– Вероятно, у Вас там есть знакомства?

– Обычно я останавливаюсь в доме у одного купца, моего земляка. В прошлый раз он отвёз меня в Мехелен и представил наместнице Нидерландов. Госпожа Маргарита благоволит к итальянцам, потому что очень любила своего второго мужа, герцога Савойского.

– Я тоже восхищаюсь ею, потому что при дочери Максимилиана I в стране воцарились мир и порядок. К тому же, она воспитала многих достойных людей, в том числе, своего племянника Карла V, которого в прошлом году избрали императором после смерти его деда.

– Вы правы, сеньор. Карл одержал победу только благодаря Фуггерам, которых госпожа Маргарита уговорила занять денег её племяннику.

– Я слышал, что французский король тоже изрядно потратился на тех выборах. Поэтому, вероятно, огорчился из-за того, что упустил императорскую корону?

Мари, которую утомляли разговоры о политике, украдкой зевнула. Однако следующая фраза гостя сразу возбудила её интерес.

– Ну, что касается Франциска I, то он нашёл утешение в объятиях графини де Шатобриан.

Под влиянием слов флорентийца мысли Мари потекли по другому руслу. Она сразу же представила себя в роли фаворитки короля Франции: все ищут её милости, начиная с принцев и королевских министров, и осыпают золотом. А Эд де Сольё, покинув свою жену, на коленях умоляет её о прощении.

– Наверно, она блондинка? – всё ещё пребывая в своих мечтах, поинтересовалась Мари у Нери.

– Простите, госпожа баронесса?

– Ну, госпожа де Шатобриан.

– Нет, брюнетка. Но очень красивая.

– Мне кажется, Вам следует пойти к себе и написать письмо Вашим родственникам, чтобы поблагодарить их за подарки, – в этот момент сказал жене Шато-Солен. – Ведь Вы же слышали, что господин де Нери из Аугсбурга отправится прямо в Брюссель и не заедет больше к нам.

Мари послушно поднялась с места, хотя ей очень хотелось остаться, чтобы послушать, не расскажет ли гость ещё что-нибудь о французском дворе, увидеть который было её самой большой мечтой. Если только не считать Эда, которого она обещала любить до могилы!

Спальня Мари была для неё оазисом, где она всегда могла укрыться от недовольства мужа и придирок Эммы. Там всё было устроено по вкусу молодой женщины. Главное место в комнате занимала широкая кровать с алым шёлковым пологом и золотым шнурком. В ногах стоял сундук с одеждой. Напротив, у окна, виднелись изящный туалетный столик и табурет, а в специальной нише был устроен небольшой аналой с деревянным распятием и маленькой скамеечкой для преклонения колен. Кроме того, одну из стен украшала шпалера с изображением дамы и рыцаря под цветущим деревом, привезённая Мари из дома, а на полу лежал ворсистый турецкий ковёр, подарок бабушки графини де Сольё. Что же касается висевшего на стене выпуклого зеркала в бронзовой оправе, то оно, как и старая мебель, перешло к Мари от первой жены Шато-Солена, скончавшейся от неизвестной болезни.

Приказав Николь достать принадлежности для письма, молодая женщина присела за столик и задумалась: о чём писать? В детстве она мечтала поскорее выйти замуж, чтобы покинуть отцовский замок и вращаться в блестящем обществе. А теперь безвылазно сидит в поместье мужа под Нанси, где такая же скука, как и в Монбаре. Недавно, в марте 1520 года, ей уже стукнуло двадцать, а она, по сути, ещё ничего не видела. Правда, когда муж привёз её в Лотарингию, то представил двору в Нанси. Герцог Антуан, воспитывавшийся при дворе короля Людовика ХII, был явно очарован ею и хотел, чтобы она вошла в свиту его жены-француженки. Тем не менее, Шато-Солен, по-видимому, приревновал Мари к герцогу и под каким-то предлогом увёз её в своё поместье под Нанси, где она должна была жить под присмотром его пожилой родственницы. Если с госпожой Сибиллой Мари более или менее поладила, то когда месяц назад в поместье брата перебралась Эмма с сыном, её сносная жизнь закончилась. Золовка невзлюбила Мари и постоянно настраивала против неё Рене.

