– Судя по тому, что я помню, не очень. Так, посмотрим… – Высокий джакуриец достал маленькую карту. – Нам необходимо пройти до конца этой улицы. Потом свернуть направо, пройти базар, а затем пройти вдоль моста и перейти на противоположную сторону дороги. Там и будет вход на станцию. До отправки поезда осталось…

Тут джакуриец достал из кармана маленькие карманные часы на цепочке и поднес их поближе к морде.

– …45 минут. Там нас будут ждать несколько солдат из внутригородского дежурного поста. Все необходимые документы уже у них, никто из работников станции не станет задавать вопросов.

– Ах, значит, для того, чтоб отвезти документы вперед, лошадь нашлась? – съязвил низкий. – Прекрасно.

«Еще бы кто-то задавал вам вопросы! – подумал про себя пленник. – Кто в здравом уме будет спорить с двумя вооруженными солдатами, тем более с джакурийцами! Им даже документы-то никакие не нужны…»

Эта мысль позабавила Грима, и он невольно усмехнулся вслух. Джакурийцы, услышав это, устремили на него грозные взгляды. Грим понял, что так лучше тоже не делать, и смиренно опустил голову.

– Ну что ж, пошли, – сказал тот, что пониже, – побыстрее сбагрим его этим остолопам и уйдем. Может, даже успеем зайти в трактир на обратном пути, что скажешь?

– Это наша основная цель, – высокий расплылся в довольной улыбке. – Безволосые привозят отличную выпивку к празднику. Но и в обычное время у калидианцев она не самая дурная, как выяснилось. Мы периодически ходим до Роднера с ребятами, когда комендант отсутствует.

– А жизнь у вас здесь все-таки не так плоха, я смотрю? – низкий понимающе закивал головой.

– Вполне. Но если Скалл узнает, забьет до смерти. Это еще один из его пунктиков. Бригадир один раз учуял запах спирта у одного парня в строю и сломал бедолаге десять костей. Он до сих пор с трудом рот открывает.

Низкий удивленно поднял брови.

– Многое я видел, но это даже для задворок через чур. Что с ним вообще такое? Он адекватен?

– Да как сказать… – высокий пожал плечами. – Скорее нет, чем да. К этому надо привыкнуть. Но его есть за что уважать: бригадир Скалл воевал на передовой с первого и до последнего дня войны. Он был на границе, когда атаи вероломно напали, он встретил их раньше всех, он все это видел. Этот джакуриец ненавидит отсиживающихся в штабе всеми фибрами души. Скалл прошел сотни сражений, много славных историй о нем слышал, потом расскажу парочку. Как ни странно, есть даже смешные. Поверь мне, вояка он дикий, совершенно бесстрашный.

– Здорово, конечно, но в этих местах-то это какую роль играет? – спрашивал с недоумением собеседник.

– Да в том-то и дело… – высокий нахмурился и вздохнул. – Война-то кончилась. А старик все еще воюет. То, что сейчас происходит на границе, – это смехотворно, и, похоже, там такие, как Скалл, новым командующим не нужны. Он, вроде как, сам туда хотел отправиться. Как видно, его не пустили.

– И почему?

– Скалл очень принципиальный, жесткий, не гнушается крепкого слова в отношении старших. Вдобавок после многих лет войны у него развилась паранойя. И, возможно, шутки про контузию тоже не совсем шутки… В любом случае, такие как он не нравятся верхушке.

– Потому-то его и отправили в эту глушь… – заключил низкий. – На пенсию идти не хочет, и на передовую его не отправить. Запихнули старого вояку подальше, чтобы на нервы не действовал.

– Да. Только здесь его беды с головой еще больше усилились. Старик пытается на союзнической границе ловить шпионов, как видишь, думает, что теперь Калидиум так же на нас нападет, как тогда это сделали атаи. Это смешно. Я думаю, когда он будет на полном серьезе доказывать руководству в столице свои бредни, его окончательно спишут в утиль…

– Печально все это, – низкий покачал головой.

– М-да. Но а нам-то, собственно, что? – высокий опять пожал плечами. – Скалла заменят, может, Коулток окончательно утвердится в качестве коменданта. Он тоже не подарок, но хотя бы договороспособный. При нем должно быть меньше такого самодурства. И больше свободы, хе-хе.

