— Даже не высказывай эту мысль. — Я снова взглянула на поле. Ашер и Винсент, слава богу, все еще игнорировали друг друга. — Это вполне может случиться.

— Если это так, на чьей стороне ты будешь? — спросила Карина у Бруклин. — Команда Ашера или команда Винсента?

Блондинка сморщила нос.

— Никакой команды. Мне нравится спорт, а не игроки. Они слишком самоуверенны.

Это был типичный ответ Бруклин. Мы постоянно переписывались с того вечера, как познакомились, но я все еще не знала о ней многого. Я знала, что она выросла в Калифорнии, была начинающим диетологом и могла носить конский хвост, как никто другой, но это было все. У нее был впечатляющий талант поддерживать полноценный разговор, не раскрывая ничего о себе.

— Согласна, — сказала я. — Поверьте тому, кто имеет к ним отношение. Слишком самоуверенны.

Карина выгнула бровь.

— Это говорит девушка, встречающаяся с игроком.

— Ну... — Я поймала взгляд Ашера, когда он осматривал толпу, его взгляд скользил по разным секциям, пока не нашел меня. Тысяча трепещущих крыльев наполнила мою грудь. — Он другой.

Мои друзья издали добродушные стоны, но мне было все равно. Мир сузился до озер интенсивной зелени и жара взгляда Ашера. Электричество загудело между нами, просочившись под мою кожу и зажигая каждое нервное окончание.

Мы не могли сделать многого с моим братом и тысячей других присутствующих, но нам это и не было нужно. Дело было не в том, что мы говорили или делали; дело было в том, что мы чувствовали.

Затем, прямо перед тем, как команды закончили разминку, Ашер ухмыльнулся и подмигнул. Это произошло так быстро, что я бы пропустила это, если бы уже не смотрела на него, но этого было достаточно. Тысяча крыльев умножилась на миллион, и я не смогла сдержать ответную ухмылку на лице, когда игроки заняли свои места для начала матча.

Когда я наконец отвела взгляд, мои друзья с удивлением смотрели на меня.

— Это так сладко, что отвратительно, — сказала Бруклин. — Я хочу это.

— Я не хочу, — сказала Карина. — Я бы никогда не сделала так.

— Правда.

Я намеренно не вмешивалась в их разговор, который прекратился с началом матча.

Мы кричали и болели за «Красных» и стонали, когда «Зеленые» забивали гол. Игроки представляли собой смесь профессионалов высшего уровня и любителей. Иногда это делало игру неравной, но энтузиазм толпы и оживленная атмосфера были настолько веселыми, что никто, казалось, не возражал.

Это был также первый матч, в котором мы увидели, на что способны Ашер и Винсент, когда они не вцепились друг другу в глотки. Возможно, это были относительно низкие ставки или тот факт, что они играли ради благотворительности. Как бы то ни было, они играли так хорошо вместе, что «Красные» доминировали в первом тайме. Сочетание нападения Ашера и защиты Винсента привело к двум голам, которые вызвали на стадионе восторг у публики.

А затем случилась катастрофа.

Менее чем через минуту после начала второго тайма один из «Красных» сфолил на одном из «Зеленых». Игрок «Зеленых» рухнул на землю, и крики радости оборвались так внезапно, словно кто-то отключил звук у тысячи человек.

Обе стороны окружили рефери, их руки дико жестикулировали, когда они спорили с человеком с суровым лицом. Я не могла слышать, что кто-либо говорил, но никто не выглядел счастливым.

Ашер и Винсент нахмурились, и после минуты бурного обсуждения судья покачал головой. Он принял решение.

— «Зелёные» получили пенальти.

Кто-то помог травмированному игроку покинуть поле, и снова возник небольшой переполох, когда «Зеленые» объявили о замене нового игрока.

Я прищурилась, пытаясь разглядеть лицо нового игрока.

Когда я это сделала, мое сердце ушло в пятки. Холодное ощущение проползло по моему горлу и заполнило мои легкие.

— Ни за что, блять. — Карина точно выразила мои чувства. Она схватила меня за руку, ее глаза стали размером с обеденную тарелку.

