А её собеседник продолжал:

– Правда, король Генрих, мой дядя, с которым я встретился по пути сюда в Дувре, утверждал, что лучшее пиво варят в Англии. Однако я с ним не согласен и хочу угостить его мехеленским пивом во время нашей новой встречи.

Мари немного приуныла:

– Я не знала, Ваше Величество, что Вы собираетесь в Англию.

– Наоборот, Генрих VIII должен скоро приехать в Нидерланды перед тем, как отправиться на встречу с королём Франциском. Тётушка считает, что я должен попросить у английского короля руки моей кузины, принцессы Марии.

– Но я слышала, что она уже обручена с дофином.

– Ну, и что же? Вот я, например, сначала был обручён с нынешней королевой Франции, потом – с младшей сестрой Генриха VIII. Однако Марию Тюдор выдали замуж за короля Людовика ХII, а после его смерти она поспешила выскочить за герцога Суффолка. Взамен Франциск предложил мне в жёны свою золовку, но в итоге моей невестой стала его старшая дочь. Когда, не дожив и до двух лет, принцесса умерла, её заменила новорожденная сестра. И, хотя она пока жива, неизвестно, закончится ли наша помолвка браком…

– Надеюсь, когда я вернусь, Вы ещё будете в Мехелене? – после паузы спросил Карл.

– Не знаю, Ваше Величество. Это будет зависеть от того, чем закончатся переговоры, которые ведёт с Вами мой муж от имени герцога Лотарингского.

– А, насчёт брака моей сестры Екатерины…

Император сделал знак лакею и тот снова наполнил до краёв его чашу. На этот раз он пил не спеша и, вытерев пену с губ, произнёс:

– Поклянитесь, баронесса, сохранить в тайне всё, что я сейчас скажу, даже от своего мужа.

– Клянусь, Ваше Величество, – с готовностью откликнулась молодая женщина, подумав, что ей не впервой что-то утаивать от Рене.

– Так вот, прибыв в Испанию, я первым делом решил вместе с моей сестрой, нынешней королевой Португалии, навестить матушку в Тордесильясе. Но когда мы с Элеонорой зашли в комнату, то застали её в самом жалком состоянии…

Помолчав немного, Карл, словно сделав над собой усилие, продолжал:

– Оставаясь физически крепкой, она неделями и даже месяцами не покидает кровать. Матушке всё время мерещится кот, якобы раздирающий на куски тела её отца и мужа. Компанию ей составляют всего лишь две женщины. При этом она не позволяет убираться в своей спальне и её постоянной пищей служат только хлеб и сыр, которые оставляют возле её дверей. Нас с Элеонорой она не узнала и приняла как чужих, не позволив даже поговорить с Екатериной. Из-за того, что моя младшая сестра родилась после смерти отца, её решили оставить в Тордесильясе вместе с матушкой как бы ей в утешение. Кровать Екатерины стоит в алькове и матушка никого не пускает туда, потому что относится к ней как к последнему, что осталось у неё от мужа и считает, что он говорит с ней посредством её лепета…

– Бедная девушка! – вырвалось у Мари.

– По моему приказу её вывели из алькова через проделанный пролом, и одели как принцессу. Но матушка отказывалась принимать еду и питьё, пока сестру не вернули обратно.

– Когда я уезжал, то сказал страже: «Мне кажется, самой нужной и необходимой вещью будет, чтобы никто не мог увидеть Её Величество. Потому что ничего хорошего из этого выйти не может», – подвёл итог Карл.

После бала Мари вернулась домой без мужа, которому нужно было поговорить с императором. Ночью, проснувшись от грубых прикосновений, она сонно пробормотала:

– Это Вы?

Однако, почувствовав неладное, молодая женщина открыла глаза и в свете ночника разглядела ухмыляющегося Ферри. Оттолкнув его от себя, Мари резко спросила:

– Как Вы посмели прийти в мою спальню? А если бы сюда вошёл мой муж?

– Не волнуйтесь, тётушка. Вряд ли дядя вернётся раньше утра.

– Почему Вы так уверены в этом?

– Потому что вдова, истосковавшаяся по мужской ласке, не скоро отпустит от себя любовника.

– На что Вы намекаете?

– Не на что, а на кого.

– Вы хотите сказать, что у моего мужа есть любовница? – после паузы снова спросила Мари.

– Да, тётушка.

– И кто же это?

– Госпожа Маргарита.

– Вы сошли с ума!

