Коррехидор поблагодарил за помощь, и они пошли дальше.

— У нас по крайней мере появился хоть кто-то, за кого можно зацепиться. Запомним и двигаемся дальше.

Финансовым положением ведала заместитель ректора по учебной части. Та самая дама, что столь любезно уступила им свой кабинет. Как оказалось, она преподавала ботанику и устроила зимний сад на втором этаже.

— Да, я отвечаю за получение платы за обучение, — проговорила она, взглянув в лицо коррехидора лукавыми раскосыми глазами, — держать специальную штатную единицу Попечительский совет полагает нерациональным, вот и взвалили сию почётную миссию на мои плечи, — притворный вздох должен был красноречиво продемонстрировать стойкость, с какой эта достойная женщина несёт свой тяжкий крест.

— Скажите, кто из студентов-юношей испытывает затруднения материального плана?

— Затруднения? — госпожа Розе́ру всплеснула руками, — что вы такое говорите! Какие могут быть затруднения у людей, отправивших своих детей в самое дорогое и самое элитарное учебное заведение во всей Артании? Нонсенс!

— И всё же я прошу вас ответить на мой вопрос.

— Извольте. Ничего о финансовых затруднениях, испытываемых семьями наших студентов, мне неизвестно, — она поправила ворот блузки, — плата всегда поступает вовремя и в соответствующем объёме. В минувшем году однажды случилась задержка банковских переводов, но это проблема Королевского банка, а не клиентов.

— Понятно, — вздохнул Вилохэд, его стройная теория начинала трещать по всем швам, — спасибо.

— Постойте, господин полковник, — ещё один выразительный взгляд, позволяющий предполагать, что в молодые годы эти оленьи глаза разбили немало мужских сердец, — ваш вопрос вскрыл одну странность. Уж не знаю, пригодится вам это или нет, но знать стоит. Обычно у нас за обучение платят родители, и деньги они переводят через банк. Но вот один студент всегда вносит плату сам и, что самое удивительное, постоянно наличными деньгами. За всё время, пока я занимаюсь этой деятельностью, такое случается впервые.

— Любопытно, — подался вперёд коррехидор, — назовите его имя.

— Это — Юийчи Савара, студент выпускного, четвёртого курса, — Вил и Рика переглянулись.

— Он всегда вносит деньги сам. Причину, по которой он так поступает, я никогда не спрашивала. Задолжностей за ним нет, посему и оснований интересоваться таким поведением я не усматривала.

Рика и Вил едва дождались, пока словоохотливая заместительница ректора закончит подробный рассказ, насколько это необычайно, и выразит удивление, что прежде сия странность ускользала от её внимания.

— Удивительное дело, — восклицал Вил, когда госпожа Розеру вспомнила про неотложные дела и покинула их, — этот самый Савара с самого начала был у нас на глазах, но почему-то не попал в подозреваемые.

— Если на ошибаюсь, мы говорим о симпатичном изящном парне с рыжеватой копной волос и очень тёмными глазами? — уточнила чародейка.

— Да, о нём. Савара жил в одной комнате с Кензи, — коррехидор загнул палец по своему обыкновению, — более того, он убирался в комнате бывшего соседа, как он сам изволил выразиться, за скромное вознаграждение. Затем он заходил в комнату убитой Саюси, — загиб второго пальца, — и знаете, что интересно, — Вил посмотрел на чародейку со странным выражением лица, — он ведь так и не сказал нам, что ему понадобилось на месте преступления.

— Зато он проявил похвальную сдержанность и хладнокровие при виде трупа, — добавила Рика, — и поразительную осведомлённость в установлении причины смерти. При этом он не замедлил объяснить свои знания внезапной кончиной дедушки, произошедшей буквально у него на руках.

— Вас это удивляет? В юном возрасте столкновение лицом к лицу со смертью, да ещё и близкого человека, просто не может не оставить следа в душе.

— Меня настораживает, не столько специфические познания (в конце концов, интерес к криминалистике сам по себе не является криминалом), а его стремление обосновать наличие и происхождение это самого знания. Обычно люди не спешат поведать, откуда им известен тот или иной факт. А тут и дедушка, и инфаркт, и внешний вид покойника.

