Добавим, что на поверхностях дольменов и менгиров в Иберии и Западной Европе также обнаруживаются другие магико-религиозные знаки и символы — например, солнце с лучами, топор (атрибут богов грозы), змей (символ жизни, ассоциируемый с предками), олень и т. д. Конечно, эти изображения были обнаружены в различных регионах и относятся к культурам различных эпох, но всех их объединяет принадлежность к мегалитическому комплексу. Возможное объяснение этому лежит либо в разнообразии религиозных идей разных «мегалитических» народов, либо в том факте, что культ предков, несмотря на свою собственную важность, входил и в другие религиозные комплексы.

Десятилетие назад археологи объясняли появление мегалитических культур влиянием мигрантов из восточного Средиземноморья, где коллективные погребения зафиксированы уже в III тысячелетии.[269] По мере их распространения на запад дольмены превращались в гигантские сооружения. Как полагает Глин Даниел, такая трансформация происходила на Мальте, на Иберийском Полуострове и в южной Франции. Он же сравнивает распространение мегалитической архитектуры с греческой и финикийской колонизацией в Средиземноморье или с экспансией ислама в Испании. "Сильная, властная, вдохновляемая эгейскими влияниями религия обязывала их вкладывать такой труд в сооружение могил (или могил-храмов?) и увековечивать образ своей богини-покровительницы, богини похорон. Фигуры богинь, топоры, рога и другие символы переносят нас из парижского региона, из Гавринниса, с Крита — на Эгейское море и даже в Трою. Не подлежит сомнению, что могущественная религия восточно-средиземноморского происхождения питала и воодушевляла строителей мегалитических могил, мигрировавших по Западной Европе".[270] Но религия не была первопричиной их миграции; религия была только "утешением в их изгнании на далеком западе и севере Европы". Народы-скитальцы искали себе новые страны для жизни и руду для торговли.[271]

В своей последней книге Гордон Чайлд рассматривает "мегалитическую религию", распространявшуюся средиземноморскими первопроходцами и колонистами. Однажды принятая, идея сооружения мегалитических могил была усвоена различными обществами, не оказав воздействия на их специфическую конструкцию. Каждая могила, возможно, принадлежала знатному лицу или главе семьи; работу по ее сооружению обеспечивали его близкие. "Мегалитический склеп можно сравнить скорее с церковью, чем с замком, а его обитателей — с кельтскими святыми, а не с норманнскими баронами".[272] «Миссионеры» мегалитической религии, веры, прежде всего, в Богиню-Мать, вовлекали в свои общины многих земледельцев. Дольмены и кромлехи действительно встречаются в регионах, особенно благоприятных для неолитического земледелия.[273]

Сходные объяснения развития мегалитического комплекса предлагались и другими выдающимися учеными, специалистами по древней истории.[274] Однако открытие способа радиоуглеродной датировки и дендрохронологии показало, что такие объяснения неверны.[275] Появилась возможность установить, что мегалитические погребения ("камерные могильники") в Бретани были сооружены до 4000 г. до н. э., а в Англии и Дании такие могильники строились до 3000 г. до н. э.[276] Что касается гигантского комплекса в Стонхендже, то его считали современником культуры Уэссекса, которая была связана с Микенской цивилизацией. Но исследования, основанные на современных методах, доказывают, что комплекс в Стонхендже был завершен до Микенского периода; его последняя перестройка (Стонхендж III) датируется 2100–1900 гг. до н. э.[277] На Мальте период, представленный храмами в Тарксиене и некрополем в Гал-Сафлиени, тоже завершился до 2000 г. до н. э.; поэтому некоторые из его характерных черт не могут быть объяснены влиянием, идущим от минойской культуры бронзовой эпохи.[278] Таким образом, нельзя не прийти к заключению, что европейский мегалитический комплекс предшествовал эгейскому влиянию. Мы имеем дело с серией оригинальных автохтонных творений.

Однако ни доказательство этой оригинальности, ни хронологические перестановки не продвинули вперед решение проблемы мегалитических монументов. Стонхендж часто становился предметом дискуссий, но, несмотря на ряд заслуживающих внимания суждений,[279] о религиозной функции и символике монумента все еще нет единого мнения. Более того, выступая против некоторых рискованных гипотез (например, гипотезы сэра Графтона Эллиота Смита, который считал, что все мегалитические конструкции имеют один источник — Египет времен фараонов), исследователи больше не решаются рассматривать проблему во всем ее объеме. Можно лишь сожалеть об этой робости, ибо «мегалитизм» — это замечательный и, возможно, уникальный предмет исследования. Сравнительный анализ показал бы, в какой мере изучение многочисленных мегалитических культур, не исчезнувших еще и в XIX столетии, может способствовать пониманию религиозных концепций, которым следовали строители доисторических монументов.

Хорошо известно, что за пределами Средиземноморья, Западной и Восточной Европы мегалиты доисторического и протоисторического происхождения распространены на обширной территории, охватывающей Алжир, Палестину, Абиссинию, Декан, Ассам, Цейлон, Тибет и Корею. Что касается мегалитических культур, которые еще продолжали жить в начале XX столетия, то наиболее известные из них были зафиксированы в Индонезии и Меланезии. Роберт Гейне-Гельдерн, который долго изучал эту проблему, утверждает, что обе группы мегалитических культур — оставшаяся от доисторических времен и принадлежащая народам, находящимся на первобытной стадии, — исторически взаимосвязаны, ибо, по его мнению, мегалитический комплекс распространился из единого центра, весьма вероятно — из восточного Средиземноморья.

Чуть позже мы вернемся к гипотезе Гейне-Гельдерна. А пока мы можем суммировать его выводы относительно верований, типичных для ныне существующих мегалитических обществ. Мегалиты имеют отношение к определенным идеям, касающимся существования после смерти. Большая часть памятников возводится в ходе церемоний, назначением которых является защита души во время ее путешествия в загробный мир, но они также обеспечивают вечное загробное существование как тем, кто воздвигал их, так и тем, для кого они были сооружены. Кроме того, мегалиты представляют собой, по существу, зримое воплощение связи между живущими и мертвыми; их назначением было увековечение магической силы тех, кто их построил, или тех, для кого они сооружались, а также обеспечение плодовитости людей, скота и посевов. Во всех ныне существующих мегалитических культурах поклонение предкам играет важную роль.[280]

Монументы служат местопребыванием душ мертвых, когда они возвращаются навестить свою деревню. Но монументами пользуются и живые: место, где стоит мегалит, является одновременно и особой культовой площадкой (для церемониальных танцев, жертвоприношений и т. д.), и центром общественных действий. В мегалитическом культе мертвых генеалогия играет значительную роль. Гейне-Гельдерн полагает, что оглашение генеалогии предков, т. е. основателей деревень и некоторых фамилий было, возможно, частью ритуальных действий. Важно подчеркнуть этот факт: человек верил, что его имя будут вспоминать через посредство камня; иными словами, связь с предками обеспечивается памятью об именах и деяниях, памятью, «застывшей» в мегалитах.