— О!

Возмущение вернуло силы донне Розалинде. Она рывком поднялась, готовая броситься в схватку, и этим движением сбросила на пол своего мужа, который, сразу придя в себя, пытался осознать, что случилось, и, увидев ноги возле своего лица, спросил:

— Простите, пожалуйста, можете вы мне объяснить, что происходит?

Таченто поднял его за воротник куртки, поставил на пол и грозно сказал:

— Перестаньте разыгрывать клоуна, сейчас неподходящий момент!

Синьор делла Кьеза вяло опустился на стул. Он ничего не понимал и продолжал спрашивать себя, что могло такого воспитанного человека, как он, заставить лежать ничком на полу у консьержки?

Дело начинало принимать явно плохой оборот, и донна Розалинда, находясь в состоянии нервного срыва, клялась, что хотела бы тотчас же умереть, потому что ни один из присутствующих здесь мужчин не был в состоянии поставить на место эту графиню, которую она презирает до такой степени, что не разрешила бы ей даже почистить свои ботинки. В ответ графиня презрительным тоном пообещала, что если делла Кьеза будет продолжать в том же духе, то ей действительно придётся публично чистить ее ботинки. Безмолвный, похожий на большого кота, лениво дремлющего, но не теряющего своей бдительности, Тарчинини поджидал признания, которое могло случайно вырваться, будучи уверен, что людской гнев — лучший союзник полицейских.

Появление на сцене команды во главе с комиссаром Луиджи Роццореда и медицинского эксперта остановило перепалку в комнате. Комиссар распахнул объятия Тарчинини.

— Ромео! Не думал увидеть тебя так рано!

— Я тоже, Луиджи.

— Не скрою от тебя, что когда меня разбудили, чтобы объявить об убийстве, я не был очень доволен! Ma qué! Но когда мне сказали, что ты тоже тут, всё показалось мне куда более приятным. Что это за люди?

— Это жильцы дворца.

— Хорошо. Доктор, пройдите к вашему клиенту.

В присутствии Тарчинини и специалистов из криминалистического отдела Луиджи Роццореда осмотрел бренные останки грузчика-мясника. Предоставив команде заниматься своим делом, комиссар увлёк веронца в сторону.

— Подозреваемые, Ромео?

— Никто в особенности.

— Это ты его нашёл?

Супруг Джульетты рассказал, как все произошло. Закончив, он произнёс:

— Луиджи, скверно то, что это мог сделать любой, под малейшим предлогом покидая вечеринку. Да, делла Кьеза не присутствовали на ней. А также доктор Вьярнетто, чьё падение привлекло нас к месту преступления; к тому же у него нашли оружие в руке.

— Обидная неосторожность для преступника, да?

— Конечно. Поэтому я постараюсь поверить в его невиновность. Вполне возможно, он мог, спускаясь от своей подруги Адды Фескароло, наткнуться на труп и свалиться. Во всяком случае, оставляю его на твоё усмотрение.

— Отлично. В общем, у нас только два вопроса: кто, если не его покровительница, открыл мяснику и к кому он пришёл?

«Скорая» увезла труп. Луиджи спустился в квартиру консьержки, где инспектор проверял у присутствующих удостоверения личности. Он завершил свою работу, когда вошли комиссар и Ромео. Флорентиец обратился к обществу:

— Никто не может ничего сказать по поводу убийства Антонио Монтарино? Услышу ли я что-нибудь серьёзное?

Он тщетно прождал несколько мгновений.

— Отлично... Раз так, то я вернусь завтра. Тем из вас, кто работает, придётся оставить свой рабочий адрес инспектору. Остальные же остаются дома. Кто открыл дверь жертве?

Снова подождав около тридцати секунд, он заявил:

— Если кто-то из вас не хочет добровольно открыться теперь, то позднее ему это обойдётся, конечно же, дороже.

Внезапно Роццореда обратил внимание на странный вид делла Кьеза.

— Вы, там!

Дон Пьетро взглянул на него.

— Вы ко мне обращаетесь?

— Вы видели что-нибудь?

— Ноги.

— Что?

— Я лежал ничком на полу, и вокруг меня было очень много ног.

