Очутившись в нем, он услышал какое-то чавканье из-за угла. Крату нахмурился, но пошел на этот отвратительный звук. Завернув за угол, он увидел мерзкую картину, заставившую его отшатнуться.

Крату взирал на оторванную женскую голову, и ярость начинала клокотать в сердце его. Он узнал эту женщину, это была Ксантиппа из Кровавой секты. Ее лицо застыло в гримасе ужаса, а безжизненные глаза все еще выражали страх. Рядом с головой, из которой медленно текла кровь, лежало и тело, над которым склонилось какое-то существо, поедая его. Была видна лишь спина этого существа, покрытая зеленой чешуей и желтой слизью.

– Что за мерзость?! – воскликнул Крату, скривившись.

В его нос ударил отчетливый запах протухшего мяса, а к горлу подступила тошнота, но он сдержался. Существо услышало его и повернуло свою голову. Вначале Крату увидел алые глаза, а затем и остальное лицо, с которого словно сползла кожа, с клыков капала кровь. Существо это лишь отдаленно напоминало человека, поскольку только голова и руки его казались антропоморфными. Когда же оно полностью встало и развернулось к Крату, он с отвращением заметил, что грудь существа покрыта синей шерстью, из живота его тянутся отвратительные щупальца, а ноги по форме представляют из себя нечто напоминающее курительную трубку и будто сделаны из дерева.

– Мерзкая тварь! – Крату без промедления вонзил свое копье в грудь этого существа. Копье, однако, вошло в тело лишь на сантиметр, и существо даже не пошатнулось, но, схватив своими руками копье, переломило его и бросилось в атаку.

Длинные когти на руках твари пронеслись прямо перед лицом Крату, он еле успел уйти в сторону. Скорость существа поразила его. Крату подскочил сбоку к этому чудовищу и ударил его ладонью по шее, но ощутил сильное сопротивление, будто он простой смертный, который бьет по камню. Он хотел нанести еще удар, но существо перехватило его руку и впилось в нее своими острыми клыками. Дикая боль пронзила Крату, с яростным криком он обрушил на голову твари мощный удар своего кулака. Череп врага хрустнул и существо пошатнулось. В этот миг позади него появился Оцет и одним ударом кулака пробил грудную клетку чудовища, затем вонзил в отверстие вторую руку и разорвал это существо изнутри.

– Вот же тварь! – потирая раненную руку, пробормотал Крату.

– Ксантиппа… – вздохнул Оцет, увидев на полу голову павшего товарища. Он нагнулся и убрал ее и обезглавленное тело в пространственное кольцо.

– Тварь сильна, – выдохнул Крату.

– Да, иначе Ксантиппа была бы жива, – кивнул Оцет.

Он присел около разорванного тела мертвого существа.

– Мне жаль Ксантиппу, я знал ее совсем немного, но она была благородной женщиной, – произнес Крату с уважением в голосе.

– Эксперименты Баошенгдади направлены на создание идеальной формы жизни, – задумчиво произнес Оцет, не обращая внимания на слова Крату, – он пытается добиться этого, делая тело прочнее и наделяя его регенеративными способностями. Это существо, по всей видимости, не обладало регенерацией, но прочности его тела позавидовали бы многие.

– Тебе что, наплевать? – нахмурился Крату.

– Нет, – покачал головой Оцет, не отрывая взгляда от мертвого тела существа, – но я не буду сокрушаться по смерти Ксантиппы.

– Пф, – Крату скривился в презрении.

Подобное поведение казалось ему достойным всяческого осуждения. Он привык, что смерть соратника оплакивается, и даже на войне всегда есть время на выражение скорби.

– Поживи с мое и поймешь, что именно так и стоит относиться к смерти товарищей, – молвил Оцет, – считай, она теперь свободна от всех забот.

– А сколько тебе?

– Больше, чем кажется, пусть сейчас я и выгляжу моложе.

– Верю, – кивнул Крату, поджав губы, – ты так легко сразил эту тварь, а мне с трудом удалось слегка ее ранить.

– Моя сила находится на уровне, недоступном подавляющему большинству существ, – безразлично пожал плечами Оцет, – мало кто может продержаться в бою со мной больше десяти секунд.

– Мой Господин может, – уверенно проговорил Крату.

– Ты прав, – Оцет убрал части тела мертвой твари в свое кольцо и встал, – но твой Господин уникален, пусть и не так, как я.

