страшно.

– Я не оставлю тебя здесь, – заявила она, бессильно уронив руки. – Если ты умрешь, я умру с тобой.