В августе 1949 года Филби получил из Лондона телеграмму, в которой ему предлагалось место представителя СИС в США, иными словами – место офицера связи при ЦРУ и ФБР. Он сразу же принял это предложение. В своей книге «Моя тайная война» Филби писал: «В этом предложении просматривались далеко идущие намерения руководства разведки. Сотрудничество между ЦРУ и СИС на уровне центров (но не резидентур) стало настолько тесным, что любой сотрудник, стоявший в списке кандидатов на руководящую должность в СИС, должен был хорошо знать работу американских спецслужб».

Таким образом, с 1949 по 1951 год Филби возглавлял в Вашингтоне британскую миссию связи с американской разведкой ЦРУ и с ФБР. Он установил устойчивые контакты с заместителем директора ЦРУ Алленом Даллесом, с бывшим директором ЦРУ Ричардом Хелмсом и с руководителем ФБР Джоном Эдгаром Гувером. Поддерживал тесные связи с руководителем директората внешней контрразведки ЦРУ Энглтоном[24], которому оказывал помощь в создании его подразделения. В Вашингтоне Филби координировал деятельность британских и американских спецслужб в борьбе с «коммунистической угрозой».

Насколько нам известно, Дроздов не раз повторял, что, несмотря на всё уважение к китайцам, доверять им нельзя, потому как в первую очередь они преследуют свои собственные интересы. Интересы друзей, союзников, партнёров – кого угодно! – для них всегда остаются на втором плане.

И ведь исторический опыт подтверждал его правоту!

Генерал-лейтенант разведки, работавший с Юрием Ивановичем в Китае (будучи, разумеется, не генерал-лейтенантом, а одним из рядовых сотрудников резидентуры) – для простоты назовём его Иваном Юрьевичем, – рассказал нам об одном печально известном моменте, беспрецедентном в истории нашей Службы:

«Ведь до сих пор не нашли того дурака, который это предложил – и это исполнили! Китайцы “купили” нас здорово. После 1949 года они сказали: “Вы нам очень сильно помогли против японцев! И мы теперь самостоятельное государство. У вас были помощники среди наших – надо их всех наградить за это, за помощь!” И наши выдали им список наших помощников.

Все они погибли. Кто – за воровство, кто – за изнасилование, кто ещё за что-то. Погибли все! Это были сорок девятый – начало пятидесятого года.

А кто предложил передать списки – все отрицают: “Не я… не я… не я!”

Но кто-то ведь сказал!»

Вот такая роковая, в полном смысле слова смертельная ошибка. Или предательство. Реально получилось именно так. Не нужно думать, что все изменники предают сознательно – нередко это происходит по глупости, из-за воспалённого самолюбия (но это тоже дурость), а то, напротив, из-за комплекса неполноценности. И что, можно было думать, будто после подобного предательства даже самые истинные коммунисты, искренние друзья Советского Союза захотят помогать СССР? А где гарантия, что ничего подобного не повторится вновь? Юрий Иванович Дроздов говорил, что «ошибочность этого шага сказывается и по сей день».

В том же 1949 году военные добились-таки своего: вернулись в родное ведомство как Второе главное управление Генерального штаба Вооруженных сил СССР.

Выход из Комитета информации военных, освобождение Молотова от обязанностей министра и председателя Комитета самым печальным образом сказались на ранге ведомства внешнеполитической разведки. Отныне Комитет информации числился уже не при Совете министров СССР, а всего лишь при Министерстве иностранных дел. И председателем КИ был впоследствии даже не сам министр, а последовательно два его заместителя: Валериан Зорин и Яков Малик, оба достаточно известные дипломаты. Постоянным заместителем председателя вместо Петра Федотова стал Сергей Савченко, бывший министр госбезопасности Украины.

Комитет информации съёживался, словно шагреневая кожа: после того как из него вышли военные, из его ведения также изъяли и передали МГБ внешнюю контрразведку, обеспечивающую нормальное функционирование зарубежных резидентур и чекистское обслуживание советских учреждений разных ведомств.

29 августа 1949 года американский самолет-лаборатория «Б-52», совершавший регулярные разведывательные полёты вдоль южных границ СССР, зафиксировал повышенный уровень радиации в атмосфере в районе Семипалатинска. На основании анализа проб воздуха и содержания в них радиоактивных веществ американские учёные сделали однозначный вывод: в Советском Союзе произведён взрыв атомной бомбы. Американской монополии в данной области пришёл конец. Это событие подвело итог напряжённым семилетним трудам, в которых участие генерала Судоплатова было незаметным для советской общественности, но достаточно результативным.

Но вдруг в 1949 году Советский Союз испытал свою атомную бомбу. Для этого изрядно потрудились советские учёные. Ускорить и интенсифицировать работу им помогла наша разведка, да и некоторые западные специалисты-атомщики из наиболее разумных, понимая, что чья-либо исключительная монополия на ядерное оружие может привести к мировой катастрофе, аккуратно поделились с советскими коллегами совершенно секретными сведениями. Как мы сказали, создание советской атомной бомбы стало для американцев и их союзников весьма неприятным сюрпризом, который им «преподнёс» генерал-лейтенант Павел Михайлович Фитин, бывший, как мы помним, начальником советской внешней разведки с 1939 по 1946 год и явившийся в ту пору организатором операции «Энормоз», позволившей проникнуть в секреты работы над американской ядерной бомбой. В послевоенное время генерал, официально занимавший не самые ключевые посты в системе советской госбезопасности, сумел обеспечить надёжнейшую защиту атомных секретов своей Родины. А потому неудивительно, что буквально сразу после испытания советской атомной бомбы Фитин был назначен министром госбезопасности Казахской ССР – с должности всего лишь заместителя начальника областного управления МГБ. Но многие историки и авторы этого, что называется, «в упор не видят» и талдычат о том, что якобы «зловещий» Берия сводил с ним какие-то свои счёты. К сожалению, заслуги самого Лаврентия Павловича в деле создания «атомного щита нашей Родины» просто-напросто забыты, чтобы не сказать – зачёркнуты. Ну, это так, к сведению…

Впрочем, вошедшие в раж американцы не успели вовремя остановиться и к началу 1956 года их Комитет начальников штабов «выдал на гора» план Dropshot, что переводится как «Моментальный удар»: вывалить на СССР 300 атомных бомб (несколько позже «реалисты» сократили количество ядерных зарядов до 220), а потом ввести на его территорию 160 своих и союзнических дивизий. О том, что натовские военнослужащие, послужившие на заражённых радиацией территориях, будут по ночам светиться, подобно уличным фонарям, никто не подумал, а вот наличие у Советского Союза собственных ядерных боеприпасов и, соответственно, возможность ответного удара несколько охладили горячие головы, так что постепенно пентагоновские стратеги прекратили развлекать себя составлением планов очередной ядерной войны…

Испытание первой атомной бомбы в СССР вызвало потрясение во всём мире и шок у правящей элиты США. В правительственных кругах США и Англии пришли к выводу, что секреты атомного оружия были похищены советскими агентами, работавшими в американском центре ядерных исследований в Лос-Аламосе, где создавалась американская атомная бомба. ФБР приступило к тщательному расследованию. Активному изучению подверглись все лица, приезжавшие в Лос-Аламос, в том числе и Клаус Фукс. Британская контрразведка взяла Клауса Фукса в интенсивную разработку, а 3 февраля 1949 года он был арестован и позже приговорён к четырнадцати годам тюремного заключения. Учёный вышел из английской тюрьмы в июне 1959 года. Он отказался от престижных предложений заниматься научной работой на Западе и улетел в Восточный Берлин.