Через секунду перед моим лицом мелькает широкая ладонь и край черного рукава кожанки. За моей спиной точно не тот, кто стащил мой рюкзак. Я едва держусь на ногах, когда эта ладонь резко, но аккуратно зажимает мне рот, а над ухом раздается сиплое:

– Не ори. Есть разговор.

От испуга роняю рюкзак. Несколько секунд я, не двигаясь, шумно дышу в широкую горячую ладонь Горина, закрывающую мне чуть ли не пол-лица.

– Я сейчас убираю руку, а ты молчишь. Договорились? – вполголоса проговаривает Тимур мне в ухо.

Мне ничего не остается, кроме как согласно и очень активно кивать. Его ладонь разжимается, и я резко оборачиваюсь, попадая под взгляд Горина – жесткий и режущий. Тимур, перекрывая проход к лестнице, стоит напротив во всем черном: джинсы, кожаная куртка, футболка. И только белые кроссы как бельмо.

– Ты больной? – Перевожу дыхание, стараясь выровнять подскочивший пульс. – Чего тебе от меня нужно?

– Ну, очевидно, поговорить. – Тимур расслабленно пожимает плечами и засовывает руки в карманы джинсов.

Кажется, эта поза – широко расставленные ноги и руки в карманах брюк – у него неизменна.

– Цирк с похищением моей сумки – твоя идея? – опасливо оглядываюсь я.

На всякий случай проверяю: в этом плохо освещенном коридоре цокольного этажа нас действительно

только трое: я, Тимур и мой рюкзак на полу между нами. Пребывание наедине с Гориным не дает мне никакого чувства безопасности и спокойствия. Я еще помню, как он сначала лапал меня, делая гнусные намеки, потом вообще озверел.

А если здесь еще окажется и тот вор? Двое парней и одна я… Сердце бьется о ребра. Да, мы сейчас в стенах академии, и у меня есть надежда, что ничего со мной не случится. Только откуда мне знать, что задумал Тимур? Но, кажется, здесь, на цокольном этаже, кроме нас, никого.

– Мне нужно было встретиться с тобой без лишних глаз, – холодно отвечает Тимур.

– Ты мог написать.

– А ты вот так сразу бы и пришла? – Он язвительно усмехается.

Я отмалчиваюсь. Не пришла бы. После нашего общения на той тусовке вряд ли у меня возникло бы такое желание. И сейчас под вызывающим взглядом Горина я бы очень хотела бежать куда глаза глядят. Но сейчас они глядят на гордый размах плеч под черной косухой.

– На той вечеринке мы не договорили, – нарушает наше молчание Тимур.

– А если я вообще не хочу с тобой договаривать? – осторожно подаю голос. И даже делаю такой же осторожный шажок к своему рюкзаку. – Можно я уйду отсюда?

– Нельзя, – бьет по ушам грубый тон Тимура.

Я вздрагиваю, Горин уже стеной становится перед моим носом.

– Рассказывай, как ты узнала про бои? – глаза его сужаются.

– Я ошиблась адресом, – повторяю то, что сказала ему еще тогда.

И Тимуру точно не нравится этот ответ. На его лице тень раздражения. Я слышу, как Горин втягивает носом воздух, и вижу, как пугающе раздуваются его ноздри.

– Ты за тупого меня держишь? – сквозь зубы цедит он.

Тимур злится. Это заметно. Это чувствуется. Но другого ответа у меня действительно нет. Поэтому все, что могу из себя выдавить, – это какое-то беспомощное:

– Я клянусь.

Горин взрывается. Он с размаху пинает ногой старую кипу перевязанных журналов, уложенных у стены. Она задевает другую стопку и еще несколько рядом стоящих. Они с глухим стуком сваливаются на пол по принципу домино. Тимур подлетает ко мне, как коршун. Я испуганно жмурюсь, ожидая, что он опять схватит меня за плечи. Жду этой секунды, напрягая каждый миллиметр своего тела. Но ничего подобного не происходит. Я лишь ощущаю, что Горин склоняется надо мной. Запах парфюма становится четче и ярче. Я решаюсь открыть глаза. И глаза Тимура оказываются точно напротив. Они просто налиты злостью, она кипит и плещется.

– Правду говори, – выпаливает Тимур мне в лицо.

И я на одном дыхании рассказываю ему все. От и до. От уговора Сони сходить в квест-клуб до момента, когда увидела ту татуировку с изображением стрелы в раздевалке. Тимур слушает меня и, кажется, даже не моргает. Лишь его брови медленно сходятся на переносице.

