«Круглов жестом показал, чтобы я ждал его в приёмной, – рассказывал позже Судоплатов. – Я оставался там часа полтора, моё беспокойство постепенно росло. Я не поверил ни одному слову из того, что сказал мне Хрущёв в заключение. <…>

Вероятность того, что Круглов выйдет из кабинета с приказом на мой арест, казалась вполне реальной. Наконец он появился и сделал знак следовать за ним. Уже в машине он сказал, чтобы я немедленно представил ему собственноручно написанный рапорт обо всех известных мне случаях ликвидации – как внутри страны, так и за рубежом.

У себя в кабинете я составил перечень всех известных мне специальных акций и передал документ в секретариат Круглова».

Много позже Судоплатов понял, что упоминание в разговоре в Кремле и в рапорте Круглову имён Хрущёва, Молотова и Булганина стало его роковой ошибкой.

Очень скоро Павел Михайлович Фитин был вызван в Москву – как представитель «банды Берии», его, так сказать, подручных. А что тут удивительного? Под началом – и даже под непосредственным руководством – Лаврентия Павловича он работал с 1939 года, и на нынешнюю весьма ответственную должность его поставил именно Берия. К тому же в ходе следствия «по делу Берии» выискались материалы, однозначно компрометирующие Фитина. Их было немного, но…

Известно, в частности, что в архивных материалах МВД СССР, касающихся разработки одного из лидеров грузинской контрреволюционной эмиграции Евгения Гегечкори[35], было обнаружено его личное письмо к своей племяннице – Нине Теймуразовне Берия, жене Лаврентия Павловича.

Выступая на заседании 7 октября 1953 года, Генеральный прокурор СССР Роман Андреевич Руденко[36] заявил:

«Необходимо указать, что бывшие сотрудники МВД, занимавшиеся разработкой грузинской эмиграции, зная, что прокуратура собирает доказательства, подтверждающие связь Гегечкори с Берия, не сообщили следствию об этом письме. Так, бывший начальник 1-го главного управления НКВД СССР – МГБ СССР Фитин П. М., получивший в 1946 году это письмо от заграничной агентуры, зная, что письмо хранится в делах МВД, о нём на допросе 18 июля 1953 года вообще не упомянул, хотя специально допрашивался о связи Берия с грузинской эмиграцией. Бывший резидент во Франции Гузовский А. А. и сотрудник резидентуры во Франции Тавадзе И. К. (ныне арестованные) также ничего не показали о письме Гегечкори к Н. Берия, хотя оно было направлено Фитину при сопроводительном письме за их подписями».

Вполне возможно, что это было единственное, что можно было предъявить Фитину, который ни к каким группировкам не принадлежал, ничьим «человеком» не был, – но просто по-порядочному не стал топить бывшего своего начальника… Обошлось ему это очень дорого – ни больше ни меньше как обвинением, что он – «враг народа». Павел Михайлович был отстранён от должности, на него было заведено уголовное дело. <…>

Судьба Павла Фитина тогда действительно не только была неясной, но и, можно сказать, всё висело на волоске. Пока проходило расследование, он числился за штатом, причём в те времена в подобной ситуации военнослужащим денежного довольствия не выплачивали. По счастью, когда Павел Михайлович был заместителем представителя МГБ в Германии, он там имел возможность прикупить две автомашины – не новые, конечно, не шикарные, но для нашей тогдашней жизни вполне подходящие. Теперь эти машины пришлось продать и существовать на вырученные деньги… Накоплений у него не было.

Следствие продолжалось не то полгода, не то месяцев восемь. Что делать с Фитиным, не знали. Вроде бы он постоянно был при Берии, а с другой стороны, было известно, что Берия его не очень любил, по крайней мере к его любимчикам Фитин не относился – это уж точно.

21 августа 1953 года Павел Анатольевич Судоплатов был арестован.

«Первый допрос состоялся в тот же день, поздно вечером. Допрашивали меня Руденко и полковник юстиции Цареградский. Руденко грубым тоном объявил мне, что я арестован как активный участник заговора Берии, целью которого был захват власти, что я доверенное лицо и сообщник Берии в тайных сделках с иностранными державами против интересов советского государства, что я организовал ряд террористических актов против личных врагов Берии и планировал теракты против руководителей советского государства…»

Нельзя сказать, что арест Судоплатова прошёл незамеченным для его коллег по работе и близких друзей. Некоторые из них открыто осудили несправедливость, проявленную по отношению к заслуженному чекисту. Среди последних была, в частности, и Зоя Воскресенская-Рыбкина. После окончания войны она некоторое время работала заместителем, а затем – начальником немецкого отдела внешней разведки.

Когда арестовали Судоплатова, с которым Воскресенская-Рыбкина долгое время работала в разведке (вспомним: она лично курировала молодого разведчика-нелегала в ходе его первой командировки в Финляндию) и который впоследствии был её непосредственным начальником в Особой группе в первые месяцы войны, она выступила в защиту своего товарища и сказала о нём добрые слова на отчётно-выборном партийном собрании, где её выдвигали в партком Управления внешней разведки.

На следующий день Воскресенской-Рыбкиной объявили, что она увольняется «по сокращению штатов». В то же время её должность начальника отдела не была сокращена. До пенсии, как уже отмечалось, Зое Ивановне оставалось проработать около года. Будучи волевым человеком, она стала ходить «по инстанциям», добиваясь справедливого разрешения своего дела. Её направили в распоряжение ГУЛАГа.

Полковнику Воскресенской-Рыбкиной предложили поехать в Воркутинский лагерь для особо опасных преступников на должность начальника спецотделения, которую занимал старший лейтенант, ожидавший замены. Она дала согласие.

21 августа 1953 года по ложному обвинению в причастности к «заговору Берии» Судоплатов был арестован. Ему также инкриминировали преступные связи с «врагами народа» Серебрянским, Малли, Сосновским, Шпигельглазом и другими разведчиками-нелегалами.

Через пару месяцев после ареста Судоплатова всех принятых им на службу в 1953 году бывших «врагов народа» снова уволили.

А 8 октября 1953 года решением Генерального прокурора СССР Серебрянский вновь был арестован «за тяжкие преступления против КПСС и Советского государства». В тот же день была снова арестована и его жена – Полина Натановна.

Берию расстреляли 23 декабря 1953 года. В тот же самый день расстреляли и Всеволода Николаевича Меркулова, а также известных нам Владимира Георгиевича Деканозова, Богдана Захаровича Кобулова и ещё нескольких высокопоставленных «сподвижников», имена которых в этой книге не упоминались…

И только через год, 19 декабря 1954 года, причём именно в тот самый день, когда отмечают свой праздник военные контрразведчики, Военной коллегией Верховного суда СССР был приговорён к расстрелу и сразу же расстрелян Виктор Семёнович Абакумов, бессменный и единственный руководитель контрразведки «Смерш».

Многие источники утверждают, что Павла Михайловича Фитина отправил в отставку без пенсии Лаврентий Павлович Берия. Неудивительно, такому злодею одним грехом больше или меньше – ровным счётом ничего не изменится! Но есть ещё и версия, что убрал его с должности Никита Сергеевич Хрущёв, потому как во время войны Фитин представил в ГКО, в ЦК (или куда там ещё) документы, проливающие свет на судьбу Леонида Хрущёва[37], сына нынешнего первого секретаря от первого брака: якобы тот попал, если не сам сдался, в плен к гитлеровцам. Ну и «Никита», как обычно именовал своего не очень удачливого вождя весь советский народ, не то решил наказать бывшего начальника разведки, не то заставить его замолчать. Да тоже как-то сомнительно…