— Ваши речи положительно пронизаны житейским смыслом, — сказал коррехидор с улыбкой, — и в логике рассуждений вам не откажешь. Так что пока начнём прорабатывать версию самоубийства. Для начала неплохо было бы навестить обе семьи, выразить соболезнования, а заодно и выяснить, были ли причины для ухода из жизни у наших влюблённых. Если причины сии существовали, то насколько они окажутся серьёзными и способными подтолкнуть к гэнроку. Полагаю, моя любимая тётушка не откажет нам в содействии с домашними адресами погибших студентов.

В коридоре их нагнала задохнувшаяся от быстрой ходьбы молодая женщина в строгом тёмном платье классной дамы.

— Господа, господа! — воскликнула она, переводя дух, — меня послала госпожа Докэру. Она просит вас как можно скорее прийти в её кабинет.

— Что случилось? — нахмурился коррехидор.

— Я не знаю хорошенько, — смутилась классная дама, — но назревает какой-то скандал.

— Иду, — ответил Вил.

— Вас проводить?

— Нет необходимости, я уже сориентировался, где мы находимся.

Женщина кивнула, искоса ещё разок поглядела на красивое лицо четвёртого сына Дубового клана и изящными короткими шажками удалилась прочь.

— Я этого так не оставлю! — гремел из-за двери кабинета ректора незнакомый мужской голос, — безобразие! Только моя воспитанность удерживает меня от грубых ругательств, какие в полной мере могли бы выразить обуревающие меня возмущение и злость! Я просто…

Вилохэд не стал дослушивать возмущённую тираду до конца, он постучал из соображений формальной вежливости и распахнул дверь. В кабинете госпожи ректора бушевал лысый или бритый наголо мужчина в дорогущем тёмно-сером костюме. Он смолк на полуслове и обернулся в сторону вошедших.

— Вилли, — с облегчением воскликнула госпожа Докэру, — наконец-то!

Её несколько растерянный вид сменило привычное выражение спокойного превосходства, она поправила волосы, кашлянула и произнесла:

— Господин Кензи, имею честь представить вам коррехидора Кленфилда, полковника Вилохэда Окку, младшего сына Дубового клана.

— Не могу сказать, что я рад знакомству с вами, — к ним повернулся пожилой, но явно следящий за собой мужчина.

Лицо его в другой время возможно было бы посчитать располагающим к себе: открытое, с обширным лбом, чуть крючковатым коротким носом и складками у рта, какие обыкновенно бывают у людей, склонных улыбаться по всякому поводу. Однако, в данный момент светлые глаза с опущенными книзу уголками смотрели колюче и без приязни, на виске вздулись жилы, а рот кривила гримаса недовольства.

— И вам, госпожа Докэру, не удастся напугать меня присутствием представителя Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя, одним богам ведомо каким боком оказавшегося тут, — он проигнорировал чародейку, причислив её к случайной спутнице коррехидора, — я требую немедленно выдать мне тело сына, дабы моя семья могла должным образом подготовиться к церемонии погребения!

— Сие никак невозможно, господин Кензи, — уже с еле сдерживаемым раздражением ответила тётушка Вила, и по её лицу было заметно, что она повторяет эту фразу далеко не в первый раз, — тела погибших детей отправлены в коррехидорию для произведения всех необходимых следственных действий.

— Какие могут быть следственные действия! — Шоколадный король еле сдержался, чтобы не жахнуть по столу кулаком, — что вы тут за балаган устроили? Мой сын упитый свалился с вашей чёртовой башни, а вы вызываете следаков вместо того, чтобы всеми возможными способами обеспечивать безопасность своих подопечных. А ведь родители доверили вам не только их образование, но и жизни. Не пытайтесь прикрывать собственные просчёты фиговым листком древесно-рождённого родства! И какие, позвольте узнать, следственные действия вы намереваетесь проделывать с телом моего несчастного сына, полковник? — теперь он не менее свирепо поглядел на коррехидора.

Рика терпеть не могла, когда её вот так вот откровенно игнорируют, будто бы она — неодушевлённый предмет интерьера, поэтому решила немедленно поставить на место разбушевавшегося родителя.