Комиссар, подняв брови, обернулся к своему веронскому коллеге в надежде получить объяснения. Ромео сообщил ему, что синьор делла Кьеза был прямо-таки нокаутирован. Луиджи приказал:

— Теперь идите все спать, уже слишком поздно, чтобы предпринимать что-либо.

Двое полицейских глядели на выходящих жильцов. На пороге Тарчинини остановил Адду:

— Синьорина, доктор находится у вас под присмотром агента. Я прошу вас не разговаривать с ним, пока мы вас не допросим, к тому же это в интересах вашего друга.

Она ответила кивком головы.

Как только они остались одни с консьержкой, Луиджи спросил:

— Ты, я полагаю, знаешь эту даму, Ромео?

Веронец пустился в объяснения, коснувшись старинной дружбы своей Джульетты с той, которая звалась прежде Мария Тартуффи. Он обратился прямо к графине:

— Итак, графиня, это точно, что жертва была вашим хорошим другом?

— Синьор комиссар! Как можете вы говорить подобные ужасы! Женщина в моём возрасте!

— Однако все уверены в обратном.

Она с негодованием перебила:

— Они всегда все заодно, когда нужно полить кого-нибудь грязью, тем более, если к этому примешивается зависть из-за социального положения! Я знаю, знаю, я всего лишь консьержка, только моё положение и скромное занятие заставляют их стыдиться! Графиня, которая моет лестницы...

— И которая дружит с мясником.

— Синьор комиссар, Антонио — бедное дитя, потерявшее себя в большом городе... Сирота, никогда не знавший своих родителей. Здесь он нашёл немного тепла у домашнего очага, которого ему так не хватало... Наши беды сблизили нас, несмотря на разницу положения... Я очень одинока, синьор комиссар... Антонио был мне как сын, который мог бы у меня быть, если бы дон Гастон не пал в борьбе за свободу Италии!

— Так это не вы открыли дверь жертве?

— Никогда в жизни! Антонио не прятался, чтобы прийти ко мне.

— Тогда кто же открыл ему?

Она пожала плечами.

— Как я могу это знать?

— Если Монтарино вошёл без вашего ведома, то к кому же он приходил?

— Я не знала, что у него была интрига в моём доме; он ничего мне об этом не говорил!

Она застонала в отчаянии:

— Кругом одно предательство!

Оставив консьержку сетовать на несправедливость судьбы, полицейские поднялись к Адде Фескароло, где агент, стороживший подозреваемого, открыл им дверь. Ромео сразу же спросил:

— Они разговаривали?

Полицейский ответил:

-— Нет, синьор комиссар. Ни словом не обмолвились. Они даже не пытались, после того как я им сказал, что этого нельзя!

Роццореда приказал:

— Хорошо. Теперь бодрствуйте перед дверью, чтобы никто не помешал нам.

В маленькой гостиной, весьма скромно обставленной, доктор Вьярнетто сидел на диване, обхватив руками голову и, казалось, утратив чувство времени. Тарчинини представил его своему флорентийскому коллеге, который взял на себя руководство операцией:

— У вас есть документы, доктор?

Вьярнетто показал ему их. Проконсультировавшись с Ромео, Луиджи возвратил их владельцу:

— Комиссар Тарчинини поставил меня в известность... Нет надобности, я думаю, говорить вам, что вы находитесь в трудном положении. Итак, будет лучше, если вы расскажете, что произошло, да?

— Мне тридцать восемь лет, синьор комиссар. Я долго трудился, чтобы стать врачом, до этого у меня не было ни гроша. Все это я говорю для того, чтобы вы поняли, что у меня не было времени думать о женщинах. А потом я встретил Адду... Я люблю её, и она меня любит...

Немного удивлённый Роццореда услышал вздох своего коллеги:

— А! Любовь...

Увидев веронца с полными слез глазами, он обеспокоенно прошептал:

— Что-нибудь случилось, Ромео?

— Прости... О, нет, напротив, всё очень хорошо... Доктор, почему же вы не женитесь на своей Адде?

— Потому что она этого не хочет.

— Не верьте на слово! Послушайте, когда я предложил своей Джульетте соединить наши судьбы, она еще ломалась! Женщины, они все такие! Им надо, чтобы их очень упрашивали. Ma qué! Если вы действительно любите свою Адду, женитесь на ней и не обращайте внимания на то, что она говорит! Правда, Луиджи?