8 декабря 1958 года генерал армии Иван Серов был освобождён от обязанностей председателя КГБ при СМ СССР и назначен начальником Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных сил СССР и заместителем начальника Генштаба по разведке. Формально – для укрепления ГРУ.
На самом деле Серов стал в глазах Хрущёва представлять некоторую угрозу. Серов работал наркомом НКВД Украины в те годы, когда первым секретарем ЦК компартии республики был Хрущёв. Следовательно, он был прекрасно осведомлён о причастности Хрущёва к массовым необоснованным репрессиям на Украине в те страшные годы. Теперь, будучи председателем КГБ, Серов при желании мог собрать достаточно компромата на «верного ленинца» и в бытность его – дважды в разные времена – причастным к таким же репрессиям в Москве и Московской области. Наконец, Серов сыграл важную роль в нейтрализации и аресте Берии, а как справедливо замечено в Талмуде, ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Не только Серов, но сам министр обороны маршал Жуков, принимавший личное участие в аресте Берии, спасший Хрущёва при столкновении того с той же «антипартийной группой», был трусливо снят с поста во время его ответственного визита в Югославию.
Недели две спустя после снятия Серова председателем КГБ был назначен Александр Шелепин.
Став председателем КГБ, Шелепин привёл с собой преданных ему комсомольских работников, которых назначил на руководящие должности, и начал увольнять из органов тех, чья квалификация (а её он определял по наличию какого-либо базового образования) не соответствовала, по его мнению, занимаемой должности.
С самого начала своего управления структурой КГБ Шелепин заявил: «Я хочу коренным образом переориентировать КГБ на международные дела, внутренние должны уйти на десятый план».
Считается, что Шелепин большое значение придавал внешней разведке. Так, по его указанию в ПГУ был образован африканский отдел, а чуть позже – специальный отдел для координации работы разведки и контрразведки в области электронной разведки.
В действительности же, как об этом вспоминают ветераны КГБ и внешней разведки, особой любви к Шелепину они не испытывали. По их мнению, приведя с собой достаточно большой отряд руководящих комсомольских работников, он тем самым выразил недоверие и неуважение к коллективу, которым должен был руководить.
В 1958 году встал на путь предательства и измены ответственный сотрудник польской разведки, руководитель её оперативно-технического подразделения полковник Михаил Голеневский, предложивший свои услуги ЦРУ США. Американская разведка присвоила ему оперативный псевдоним «Снайпер». <…>
В ходе одного из интервью Голеневский признался, что на его решение сбежать на Запад повлияли обстоятельства личного характера. Его жена страдала шизофренией. Болезнь являлась результатом пережитого ею в гитлеровских концлагерях. В семье был малолетний ребёнок. Развестись с женой и бросить ребёнка он не мог, так как боялся испортить карьеру. Во время командировки в ГДР среди его «служебных контактов» была молодая и симпатичная немка Инга Кампф. Через некоторое время их служебные контакты переросли в тёплые личные отношения. К тому же молодая дама давно хотела перебраться на Запад.
Следует подчеркнуть, что информацией, которая касалась других западноевропейских стран, американцы активно делились с их спецслужбами. В этой связи предательство «Снайпера» нанесло советской внешней разведке серьёзный ущерб, который привёл к провалу нелегальной резидентуры «Бена» в Англии и потере исключительно важных для нас позиций в британской внешней разведке МИ-6, которые занимал советский разведчик Джордж Блейк, осужденный в Англии на 42 года тюремного заключения и сумевший бежать из тюрьмы, отсидев всего несколько лет.
С самого начала у Короткова отношения с новым председателем не сложились. И дело заключалось не только в полной профессиональной некомпетентности Шелепина, чьё знание вопросов разведки и контрразведки не выходило за пределы некогда популярных «Рассказов майора Пронина» писателя Льва Овалова, довоенного кинофильма «Ошибка инженера Кочина» и послевоенного «Подвиг разведчика». Если бы только это…
Шелепин принадлежал к расцветшей махровым цветом при Хрущёве категории профессиональных комсомольских активистов. Причём её высшего, самого прогнившего эшелона. Как правило, то были статные, рослые, самоуверенные ребята с непременно мужественными, плакатными лицами. Обязательно – достаточно чётко выраженной внешностью коренной национальности данной союзной или автономной республики.
При распределении обязанностей между председателем КГБ и его заместителями Шелепин оставил за собой руководство главными управлениями разведки и контрразведки, ещё некоторыми подразделениями, в том числе (и это весьма многозначительно) – управлением, в функцию которого входила охрана и обслуживание руководителей партии и правительства.
Представителя КГБ в Германии генерал-майора Александра Короткова председатель невзлюбил сразу и навсегда. За самостоятельность, авторитет во всех структурах госбезопасности, за репутацию выдающегося разведчика, наконец, даже за длинную планку боевых орденов. Масла в огонь подлил один из руководителей разведки, давно завидовавший Короткову. Он внушил Шелепину, что, находясь в Берлине, Коротков якобы работает не столько на КГБ, сколько на руководство ГДР. Доказательство, вернее, одно из доказательств, выглядело для непосвящённых убедительно: «доброжелатель», будучи по делам службы в Берлине, ревниво подметил, что с Вольфом, и с Мильке[46], и даже с самим Ульбрихтом[47] Коротков был на «ты». Он просто не знал, что такое обращение – давняя, с боевых двадцатых годов, традиция немецких коммунистов! А по отношению к Короткову (которого все они знали по пятнадцать-двадцать лет) ещё и особое проявление уважения как к товарищу по общей борьбе.
Коротков действительно пользовался и в Министерстве государственной безопасности, и в Совете министров ГДР, и в Центральном комитете СЕПГ огромным, непререкаемым авторитетом, хотя, разумеется, дело не обходилось порой и без разногласий, споров и даже конфликтов. Как и положено при серьёзной, государственной по значению совместной работе.
Вскоре резидентуре «Бена» удалось добыть и направить в Центр подлинники разведывательных вопросников не только по социалистическим странам и СССР, но и по всем остальным государствам, включая союзников Англии и США. Интересно, что вопросник по СССР, состоявший из трёх разделов, достаточно полно раскрывал истинные разведывательные устремления руководителей английской разведки и их американских партнёров по нашей стране.
Первый раздел, озаглавленный «Сведения особой важности», нацеливал агентуру противника на сбор следующей информации:
«План экономического развития СССР, в частности сведения о военной промышленности и мероприятиях по координации экономики стран социалистического блока в рамках СЭВ или вне его.
Развитие авиации, строительная программа, размеры производства и ресурсы; ввод в эксплуатацию новых боевых самолётов и авиационного оборудования.
Воздушная оборона советского блока и увязывание системы управления и оповещения с ПВО и другими авиационными соединениями. Места нахождения радиолокационных установок.
Состав советских Вооруженных сил: дислокация, нумерация, адреса, включая номера почтовых ящиков всех частей; наличие специальных частей, имеющих на вооружении атомное, бактериологическое и химическое оружие, а также ракеты; переброска и смена частей; оснащение, организация и тактика воздушно-десантных частей; сведения о призыве в армию и увольнении из неё; боевая подготовка и тактика частей.