«Спи спокойно, Ксантиппа, скоро все мы заснем вечным сном», – прошептал в сердце своем Оцет и двинулся дальше по коридору, направляясь к следующей двери. Крату последовал за ним.

– Очень странный коридор, – усмехнулся Оцет.

– Я также подумал, – кивнул Крату.

За дверью их ждала комната, в центре которой стоял рояль, на нем лежали ноты.

– Ты умеешь играть? – спросил Оцет, указывая на рояль.

– Это музыкальный инструмент? – выгнул бровь в удивлении Крату.

– Да, никогда не видел такого? – ехидно улыбнулся Оцет.

– Я играю на флейте и арфе, знаю еще несколько инструментов, но меня уже второй раз за месяц удивляют в этом плане.

– Ты про скрипку Вивальди?

– Да, – кивнул Крату, – ее я тоже никогда раньше не видел.

– Интересно, что это за мелодия? – Оцет взял нотную тетрадь в руки, – хм, хм. Понятно. Это «Лунный свет», написан одним великим исполином, что пал в Войне.

Он подошел поближе к роялю и прикоснулся к клавишам.

– Сейчас не время играть, – вздохнул Оцет, – может в другой раз…

– А что, если после того, как сыграешь, что-то произойдет? – задумчиво проговорил Крату. – Я слышал, что Баошенгдади тот еще затейник.

– То есть, по-твоему, каждый раз, когда кто-то играет на этом рояле эту мелодию, что-то происходит? – выгнул бровь Оцет, – это было бы неудобно.

– Наверное, ты прав, – развел руками Крату, – просто я слышал, что Баошенгдади любитель загадок, вот и все.

– Так и есть, но это ведь не загадка даже, а просто секрет.

– Секрет, загадка, головоломка – все одно, – пожал плечами Крату.

– Хорошо, хорошо, давай я сыграю, – улыбнулся Оцет.

Он хрустнул костяшками пальцев и потянулся к инструменту. Оцет уверенно касался клавиш, извлекая из инструмента звуки различной высоты и длительности, которые сливались в гармоничные аккорды, наполняя пространство комнаты чарующей мелодией. Музыка становилась то тише, то громче, меланхолия сменялась буйством и наоборот. Оцет закрыл глаза, полностью погружаясь в музыку. Его лицо выражало сосредоточенность и некое величие. С каждой нотой, с каждым аккордом мелодия становилась всё более напряжённой и насыщенной. Оцет ускорялся, его пальцы двигались с бешеной скоростью, когда мелодия достигла своего апогея, рояль не выдержал и треснул посередине.

– Перестарался, – невинно улыбнулся Оцет, отходя от сломанного инструмента.

Внезапно раздался щелчок, и одна из стен начала медленно двигаться вниз, открывая проход, ведущий в еще одну комнату.

– Я знал! – воскликнул радостный Крату.

– Глазам своим не верю! – ахнул Оцет. – Баошенгдади действительно скрыл здесь потайной проход. Кто вообще додумался до этой глупости?

– Надо его изучить, – Крату решительно шагнул в неизвестность.

Комната оказалась небольшой библиотекой. Ее стены были покрыты толстым слоем пыли, свидетельствовавшим о длительном отсутствии хоть кого-то внутри помещения. В воздухе витал запах старой бумаги и чернил. А полки с книгами и свитками тянулись до самого потолка.

– А здесь давненько не бывали, – усмехнулся Оцет, проведя пальцем по стене.

– Книги… – разочарованно пробормотал Крату.

– А ты думал? – с насмешливой улыбкой поинтересовался Оцет.

– Я думал, что здесь секретная лаборатория или пыточная.

– Лаборатория здесь, несомненно, есть, – кивнул Оцет, – и хорошо бы нам найти ее. Но вот пыточная… Баошенгдади она не нужна.

В углу библиотеки стоял большой стол, на котором лежали стопки книг и бумаг, а рядом стояла старая лампа. Оцет подошел поближе и зажег ее щелчком пальцев. Крату в это время направился в другую сторону.

На бумагах, что предстали взору Оцета, были чертежи неизвестных устройств и рисунки, изображающие анатомию различных существ. Оцет взял одну из книг и открыл ее, это оказался зоологический трактат, вот только описывал он диковинных зверей, о которых Оцет и не слышал. На одной из страниц были подчеркнуты следующие слова: «Этот паразит делает носителя сильнее, выносливее, дарует регенерацию, но лишает возможности размножаться. Я наблюдал пример его паразитирования. Стеклянный волк из-за него стал поистине опасным противником даже для Святого. Возможно, он подойдет?»