— Значит, все убийства вы совершили из-за боязни разоблачения вашей аферы с документами? — подытожил коррехидор.

— Да, но и торговля наркотиками, вернее обнародование моей роли «мелочишкой» было абсолютно нежелательным, — склонил голову парень, — пришлось пожертвовать Кензи и Андо, дабы избежать разоблачения и тюрьмы, Сюсю — то же самое, плюс — прямая дорога к обвинению в первом убийстве. У меня не было выбора. Можно даже сказать, что это было своего рода самозащитой.

— Выбор есть всегда, — веско сказал коррехидор, — только вы его сделали не тот, что надо. Вы, господин Оси, обвиняетесь в убийстве Ютако Кензи, Майны Андо и Роны Саюси. Незаконной торговле яталем и проживанием в Артанском королевстве по украденным документам. Вы арестованы, Меллоун, наденьте на обвиняемого Хикару Оси наручники и отвезите в коррехидорию. Вашу судьбу решит Королевский суд.

Рика с облегчением покидала Кленовый институт. Тягостная сцена с прощания с господином Саварой испортила настроение, особенно его слова о том, что он, будучи по натуре человеком сурового нрава, никогда не говорил своему младшему сыну, насколько тот ему дорог.

— А теперь вот не смогу сказать ему этого никогда, — горько заметил он, когда они прощались, — не повторяйте моих ошибок. Жизнь скоротечна и может оборваться в любой момент.

Вил попрощался с тёткой, пожал руку несчастному отцу, извинившись за беспокойство, причинённое Королевской службой дневной безопасности и ночного покоя клану Пальмы.

— Поскольку мы успешно завершили расследование, — проговорил он уже в магомобиле, — я, как ваш непосредственный начальник, позволяю вам не возвращаться в коррехидорию и провести остаток дня по своему усмотрению. Составление всех отчётов окладывается до завтрашнего дня. Я доложу его величеству о результатах. Куда вас отвести? — спросил он после паузы.

— Сэр Вилохэд, Вил, — тихо произнесла чародейка, — я бы хотела поговорить.

— Я к вашим услугам. Если разговор короток, то можем сделать это возле вашего дома. Но для более длительной беседы могу предложить либо поехать ко мне и отобедать в резиденции Дубового клана, но, почему-то мне кажется, вы предпочтёте нейтральную территорию.

Рика энергично кивнула.

Коррехидор развернулся на бульваре Кружащихся листьев, и очень скоро улыбчивая официантка провожала их в отдельный кабинет «Дома шоколадных грёз».

Вил сделал заказ. Он не торопился помочь спутнице начать разговор. Просто сидел и пил глайс из сока лайма и абрикосов.

— Однажды, когда я была маленькой, — сделав глубокий вдох, начала чародейка, — кажется, мне было тогда лет пять, моей старшей сестре подарили чайную пару необыкновенной красоты. Представьте только, это был настоящий делийский поющий фарфор. По широкой поверхности волнистой чашки летели сказочно красивые журавли, а при лёгком соприкосновении с серебром раздавался нежный протяжный звук, отдалённо похожий на клич журавля. Но самым чудесной оказалась ещё одна особенность этого произведения искусства: если посмотреть на стенки чашки напросвет, то были видны тени других, призрачных журавлей.

Принесли заказ — пышное весеннее парфэ, щедро посыпанное шоколадной крошкой и засахаренными лепестками сакуры. Однако ж, Рика не испытывала ни малейшего желания пробовать это чудо кулинарного искусства.

— Естественно, что малявке вроде меня, поющий фарфор в руки не давали, — продолжила свой рассказ чародейка, — но тем сильнее меня обуревало желание хотя бы ещё один разочек услышать журавлиную песнь и увидеть летящие тени, которые начинали двигаться, если наклонять чашку в разные стороны. Однажды я выбрала подходящий момент, к нам в гости приехала моя бабушка, и все домашние были заняты. Пробравшись к буфету, я извлекла из картонного чехла фарфоровое сокровище и наслаждалась журавлиными криками. Серебряную чайную ложку я добыла в том же буфете. Наслушавшись вдоволь пения делийского фарфора, я подняла чашку над головой и принялась поворачивать её так и сяк. Лучи уходящего за гору солнца окрасили журавлей в розовато-золотистый цвет. Но потом случилось то, что должно было случиться: в попытке разглядеть ускользающую тень одной из птиц, я уронила чашку, и она раскололась на три почти равных части.

Вил едва заметно усмехнулся.

— Это теперь я могу говорить об этом так столь спокойно, — чародейка грустно покачала головой, — но тогда я была просто в шоке. Попыталась соединить части чашки магией, но лишь оплавила один край. В итоге я со всей возможной осторожностью сложила осколки, чтобы сохранить видимость целого, и поставила картонный чехол на место.

— Осмелюсь предположить, что ваша проделка недолго оставалась тайной?

— Именно. Скандал выдался грандиозный, я получила сполна и за самовольство, и за кривые руки, но более всего за то, что малодушно скрыла свой проступок. Именно тогда бабуля сказала мне про повинную голову и меч. «Если бы ты не проявила порицаемого мною малодушия, а сразу, честно призналась в том, что разбила чашку сестры, — сказала она, — у меня был бы шанс спасти фарфор. Но твоя глупая попытка восстановить всё самой, испортила дело.» Так вот, — Рика глубоко вздохнула, — я считаю, что испортила наши отношения и задела ваши чувства своими необдуманными словами, произнесёнными в момент душеного смятения и сомнений. Прошу вас простить меня, — она встала и поклонилась по всем правилам вежливости, — мои чувства к вам разительно отличаются от тех слов, и я бы очень хотела, чтобы наши отношения стали…

Рика не успела договорить, руки четвёртого сына Дубового клана подняли её, прервав поклон. Вил наклонился и нежно поцеловал её.

— Я так надеялся, что вы отвергли меня не всерьёз, — губы Вилохэда были мягкими и настойчивыми.

— Мне ужасно стыдно, — пролепетала чародейка, пока Вил просто прижимал её к груди и гладил по волнистым волосам, — и ужасно страшно, что вы никогда больше не захотите поцеловать меня.

— Захотеть-то я, конечно бы, захотел. Но вот стал бы? Я никогда не целую женщин, которые ко мне равнодушны.

Рика счастливо вздохнула любимый аромат свежескошенной травы, которым пахла рубашка коррехидора, крепко обняла его и вдруг осознала, что ей ужасно хочется попробовать парфэ.