— Поскольку версия несчастного случая не нашла подтверждения, — заявила чародейка холодным тоном, приличествующим младшей невесте Дубового клана, — в данный момент отрабатывается версия двойного самоубийства, и я смогу…

— Простите, дамочка, — прищурился Кензи, — вы, собственно, кто такая? Назовите хотя бы одну причину, по которой меня должно интересовать ваше мнения по какому бы то ни было вопросу? Версии! Самоубийство! Окститесь, двое молодых людей поднялись на башню, дабы с приятностью провести вечер, но, упившись вином, попадали вниз. И случилось сие исключительно по недосмотру и попустительству руководства Кленового института! — перст указующий обвиняюще вперился в ректора Докэру.

— Отвечу вам по пунктам, — повысила голос рассерженная чародейка, — я — коронер Кленовой короны, чародейка и практикующий некромант. И вас хватает наглости обвинять Кленовый институт в том, что ваш сын получал спиртное в коробках ВАШЕГО же фирменного шоколада? — она недобро прищурилась, — в его комнате мы обнаружили целый склад как полных, так и пустых бутылок. И не вздумайте даже пытаться убедить нас, будто бы сие безобразие происходило без вашего ведома! У, как вы изволили выразиться, ребёнка не достанет ни ума, ни возможностей организовать подобную доставку.

— Я, — хватая ртом воздух проговорил Шоколадный король, — я, ничего не знал. Если то, что вы говорите правда, это дело рук моей дражайшей супруги. Она в Ютако души не чаяла, во всём ему попустительствовала…

— Говорит ли младшая невеста Дубового клана правду⁈ — это уже Вил вмешался в разговор, — да за одно предположение, что может быть иначе, вы встали бы со мной к барьеру, Кензи! — он намеренно опустил обращение «господин», дабы подчеркнуть разницу их положения в обществе, — благодарите богов, что Устав запрещает мне немедленно вызвать вас на дуэль, ибо в данном случае я нахожусь при исполнении служебных обязанностей. Но предупреждаю, ежели с вашей стороны впредь мною будут замечены иные проявления неуважения в мой адрес или же в адрес моей невесты, я найду вас во внеслужебное время, и моя рука не без удовольствия прогуляется по вашим щекам.

— Полно, Вилохэд, полно, — проговорила недовольная поворотом дел госпожа Докэру, — имей снисхождение к родителю, потерявшему любимое чадо. Горе застило разум нашего гостя, и он позволил себе лишнего. Что же касается наличия спиртного в комнате вашего сына, то я могу с полной ответственностью заявить, что раз госпожа коронер заявляет, то так сие и есть. Я, право слово, шокирована не меньше вашего и обещаю в кратчайшие сроки разобраться в ситуации. Все виновные понесут соответствующие наказания. И, можете быть уверены, наказания эти окажутся весьма чувствительными!

— Мне нет никакого дела до ваших производственных разборок, — обрёл дар речи Шоколадный король. Ему удалось взять себя в руки. Он глядел в пол и говорил коротко и отрывисто, — почему вы решили, будто спиртное предназначалось Ютако? Его сосед по комнате мог организовать подобное для себя. Купить нашу продукцию по карману, кому угодно. Мы предоставляем покупателям широкий ассортимент. Если Юта погиб, это ещё не означает, что он — конченый пьяница.

— Во-первых, — ответствовал вместо своей тётки коррехидор, — никто не утверждал, будто ваш покойный сын имел пристрастие к спиртному. В комнате обнаружено качественное тёмное пиво. Во-вторых, Ютако Кензи проживал в комнате совершенно один, да и само предположение, будто он позволил складировать у себя чужие напитки вкупе с упакованными для отправки бутылками, лишено смысла. Оно противоречит логике.

— Как один? — удивился отец покойного, — я точно помню, как Юта не один и не два раза рассказывал о соседе по комнате. Они не сказать, чтобы совсем уж хорошо ладили, но и не враждовали. Говорил, что парень знает жизнь, с девушками обходиться умеет и всё такое. Что с ним случилось? Его исключили? Ведь они учились на одном курсе и выпуститься должны были тоже вместе.