– Бред какой-то. Я должен в это поверить? – Взгляд зелено-карих глаз сосредоточенно бегает по моему лицу, будто бы хочет прочитать там иное – не то, что я сказала секунду назад.

– У меня нет другой версии, – растерянно хлопаю ресницами, но смотрю прямо на Тимура.

– Кому ты еще растрепала? – Он жестко цедит каждое свое слово и так же смотрит мне в глаза. В его взгляде недоверие.

Что-то бессознательное тихо подсказывает мне, что такой допрос не из праздного интереса. Тимур боится? Мне хочется ответить ему вопросом на вопрос, но с моих губ срывается совершенно другое:

– Никому.

И глаза Горина вспыхивают от злости.

– Хватит нести чепуху! – Он практически рычит. Я снова вздрагиваю, а дыхание перехватывает.

– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь услышать! – Я отчаянно трясу головой. Говорю быстро, едва не проглатывая целые слова. – Я действительно по тупости оказалась на той заброшке, ваш охранник помог мне, когда я грохнулась в обморок. Потом я сбежала. А потом ты с этой татуировкой… И я никому ничего не говорила. Если ты чего-то боишься, то я… – Но на этой фразе я замолкаю.

Вжимаю голову в плечи, и сердце замирает, потому что на лице Горина уже ходят желваки, а взгляд темнеет.

– Не. Лезь. Ты. Меня. Поняла? – шипит Тимур. Две. Три. Пять секунд мы буравим друг друга взглядами. Но напряжение и молчание между нами режет

возглас за дверью:

– Аня! Ань, ты здесь?

Соня! Я выхожу из оцепенения. Кидаю полный надежды взгляд за спину Тимура, но успеваю просто немного дернуться вперед. Горин ловчее и сильнее меня во сто крат. Ногой он резко отпихивает мой рюкзак в сторону старого шкафа, стоящего за дверью в углу. Резво хватает меня за ворот рубашки и оттаскивает туда же.

Я опять оказываюсь прижата к Тимуру. Он вдавливает меня своим телом в самый угол. Одной ладонью он снова закрывает мне рот, а вторая ложится мне на талию. Я дергаюсь, на что получаю предостерегающий шепот в висок:

– Только попробуй издать хоть звук.

– Аня! – Голос Сони становится ближе.

– Ш-ш-ш! – Почти беззвучный шепот Тимура растворяется у меня в волосах.

Я слышу, как распахивается дверь на цокольный этаж. Слышу шаги. Вот сейчас мне нужно набрать полную грудь воздуха и заорать. Хотя бы попытаться замычать. Соня найдет меня, и все прекратится. Прикрываю глаза и делаю тихий, глубокий вдох. Тимур это чувствует. Он напрягается. Его пальцы сильнее прижимаются к моим губам. Горин впечатывает меня в угол. Я ощущаю, как колются заклепки на его куртке. Открываю глаза. И не могу издать даже писка. Запах, исходящий от Тимура, словно отдельная сущность, способная влиять на подсознание. Это запах его кожаной куртки, смешанный с терпкостью его парфюма и чего-то еще… такого сладкого, что, попав мне в легкие, он становится электрическим разрядом, пронизывающим меня от затылка до самых кончиков

пальцев. Мои ноги слабеют.

Я стою и гипнотизирую кадык Горина, выступающие из-под ворота футболки черные линии татуировок. Замечаю надпись «poison», набитую сбоку на жилистой шее. Ощущаю дыхание где-то у своего лба. Горячее и невероятно спокойное. Мой же пульс несется с бешеной скоростью.

Я не сразу понимаю, что ладонь Тимура, державшая меня за талию, уже не там. Она вытаскивает из заднего кармана моих джинсов телефон: Горин все-таки сделал то, что не удалось ему в прошлый раз. А по

коридору расходится: «Аппарат абонента выключен…» И недовольное ругательство Сони:

– Просветова, блин! Ты где?!

Черт! Она звонила мне! А пока я пялилась на шею Тимура, он, похоже, отключил мой телефон. Снова слышны шаги. Только теперь они отдаляются. А через секунду раздается хлопок двери и звонок на пару. Трофимова ушла. Я и Горин остаемся один на один в углу за старым шкафом. У меня сердце делает один кульбит за другим, а Тимур спокойно продолжает вжимать меня в угол и закрывать мой рот ладонью.