Бетонный забор, тишина, один фонарь неподалеку на узкой улочке и прохладная апрельская ночь. Но Соня написала именно этот адрес. Только телефон подруги не отвечает, а в груди уже неприятно покалывает. Я ведь одна посреди совершенно незнакомой мне улицы. Еще немного потоптавшись на месте и с опаской оглядевшись, я замечаю чуть поодаль железные ворота. А вот, видимо, и вход.

Мысленно ругаясь с Трофимовой, направляюсь к ним. Правда, никакой калитки я не вижу. Просто два приоткрытых железных полотна, за которыми заметно какое-то здание. Еще раз осматриваюсь в потемках, пока в телефонной трубке со мной разговаривает автоответчик Трофимовой. Что-то у меня нет совсем никакого желания находиться в этом месте, даже если здесь проводят самые крутые квесты. Мне мой квест уже не нравится. К черту! Вызываю такси и еду обратно домой.

Но я не успеваю развернуться. Ногой задеваю что-то, лежащее на земле. Знатно чертыхнувшись, лечу прямо в проход между воротами и приземляюсь на четвереньки, больно стукнувшись коленками об асфальт. А то, обо что я споткнулась, с грохотом бьется о ворота.

Жуткий звук металлического удара пролетает по округе. Я уже до слез жалею, что когда-то сдуру что-то наобещала Соне. Нужно было не брать сегодня трубку

или соврать, что меня мама не пустила. А в итоге приходится морщиться от неприятной боли в коленке и неуклюже подниматься на ноги, проклиная все на свете.

– Ну, Трофимова, – бормочу себе под нос. – Чтобы я еще раз с тобой…

– Какого черта ты здесь лазишь? – слышу резкий незнакомый бас у себя за спиной.

Холодная волна мурашек пролетает вниз по спине, заставляя меня резко обернуться. И та же волна мурашек поднимается обратно по позвоночнику, когда вижу перед собой квадратного амбала, одетого во все черное: футболка, джинсы. В его руках крохотный неяркий фонарик, а на лице красуется уродливый шрам, тянущийся от переносицы по щеке и до самого подбородка.

– Здравствуйте, – сдавленно говорю я, втягивая голову в плечи.

– Ты кто? – басит амбал, осматривая меня с головы до ног.

– Я на квест, – издаю писк, а заодно неосознанно пячусь обратно к воротам.

Мне вообще не нравится, где я нахожусь и с кем говорю. Все это непохоже на то, что обещала Соня.

– Ты чет попутала, малая. Никаких квестов нет. Вали давай отсюда, – гаркает мужик, а я вздрагиваю. – Здесь вообще охраняемая территория.

Я молча и испуганно киваю и все быстрее отхожу спиной туда, откуда ввалилась. Но амбал вдруг озабоченно хмурится. Уставившись на мои ноги, указывает на них подбородком.

– У тебя там это… кровь…

Я резко опускаю взгляд. Света от фонарика хватает, чтобы увидеть разодранные джинсы с расплывшимся

кровавым пятном на правой коленке. Черт! Касаюсь раны, а еще замечаю, что стою на осколках битого стекла. Вот куда я «удачно» приземлилась. И как только ощущаю что-то теплое и вязкое на пальцах, к горлу подступает тошнота.

О нет. Нет. Нет. Только не сейчас! Не могу же я отключиться от вида крови именно здесь. А в груди у меня уже покалывает знакомый холод. Обычно с этого начинаются мои приключения в стенах любой лаборатории, где из меня нужно выкачивать эту красную жидкость.

– Все нормально? – вдруг спрашивает амбал.

– Ага, – отвечаю, но как-то вяло.

Хочу продышаться. Это всего лишь кровь. Моя кровь. Теплая. Вязкая… Мерзкая… Вот черт. Это же все равно кровь. Мое сознание резко мутнеет и так же резко гаснет.

* * *

Все звуки в моей голове смешиваются: чьи-то голоса, крики… Приоткрываю глаза, и в них попадает тусклый свет. На мгновение фокусируюсь на нем, а потом обвожу взглядом пространство. Я уже не на улице. Потому что вместо ночного неба вижу облупленный потолок, такие же стены, зачем-то обтянутые железной сеткой. Значит, в обморок я все же грохнулась.

