И про то, какое решение было мною выбрано в той безысходной ситуации, тоже никому не расскажешь, особливо бывшему легавому. Решением оказалась месячная выручка нашего публичного дома, которую при некоторой ловкости и проявленной смекалке мне удалось утянуть. Потом случилась Империя Алого лотоса (отсюда ни в жисть не выдадут в Артанию даже детоубийцу, слишком уж тёплые воспоминания у местных о временах кленового владычества). Половина денег улетела магам-медикам. Аппетиты у них, доложу я, охрененные. Правда, помогли. Но лишь наполовину. Не болит, разве что перед тайфуном, хромота почти исчезла. Ту, что осталось удалось компенсировать чуть раскачивающейся походкой. Так что многим кажется, будто у меня такая особенная манера двигаться. Ох, и быстро же закончилась вторая половинка моих денежек, на два года только и хватило, при том, что житьё моё было без шика — просто нормальное хорошее житьё. Пришлось потом всякое попробовать, а в итоге осесть на Медицинском факультете Университета Алого лотоса. Но теперь мне новая дорожка открывается.

— Ну-с, что тут у нас? — это Тагсин заявился сранья. Перегаром на пять сяку разит, зенки красные. На носу аж сосуды полопались.

Натянул фартук и к свеженькому покойнику. А я домой, мне мои законные шесть часочков отдыха полагаются. Только хотел старому алкашу пожелать доброго дня, как он очки свои с захватанными стёклами на кончик носа спустил и говорит так, между прочим:

— Хикару, я чуть не позабыл. Тобой тут Служба расследований интересовалась. Велели к одиннадцати часам в деканат Медфакультета зайти.

— Чего это им от меня надо? — спрашиваю, а сердце так и забилось. Враз предчувствия самые нехорошие в душе ворохнулись, — может, знаете?

— А того и надо, Хика, что тебя в ограблении трупов подозревают, сие по грамотному именуется «мародёрством», — и брови сивые нахмурил, — кажется, двух недель нет, как к нам мужичка одного доставили. Не забыл, поди, пожилой гражданин в Торговом квартале внезапно скончался, когда рыбу покупал. Его к концу недели родственники опознали и забрали, помнишь?

Ещё бы не помнить этого покойника! Полтыщи ло́ттов, как с куста, да и ещё кое-какие ценности в мои карманы перекочевали. Киваю, но лицо при этом делаю самое невинное.

— Так вот, Хикочка, родаки этого покойника его хоронить по делийскому обряду удумали, — продолжал мой начальник и гаденько так сощурился, — а ты, — говорит, — знаешь, как в Делящей небо хоронят?

Я лишь плечами пожимаю, поскольку об обычаях наших соседей имею более чем отдалённое представление, а Тагсину только того и надо. Лоб наморщил, большой секционный нож кверху поднял и заявляет, будто лекцию студиозусам читает:

— В Делящей небо имеется обычай покойнику в ротовую полость закладывать серебряную монету, дабы блеск серебра освещал ему Посмертные пути. Оказалось, что у нашего клиента кто-то, уж не знаю, кто, — секционный нож выписал замысловатую фигуру в воздухе и вперился в мою сторону, — снял золотые коронки с зубов бедолаги.

— Я-то тут каким боком? — изображаю искренне удивление в голосе, которому позавидовали бы артисты королевского театра. Вот и обучение притворству в публичном доме пригодилось, — может, мужику уличные грабители коронки повыбивали. Вы ему в рот глядели?

— Глядел, — прищур Тагсина стал ещё гаже, — я, Хикару, своими обязанностями не манкирую. Трезвый или пьяный, а то, что коронок золотых у него полон рот был, запомнил. Так что, при чём ты тут, или же не при чём, в деканате следователям объяснять станешь. А коли не придёшь, пеняй на себя. Я в полиции служил и всякого навидался, что с беглыми подозреваемыми у нас делают. Искреннее не советую.

