– Я всегда преклонялся перед её умом и думаю, что покойный император правильно сделал, назначив дочь наместницей Нидерландов после её возвращения из Савойи. Ведь это благодаря ей был заключён торговый мир с Англией и страна процветает. Вдобавок, двор госпожи Маргариты открыт для всех знаменитых людей нашего времени. А мой друг Эразм не может забыть её великолепную библиотеку.

– Полностью согласен с Вами, господин де Нери. Император мне сам говорил, что когда в 1515 году по достижению им совершеннолетия Генеральные Штаты передали власть в Нидерландах в его руки, то он вскоре понял, что тётка является одним из его наиболее мудрых советников. Поэтому через четыре года перед поездкой в Испанию снова передал страну в её руки, о чём теперь нисколько не жалеет.

Делая вид, будто слушает дифирамбы своего мужа и банкира наместнице, Мари тем временем размышляла о предстоящем празднестве и о том, учтёт ли все её пожелания портной, который должен был сшить ей новое платье. Неожиданно сидевший напротив Ферри, поймав её рассеянный взгляд, подмигнул ей. Невольно фыркнув, Мари едва не выдала себя. К счастью, она успела сделать вид, будто чем-то подавилась.

– Запейте вином, – недовольно взглянув на неё, посоветовал Рене.

После чего снова повернулся к гостю:

– Сколько времени Вы ещё пробудете в Мехелене, господин де Нери?

– Не больше недели.

– Вы будете на предстоящем празднестве?

– Да, госпожа Маргарита пригласила меня.

– Мы с женой тоже будем там, поэтому ещё поговорим.

Турнир состоялся на площади перед дворцом Маргариты. Мари в новом наряде сидела на специально сооружённой трибуне вместе с наместницей и её дамами. В лоджии напротив устроились её муж и банкир де Нери. Что же касается Ферри, то он находился пока в одной из разноцветных палаток, где участники турнира ждали своего часа.

Молодой император в серебряном шлёме и в доспехах, украшенных золотыми насечками, выехал во главе своего отряда на чёрном жеребце из ворот дома Буслайдена. По внешнему виду это здание мало чем уступало дворцу и выглядело очень нарядно благодаря красновато-коричневым стенам и галерее с белыми колоннами и ажурными перилами, украшавшей второй этаж. После кончины его бездетного владельца дом отошёл в собственность города. Поэтому по приезде в Мехелен Карл V поселился в резиденции своего покойного учителя.

Впереди императора несли красное бургундское знамя с вышитым золотом девизом «За пределы сущего», намекавшего на его мечту объединить все христианские королевства и княжества во Вселенскую христианскую империю.

То ли благодаря своей физической подготовке, то ли из-за того, что соперники нарочно поддавались ему, но к концу турнира отряд Карла вошёл в число победителей, впрочем, как и отряд племянника Шато-Солена. Последний, к досаде Мари, избрал её своей дамой, хотя молодая женщина предпочла бы видеть в качестве своего рыцаря императора. Наконец, два отряда выехали на последний поединок. В душе молодой женщины бушевали смешанные чувства: с одной стороны, она желала победы императору, но, с другой, не хотела видеть триумф его дамы, графини Эгмонт. Поэтому, когда рыцари съехались, Мари затаила дыхание. Во время общей схватки Карл едва не потерял стремя, чем вызвал сдержанное восклицание тётки, а Ферри вообще выпал из седла. Герольды присудили награду отряду императора, и Мари радостно приветствовала его вместе с другими дамами. В сторону же своего рыцаря она больше не взглянула. Впрочем, скорее всего, Ферри отделался лёгким испугом, потому что, как ни в чём не бывало, появился вместе со всеми в банкетном зале. Мари же изо всех сил старалась не замечать торжествующего выражения на лице Франсуазы Люксембургской и утешала себя тем, что ещё не всё потеряно: ведь впереди был бал!