Я не видела запасного игрока во время разминки. Я не знала, почему он был на матче или почему он был в Лондоне, точка, но не было никакой ошибки в этих темных волосах или дерзкой улыбке.

Мой желудок сжался от недоверия, когда он выбежал на поле.

Из всех, кто мог бы заменить травмированного игрока «Зелёных», это должен был быть он. Рафаэль Пессоа. Мой бывший парень.

Головы Ашера и Винсента дернулись к нему, словно львы, почуявшие добычу. Их тела напряглись, а одинаковые тени потемнели на их лицах.

О-о, нет. О-о-о, нет, нет, нет.

— Это нехорошо, — сказала Карина. — Это совсем нехорошо.

Бруклин нахмурилась. Она не знала о Рафаэле, поэтому понятия не имела, почему мы так паникуем.

— Почему? Что не так?

— Ну, — мой рот был на вкус как пенни. — Я думаю, ты получишь ту драку, на которую надеялась.

— Что он здесь делает? — выплюнул Винсент со своего места рядом со мной.

Я не был уверен, с кем он разговаривает, так как он не знал, что я знаю о Скарлетт и Рафаэле, но я все равно ответил очевидным образом.

— Он запасной.

— Ни хрена. Я имел в виду то, что он делает здесь, на матче.

Это были первые слова, которыми мы обменялись за весь день. Мы поприветствовали друг друга жесткими кивками в раздевалке, и, полагаю, мне придется поблагодарить его позже за то, что он согласился играть в последнюю минуту. Однако я предпочел жить в отрицании этого как можно дольше.

Было ли это зрелым? Нет.

Волновало ли меня это? Тоже нет.

У меня не было ответа на вопрос, почему Рафаэль был в Лондоне, когда он жил в Бразилии и играл в Испании, но один из других игроков «Красных» дал объяснение.

— Я слышал, что он думает вернуться в Премьер-лигу. Может быть, он услышал о матче и захотел поучаствовать, — сказал он.

Низкий рык раздался в моей груди.

Я никогда не был большим поклонником Рафаэля, но после того, как Скарлетт рассказала мне о том, как подло и трусливо он с ней расстался, я возненавидел этого человека всеми фибрами души.

Судя по хмурому взгляду Винсента, он чувствовал то же самое. Он смотрел на бразильского форварда с большим отвращением, чем когда-либо относился ко мне.

Матч возобновился, прервав наш разговор, но новое напряжение задыхалось на поле. Первая половина была ради развлечения; эта половина была ради мести.

Я не хотел побеждать «Зелёных». Я хотел их разгромить.

К сожалению, несмотря на свою тупость в личной жизни, Рафаэль был хорошим игроком, и ему удалось забить гол головой на десятой минуте тайма.

Разочарование захлестнуло меня.

Мы с Рафаэлем шаг за шагом сравнялись в борьбе за мяч. Я торжествовал, когда успешно отбил мяч у него и поймал его, прежде чем другой игрок успел подскочить, но едва успел позлорадствовать, как он упал на землю, схватившись за колено.

Судья свистнул, и матч был остановлен. Из толпы раздались крики свиста.

— Он подставил мне подножку, — сказал Рафаэль, когда рефери подошел, чтобы разобраться. Он указал на меня, его глаза блестели от... это были слезы?

Господи Иисусе. Ему следует бросить футбол и заняться актерством.

— Это чушь. Я его не трогал! — возмутился я.

Винсент подошел к нам.

— Рефери, ты видел эту игру! Мы все ее видели, — возразил он. Он указал на Рафаэля. — Он всегда вытворяет эту хрень. Как сказал Донован, он его не трогал.

Либо он хотел победить достаточно, чтобы проглотить свое отвращение и защитить меня, либо он просто ненавидел Рафаэля больше, чем меня. Или и то, и другое.

Я бросил взгляд в его сторону.

По иронии судьбы, Винсент поддержал меня в этом, когда он сделал то же самое, что и Рафаэль во время Чемпионата мира. На самом деле, то, что он сделал, было в миллион раз хуже. Разница между получением красной карточки на Чемпионате мира и назначением пенальти команде соперника во время благотворительного матча была такой же, как между горой Эверест и кротовой норой.