– Нет, тётушка. Это Вы, по-видимому, ослепли, если не замечаете тех знаков внимания, которыми удостаивает Вашего мужа наместница.

– Я Вам не верю.

– Она написала дяде письмо. Я застал его за чтением, а когда поинтересовался, от кого послание, он сослался на герцога Антуана. Но мне удалось заметить герб наместницы.

– Ну, и что? Неужели госпожа Маргарита настолько неосторожна, что обменивается с моим мужем любовными посланиями?

– Когда дамы влюбляются, то теряют осторожность. Ведь я уже рассказывал Вам об истории с кольцом, которое она подарила герцогу Суффолку.

– Всё равно, я поверю только тогда, когда увижу письмо собственными глазами!

– К сожалению, дядя хранит все бумаги в железной шкатулке, ключ от которой всегда носит с собой. Но Вы, тётушка, могли бы ночью попытаться найти его, когда Ваш муж заснёт.

– Он приходит ко мне обычно в одной ночной рубашке.

– Вот как? Тогда можно было бы попытаться подкупить его камердинера, но у меня, как Вы знаете, нет денег.

Прогнав Ферри, молодая женщина, тем не менее, не могла заснуть. Неужели это правда, что муж изменяет ей? Хотя Мари не любила Шато-Солена, узнать об этом ей было неприятно. Чтобы как-то успокоиться, она достала из буфета бутылку с вином из тех запасов, что барон привёз из Лотарингии, и выпила бокал. Вскоре вино оказало своё действие и ей удалось снова заснуть.

Разбудила её Николь, от которой Мари узнала, что Рене уже дома. Занятая своими мыслями, молодая женщина не сразу заметила, что её служанка чем-то расстроена. Только когда Николь подала ей зеркало, она увидела, что у той дрожат руки.

– Что там у тебя? – недовольно поинтересовалась Мари.

– Простите, госпожа, но я беспокоюсь за брата.

– А что с ним опять стряслось?

– Камердинер сеньора Рене, немец Ганс, приставал ко мне и Габриель ударил его. Поэтому я боюсь, как бы Ваш муж не прогнал моего брата.

– Успокойся! Ганс побоится жаловаться мужу. А если даже и пожалуется, я расскажу господину де Шато-Солену, как всё было.

– Благослови Вас Бог, госпожа!

Не успела Мари выйти из комнаты, как столкнулась в коридоре с Ферри, вероятно, поджидавшим её:

– Так что Вы решили, тётушка? – оглянувшись по сторонам, спросил тот.

– Кажется, я знаю, как добыть письмо.

– Надеюсь, Вы поделитесь со мной?

– Сначала пришлите ко мне Ганса.

Спустившись в столовую и убедившись, что там никого нет, Мари стала поджидать камердинера Рене.

– Откуда у тебя синяк под глазом, Ганс? – начала она разговор издали.

– В трактире ко мне пристал один пьяница, госпожа, – угрюмо ответил тот, отведя взгляд.

– Ты моему мужу тоже так сказал?

– Да, госпожа, потому что это правда.

– А этого пьяницу, случайно, звали не Габриель?

Видя, что тот молчит, молодая женщина продолжала уже более мягким тоном:

– Послушай, Ганс, я могу пойти к мужу и рассказать ему о том, что ты приставал к Николь. А ведь тебе известно, что твой господин не любит шашней между слугами. Однако могу и не говорить…

– Что я должен сделать, госпожа? – после паузы спросил немец.

– Сегодня ночью, когда мой муж придёт ко мне, ты должен выкрасть ключ от шкатулки барона.

– А если сеньор Рене догадается, что это сделал я? Ведь тогда он всё равно меня прогонит.

– Не догадается. В шкатулке находится одно письмо, на которое мне хотелось бы взглянуть.

– Но как я узнаю, что это за письмо?

– Отдашь ключ господину фон Лауфу. Он найдёт письмо и покажет мне. А потом ты вернёшь его на место.

Во время обеда Рене казался утомлённым, объяснив своё отсутствие тем, что почти всю ночь играл в карты с императором и поэтому сегодняшний день проведёт дома. Переглянувшись с Ферри, Мари закусила губу. Больше всего она боялась, что камердинер во всём признается своему господину и тогда неизвестно, как поведёт себя Рене. Ведь она наверняка не знает, что муж изменяет ей, и, следовательно, будет беззащитна перед ним. А что, если Рене уже всё известно и он готовит им с Ферри ловушку? Или, наоборот, это племянник Шато-Солена решил подставить её, чтобы поссорить с мужем?