И вот настал желанный для Мари миг. Ах, как она любила танцевать! Настолько, что готова была предаваться этому занятию целые дни напролёт. Тут Мари никому не уступала. Когда Ферри пригласил её на первый танец, молодая женщина кокетливо приподняла кончиками пальцев подол юбки и запорхала по залу, словно бабочка. Куда до неё графине Эгмонт! Пусть даже та и танцевала с императором, но двигалась так, словно аршин проглотила. К тому же, несмотря на то, что Франсуаза была примерно одних лет с Мари, выглядела она старше. Недаром Мари долго обдумывала, в чём ей пойти на празднество. Решив не надевать слишком много драгоценностей, она ограничилась жемчужным ожерельем, подаренным мужем, однако прикрепила к нему подвеску с рубином. Что же касается платья, то оно было из тонкого розовато-красного бархата с белоснежными кружевами, окаймлявшими рукава и корсаж с аппликацией в виде цветка из золотой парчи. На макушке же у Мари красовался французский чепчик-наколка такого же цвета, что и платье, с двумя золотыми полосками.

– Надеюсь, Вы уже простили меня, тётушка? – в промежутке между фигурами танца спросил Ферри.

– За что?

– За то, что я поддался в последнем поединке императору.

– Вот как? А мне показалось, что Вы вполне натурально свалились с коня.

Произнеся эти слова, Мари упорхнула к другому партнёру. Сегодня её день и даже племяннику Шато-Солена не удастся испортить ей настроение! Не успела молодая женщина после танца подойти к мужу и наместнице, как император тоже приблизился к ним:

– А Вы почему не танцуете, тётушка?

– Потому что слишком стара, Ваше Величество.

– Ну, что Вы, тётушка! Вы ещё хоть куда! И вполне можете ещё раз выйти замуж!

– Нет, Вашему Величеству известно, что после кончины герцога Филиберта, моего обожаемого супруга, я поклялась больше никогда не снимать одеяния вдовы.

– Наш поэт Жан Лемер назвал за это тётушку «Дама Траура», – обращаясь к мужу Мари, сообщил император.

– И посвятил мне два «Послания зелёного любовника», – не без юмора добавила Маргарита.

– Однако, чтобы о Вас не подумали плохого, тётушка, я должен объяснить, что в этих стихах идёт речь о Вашем попугае, – в тон ей заметил Карл.

Мари же, наблюдавшая за этой сценой, поняла, что наместница и её племянник очень привязаны друг к другу.

– Пригласите лучше на танец баронессу, Ваше Величество, – между тем произнесла тётка императора.

И Карл, словно только дожидался этого, послушно повернулся к покрасневшей от радости Мари.

– Вы так хороши сегодня, госпожа де Шато-Солен, – подняв её и покружив, как того требовала гальярда, тихо произнёс император.

В ответ Мари, грудь которой, едва прикрытая кружевом, теперь находилась на уровне глаз Карла, лукаво улыбнулась:

– Здесь первой красавицей слывёт госпожа Эгмонт.

– Да, но её красота сродни лилии: такая же целомудренная и холодная. А Вы – словно нежная роза. Роза из Лотарингии.

«Из Бургундии», – хотела было поправить его Мари, но передумала. Ведь императору не полагалось возражать. В общем, Карл не слишком разочаровал её, так как при обыкновенном росте был хорошо и крепко сложен. Его можно было бы даже назвать красивым, если бы не постоянно полуоткрытый рот и бесформенная нижняя челюсть. Однако Мари подобные мелочи не смущали: ведь говоривший ей комплименты молодой человек был повелителем огромных территорий по обе стороны Атлантики. В Европе с ним по могуществу мог сравниться разве что король Франции. Да и то, по размеру владений Франциск явно уступал Карлу.

Не успел танец закончиться, как император вдруг предложил:

– Давайте выпьем пива, баронесса.

В ответ Мари невольно оглянулась на мужа.

– Не волнуйтесь, моя тётушка сумеет занять барона, – заметив её взгляд, успокоил молодую женщину Карл. – Она очень высокого мнения о сеньора де Шато-Солене из-за того, что он напоминает ей покойного мужа.

В соседней галерее были установлены маленькие столики с винами и закусками. Приказав лакею подать им стеклянные чаши с золотистым напитком, император, одним духом осушив свою, заметил:

– Нигде не пил лучшего пива, чем в Мехелене. А Вам оно по вкусу, баронесса?

– Да, Ваше Величество, – вежливо ответила Мари (на самом деле она больше любила вино).