Я киваю, заверяю, что честному человеку нет оснований скрываться от правосудия и нарочито спокойным шагом покидаю морг. А в голове бьётся только одно слово: «Бежать!» И бежать немедленно. Стараюсь взять себя в руки и рассуждать спокойно. Раз пригласили в деканат, а не заявились прямо в морг с кандалами, значит, я пока что попадаю в число подозреваемых, и есть вероятность, что на квартире меня засада не ждёт. Однако ж, опасно домой заходить, оченно даже опасно. Вдруг про деканат так, для отвода глаз сказали? Хорошо, что я сбережения свои в банке держу. Сперва в банк, а потом на первый корабль и прочь из этой чёртовой Лотосовой империи. Благо в кармане у меня лежит козырная карта, она — мой пропуск в новую жизнь. Спасибо вам, боги, за ещё один шанс!

Погода стояла такая, что идти в коррехидорию не было ни малейшего желания. Рика подставила лицо ласковым лучам солнца и подумала, что хорошо бы в такой день податься куда-нибудь на природу, ничего не делать, только наслаждаться первыми днями мая, слушать пение птиц и, лёжа на траве, любоваться проплывающими над головой облаками. Крупная рыжая кошка из соседнего дома бесстыдно растянулась прямо на тротуаре, отогревая бока, а прохожие вежливо её обходят, умиляясь игре солнечных лучей в пушистой шерсти.

До церемонии королевского бракосочетания оставалось целых две недели, а его величество Элиас уже издал эдикт о праздничных днях, кои он дарует своим верноподданным по этому случаю. Выходных насчитывалось целых пять, и чародейка не без удовольствия прикидывала, на какие приятные дела сможет потратить столь чудесно перепавшие бездельные дни.

В Королевской службе Дневной безопасности и ночного покоя всё, наконец, возвратилось на круги своя. Младший штаб-офицер Акечи Рёва благополучно отбыл к месту основной службы в Адмиралтейство. Все сотрудники коррехидории (и в немалой степени сам четвёртый сын Дубового клана) вздохнули с облегчением: потому как с уходом Акечи закончились без малого три недели бесконечных придирок и неисчислимых мелочных требований касательно внешнего вида сотрудников, аккуратности прихода на службу и своевременного покидания оной. Притихший Турада возвратился в приёмную полковника Окку. Он похудел и посерьёзнел настолько, что у чародейки даже отпало желание переиначивать его фамилию на Дурада. А вместе с ним вернулись пирожные из Дома шоколадных грёз и восхитительный жасминовый чай, в умении заваривать который адъютанту просто не было равных.

Рика шла и гадала: прошли ли минувшие выходные дни в столице Артании спокойно, или же в прозекторской её поджидают зарезанные, утопленные или абы-каким иным образом умерщвлённые сограждане. При входе ей невольно вспомнился штаб-капитан Акечи, не поленившийся вытребовать со склада Королевского Адмиралтейства матроску для чародейки, ибо «офицеру Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя надлежит одеваться подобающим образом». Платья и костюмы от портнихи Дубового клана его, видите ли, не устраивают! Матроску Рика надевала всего единожды и то, поскольку проспорила коррехидору желание. А тот вместо обычного совместного похода в ресторан или театр потребовал облачиться в форму, заботливо припасённую его новым адъютантом.

Трупов за выходные не прибыло, поэтому Рика посвятила утро понедельника доделыванию тех дел, что остались с прошлой недели без её внимания. Перенесла в журнал записи со случайных листочков, никак не получалось избавиться от привычки кратко записывать заметки по вскрытию на всём, что только попадалось под руку.

— Эрика, — вошёл в кабинет четвёртый сын Дубового клана, — у нас срочный вызов.

Вилохэд Окку был необычайно хорош в своём лёгком светлом костюме. Он позволил своим чуть вьющимся волосам немного отрасти — в высшем свете Кленфилда появилась новая мода.

— Убийство? — приподняла бровь чародейка, — и, судя по тому, что выезжаете лично, либо скандальное, либо оно каким-то боком касается сильных мира сего.

— По поводу убийства пока не совсем ясно. Но по двум остальным пунктам попали в точку. В Кленовом институте произошёл несчастный случай, подозрительно смахивающий на гэнроку. Двое студентов обнаружились в заднем дворе. Разбились, упав с крыши Астрономической башни. Возьмите всё необходимое, и едем. Я пока выведу магомобиль. Вот ведь Акечи! — по-мальчишески улыбнулся Вил, — две недели требовал, чтобы согласно Протоколу об обеспечении безопасности сановных лиц я ставил свою колымагу во внутреннем дворе, теперь я могу парковаться, где желаю, а проклятая привычка заставляет заезжать во двор!