– Что ж, – низкий поставил руки на пояс, – будем надеяться на самый благоприятный исход для простых солдат, вроде нас. И раз уж Скалла нет, надо ловить момент. Очень хочу узнать поскорее местные «достопримечательности».

– Я покажу на обратном пути одну. Там один особенно пугливый, он не откажется налить за счет заведения.

Оба солдата впервые за все время в пути расхохотались, слушая их гогот, Грим чувствовал неловкость и страх.

Конвой двинулся дальше вглубь улицы.

«Боже, что же делать-то? – волнение Грима росло с каждой минутой. – Где же этот сигнал? Еще чуть-чуть, и меня посадят на этот проклятый поезд. Тогда бежать будет просто некуда!»

Юноша уже начал подумывать о том, чтобы использовать дымовую шашку прямо сейчас, но довольно быстро передумал. Стоит ему наклониться к ботинку, и бдительные солдаты тут же пресекут его жалкую попытку к бегству. Грим взволнованно оглядывался по сторонам: горожане сновали по улице из лавки в лавку, с правой стороны была выстроена настоящая башня из бочек, вероятно, доверху заполненных вином. Рядом с лавкой старого мясника Пейгеля стояли двое людей и громко спорили:

– Это мясо дрянь!

Владелец лавки был одет в грязный, покрытый багровыми пятнами фартук. Размахивая во все стороны куском сырого мяса, он громко ругал, по всей видимости, своего незадачливого поставщика.

– Пейгель, ты, верно, выжил из ума! Этого барана закололи еще сегодня утром, мясо самое свежее, просто превосходное! Сам подумай, разве стал бы я тебе продавать то, что не пожелал бы видеть к ужину на собственном столе?

– Врешь, Аберфорт! – не отступал мясник Пейгель. – Я тебя насквозь вижу, старый пройдоха! Я знаю, как выглядит свежее мясо, а это несвежая дрянь. Ты его в скольких специях извалял, чтоб запах скрыть? У меня сейчас нос к черту отвалится! Ты что, гад плешивый, хочешь праздник испортить, хочешь полгорода отравить, негодяй?

– Да не кричи ты! – Аберфорт стал опасливо озираться. – Не хочу я никого травить, и зря ты так на мясо наговариваешь! А специи эти заморские, для вкуса!

– Я те сейчас дам для вкуса!

Их голоса еще долго слышались позади, голодный Грим по понятным причинам заинтересовался их «беседой». Как только голоса стихли, изможденный парень вернулся обратно к беспокойным размышлениям.

«Ну и где же оно? – Грим продолжал рыскать глазами. Он выискивал хоть что-нибудь напоминающее сигнал, но взгляд не мог найти ничего действительно выделяющегося. – Обо мне забыли… Меня бросили. Как всегда. Видимо, спасать никто меня не будет. Все-таки это была дурацкая шутка. А я повелся…»

Улица заканчивалась, конвой стал поворачивать направо, туда, где был базар. Небольшие крытые деревянные прилавки сегодня пестрили самыми разнообразными товарами: праздничная посуда, разного рода выпечка, вкусный запах от которой можно было уловить за десятки метров, великолепные ма-эринские ковры, с вышивкой столь искусной, что ни один ремесленник из Калидиума не мог создать что-то даже близко похожее.

Одни продавцы пытались перекричать других, в попытке завлечь к себе клиентов.

– Подходите, подходите, друзья! В честь грядущего праздника я снижаю цены на 1/3! Только вдумайтесь, нигде вам не найти подобного предложения!

– Внимание! Я только что вернулся из долгого путешествия в земли атаи! Взгляните на мой товар! Ремесленные произведения искусства, экзотические украшения пустынного народа! Вам выпадает уникальная возможность приобрести все это только сегодня, в честь праздника Авельгельма! Подходите, подходите!

При проходе сквозь торговые ряды мысль использовать дымовую шашку вновь всплыла в голове парня. Он уже перестал надеяться на сигнал и начал подозревать, что шашка бутафорская. Но рискнуть-то все равно надо. Сколько Грим ни оборачивался на своих сопровождающих, те каждый раз пристально следили за каждым его движением.

«Да отвернитесь вы оба хотя бы на секунд десять… Проклятье».