Осторожно пытаюсь приподняться. Упираюсь ладонями во что-то мягкое. Это старый облезлый диван. Окончательно прихожу в себя, приняв вертикальное положение. Я нахожусь в какой-то каморке, которую освещает всего одна лампочка.

Мои губы пересохли и слиплись, в горле застрял колючий ком, а чувство паники схватывает в тиски. Меня куда-то притащили, и, скорее всего, это сделал

тот самый мужик со страшным шрамом. Ватными руками я хаотично ощупываю свои плечи, тело, бедра… Испуганно осматриваю саму себя: одежда на месте, ничего не болит. Только на коленке все так же красуются порванные джинсы и уже слегка запекшаяся кровавая корочка.

Нервно выдыхаю. Так. Меня притащили после обморока, но точно не трогали. Даже телефон и ключи от квартиры спокойно лежат в кармане толстовки. В этой странной каморке, обтянутой сеткой, я одна и нахожусь здесь максимум пару минут. На более долгое время я никогда еще не отключалась. И того амбала рядом нет. Радоваться мне или бояться – даже не знаю. Вытаскиваю телефон из кармана. Мобильный сигнал отсутствует, а вот желание бежать как можно скорее лишь нарастает с каждой секундой.

Несмотря на все еще витающий в голове туман, я поднимаюсь на ноги, и напряжение появляется уже во всем теле. Видимо, приземление во время обморока было не самым удобным.

Но все, чего хочу, – это убраться отсюда. Я плохо понимаю, где я и что за человек со шрамом здесь обитает. Почему все обтянуто сеткой и откуда идет этот странный гул? Не то музыка. Не то вой.

Окинув комнатушку еще раз взглядом, я нахожу дверь. Прихрамывая, быстро добираюсь до нее. Трясущимися руками хватаюсь за ручку и толкаю ее от себя. В голове проносится жуткая мысль. А если меня заперли? Но дверь легко поддается. Она открыта, и я делаю осторожный шаг вперед, оказываясь в узком, плохо освещенном коридорчике с черными стенами. И этот глухой гул перестает быть таковым. Хватает секунды, и он уже режет мне слух.

Я теперь не слышу собственного дыхания и сердцебиения. Вокруг дикий ор голосов. Невыносимо жуткий и громкий. А еще здесь невыносимо воняет табаком. Этот запах настолько едкий и плотный, что сразу же щиплет глаза.

Я ни жива ни мертва стою между этим коридором и каморкой. Хочется бежать, но я не двигаюсь. Мой взгляд упирается в яркую вертикальную полоску света прямо в стене. Оттуда и доносятся крики. Делаю шаг и осторожно заглядываю в эту щель в стене.

Как только мои глаза привыкают к свету, сразу становится понятно, почему от этих криков готова взорваться голова. За стеной толпа. И, по-моему, там одни мужчины. Их очень много. Орут, размахивая руками. И все находящиеся по ту сторону сосредоточены только на одном. Именно к этому обращены их хаотичные выкрики.

Это небольшая круглая площадка, слегка возвышающаяся над толпой. Со всех сторон она огорожена такой же железной сеткой, как и стены той каморки. А происходящее на площадке заставляет меня сглотнуть сухой ком. На ринге парень. Я вижу его со спины. Он коротко стрижен, крепкого телосложения, обнажен по пояс, босой и в перчатках, защищающих только кисти рук. Его предплечья украшены непонятными узорами татуировок, а на спине всего лишь один рисунок: тонкая стрела острием вверх вдоль позвоночника.

Он похож на боксера, а происходящее – на боксерский поединок. Именно татуированный, стоя на коленях, наносит зверские удары своему сопернику, который безвольно лежит под ним, раскинув руки в разные стороны. Заметно лишь, как мотается его голова от ударов. От каждого взмаха кулаком толпа, собравшаяся у ринга, просто ревет, излучая одобрение.

Тошнота медленно подползает к горлу. Лицо парня, что лежит у ног татуированного, как кровавое

месиво. А тот, кто бьет, похож на коршуна. Только заклевывает свою жертву резкими ударами кулаков. Это мерзко. Жутко. От этого скручивает желудок. Но мой взгляд прилип к этому парню в татуировках. К его напряженным мышцам на спине с четким рисунком стрелы. Я словно в слоу-мо, и его движения тоже.