— Я понимаю, ЧТО на вас произвело впечатление, но не понимаю, к чему вы клоните, — задумчиво проговорил Вилохэд.

— Я клоню к тому, что Савара поспешил объяснить своё знание, словно боялся, что его могут в чём-то заподозрить.

— В чём? Юноши подчас кичатся собственной осведомлённостью в различных вопросах. И Савара — не исключение.

— Ну не знаю, — пожала Рика плечами, — может, он скрывает что-то, какие-то случаи из биографии…

— Если подумать, он страдает от болезни сустава, живёт рядом с Кензи, и комната, которую мы обнаружили девственно чистой, располагается как раз рядом. Всё сходится.

— Что будем делать? — спросила Рика, — припрём своими доводами к стенке и вынудим сознаться?

— Нет, — покачал головой Вил, — нам абсолютно нечего ему предъявить. Ни одной улики, одни умозрительные заключения. Что мы можем ему предъявить? Прихрамывание? Торговец подержанными вещами не разглядел толком его лица, опознать не сможет. Нам не доказать, даже магией, что кольцо из Клуба детективов, побывавшее в нескольких руках и, не удивлюсь, если вычищенное для придания ему товарного вида, именно подозреваемый снял с пальца убитого Кензи. К тому же, он мог украсть перстень из его комнаты, когда убирался там. Друг не раз упоминал безалаберность сына Шоколадного короля, тот мог просто потерять кольцо. Допрос и подозрения могут лишь спугнуть преступника. Сбежит, и лови его потом по всему королевству. Поэтому для начала свяжемся с его родителями и выясним, причину наличных денег и заодно наведём справки о том, какие прегрешения Савара может скрывать от общественности.

— Естественно, — заявила госпожа Розеру, — у нас есть контакты всех семей студентов. Во-первых, часть студентов — несовершеннолетние, и перед их родителями мы несём ответственность за жизни и здоровье студентов, оставленных под нашей опекой.

Она потеснила коррехидора за своим столом, извлекла из ящика пухлый ежедневник, полистала его и продиктовала номер магофона семьи Савара.

Для звонка они отправились в кабинет ректора. Но все попытки связаться с родными студента пропали втуне. Номер оказался неработающим.

— Не понимаю, — покачала головой заместитель ректора по учебной части, — может быть, его родные просто переменили номер?

Вил позвонил Тураде и велел навести справки о семействе Савара из города Мира́яга.

Адъютант полковника Окку справился с поручением шефа с похвальной быстротой. Только ответ его удивил не одних только представителей Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя.

— Семья Савара — средняя ветвь клана Пальмы, — докладывал Турада, — проживает не в Мираяге, а на севере, земли их клана граничат с герцогством Оккунари — родными землями вашего сиятельства.

После этого он продиктовал правильный номер магофона главы рода.

— Так Юийчи Савара — древесно-рождённый? — потрясённо воскликнул коррехидор, — быть того не может!

— Нет, нет, ваше сиятельство, — ответствовал его адъютант, — в этом нет сомнений. Пальмовый клан, средняя ветвь, третий сын. Не наследник, ему — двадцать два года. В семье ещё две дочери, обе младшие.

— Что вас так удивило? — спросила чародейка, когда Вил повесил трубку, — то, что они — ваши соседи по землям, или же, что род Савара относится к Пальмовому клану?

— Более всего меня удивило благородное происхождение этого рыжего парня, — последовал ответ, — у меня в голове не укладывается, что древесно-рождённый, да ещё из средней ветви клана, убирался за скромную сумму в комнате товарища.

— Да, да, — тётка Вила тоже покачала головой с видом человека сокрушённого горькой новостью, — я почему-то всегда считала, что он из семьи промышленников. А тут такой позор!

— Что за позор? — продолжала недоумевать чародейка.

— Дорогая невеста Дубового клана, — проговорила госпожа Докэру, а у её заместителя при этих словах слегка округлились и заблестели глаза, — вам простительно маленькое незнание, вы ведь всего несколько месяцев назад вступили под древесный полог дубовых ветвей. Людям нашего круга не пристало трудиться. Сие унизительное, неподобающее поведение. Позор.