Не успела молодая женщина покончить с письмом, как в спальню вошёл её муж с Эммой. Сообразив, что её сейчас будут распекать, Мари нехотя поднялась с места.

– Сегодня я убедился в том, что Вы ещё не забыли итальянский, – начал барон, усевшись в кресло. – Но мне хотелось бы знать, почему до сих пор Вы не выучили немецкий?

– Ваша супруга, дорогой брат, считает этот язык слишком грубым, – вмешалась его сестра.

– Не забывайте, что Лотарингия находится между Францией и Германией. Нашим сюзереном является не только французский король, но и император. Поэтому Вы обязаны знать немецкий язык.

– Хорошо, я буду стараться, – сквозь зубы пробурчала Мари и опустила глаза, чтобы не видеть ехидного выражения на лице золовки.

– И ещё, дорогой брат, – не унималась та, – я бы посоветовала Вашей жене вести себя скромнее и не забывать о том, что главный долг женщины – рожать мужу детей, а не развлекать гостей.

Внутри Мари всё кипело: она отлично знала, что Эмма лицемерит, и, на самом деле, спит и видит, как бы сделать своего сына наследником Рене. Ведь от первой жены у Шато-Солена не было детей и Мари за четыре года брака тоже ни разу не беременела. Однако молодая женщина не винила в этом себя, будучи твёрдо уверена, что способна к деторождению. Ведь в роду Монбаров не было бесплодных женщин. И у Луизы, старшей сестры Мари, год назад родился сын.

В конце Эмма, вероятно, желая окончательно добить невестку, заявила:

– Вам следовало бы приструнить свою прислугу: Ваш грум вечно смотрит на меня волком, а горничная бьёт посуду. Я видела, как она выносила осколки. Поэтому не забудьте вычесть стоимость кувшина из её жалованья!

Наконец, золовка ушла, а Мари легла в постель и с безразличием стала ждать, когда Рене предпримет очередную попытку сделать ей ребёнка. Это было всегда одинаково: овладев ею, муж сразу засыпал. Так произошло и в этот раз. Прислушиваясь к храпу Шато-Солена, молодая женщина ещё долго лежала без сна, предаваясь воспоминаниям.

Раннее детство её прошло в отцовском замке на северо-западе Бургундии. Отец Мари, Рауль де Брюи, барон де Монбар, в молодости служил капитаном французского короля Карла VIII. Однако, получив тяжёлую рану в битве при Форну, он вышел в отставку и женился на приёмной дочери графа де Сольё. Жена родила ему шестерых детей и Мари была третьим ребёнком в семье. Её всегда тянуло к старшим, и, если Шарль часто обижал младшую сестру, то Луиза, наоборот, заступалась за неё. Вскоре её брат и сестра уехали к деду, который был очень богат и мог позволить себе пригласить для внуков лучших учителей из Дижона. Поэтому Мари пришлось играть с детьми старшего конюха – Николь и Габриелем. При этом она мечтала поскорее присоединиться к Луизе и Шарлю, так как старый граф славился своим гостеприимством и любил повеселиться.

Желание девочки сбылось, когда на свет появилась ещё одна её сестра, Жанна. Но если Мари считала Монбар своим «маленьким королевством», а товарищей детских игр – своими подданными, то в Сольё «королевой» была её сестра. Луизу обожали дед и бабушка и в неё были влюблены все молодые люди, посещавшие замок графа. Такую сестру впору было возненавидеть, но Мари быстро сообразила, как ей извлечь из этого пользу. Если ей чего-то хотелось, она обращалась к Луизе или ссылалась на неё и обычно получала желаемое.

К четырнадцати годам Мари расцвела и на праздниках в Сольё притягивала к себе не меньше мужских взоров, чем её старшая сестра. В душе она считала себя красивее Луизы, голубоглазой шатенки. Ведь у самой Мари волосы были гораздо светлее, а миндалевидные глаза могли сравняться по блеску с изумрудами. Даже немного выгнутый нос не портил её розовое личико с яркими губами, и при среднем росте она обладала в меру полной фигуркой. Поэтому неудивительно, что Мари вскружила голову Эду, единственному наследнику рода Сольё, который служил пажом при дворе королевы Анны Бретонской. Это случилось, когда дети барона де Монбара вернулись домой, а их кузен заехал к ним по пути в замок деда.