Поднявшись, полный жажды деятельности, Ромео объявил своему сыну:

— Фабрицио, эта история с убийством слишком затянулась, убийца достаточно посмеялся над нами, пора покончить с ним сегодня же. Ты сможешь, наконец, убедиться, сын мой, почему почти везде повторяют, что твой отец лучший полицейский в Италии!

— Ты знаешь, кто убил Монтарино?

— Нет ещё, но это не замедлит выясниться.

Фабрицио вызывающе пожал плечами.

— Ты опоздал! Колдунья знает этого типа.

— Ничего она не знает, она хотела произвести на тебя впечатление. Кстати, вставай и пойдём завтракать.

— Будем сегодня писать маме?

— Нет смысла, потому что мы приедем раньше письма.

— Когда же мы возвращаемся?

— Прямо завтра, моя миссия закончена.

Мальчик с энтузиазмом закричал:

— Папа, ты колоссальный!

— Я, в общем, знаю, что это определение мне подходит, и счастлив отметить, что и ты это обнаружил.

Потрясающий обед, бывший накануне, побудил инспектора Бергаму соглашаться без неудовольствия на роль детской няньки, которую навязывал ему веронец, и, присоединившись к Тарчинини, которые поглощали кофе с молоком и бриоши, он предложил отвести Фабрицио в Фьезоль.

Вернувшись к себе, Ромео обнаружил, что во время его отсутствия кто-то просунул под дверь записку. Он осторожно взял её, развернул и прочел:

«Если вы и вправду хотите знать, кто убил Антонио Монтарино, будьте в десять часов у входа на старое кладбище Эбреи.

Доброжелательница».

Письмо весьма озадачило веронца. Западня или счастливый случай? Если только речь не идёт о попытке обольщения, причём убийство мясника — всего лишь предлог.

Полицейский был настолько уверен в своём очаровании, что охотно допустил, будто одна из этих флорентиек-бедокур захотела встретиться с ним вне дворца, чтобы испытать его мужество. Как поступить в этом случае? Первым именем, пришедшим ему на ум, было София, если только не Адда и не Маргарита... Воркуя, как петух на утренней прогулке в курятнике, Ромео пытался угадать, кто же была та, которая согласилась стать его добровольной жертвой. Время длилось для него бесконечно, и без десяти десять, стоя у ворот кладбища, он поджидал прихода бедняжки, которую он воспламенил, сам того не желая. Он с самого начала жалел её:

— Ma qué! Это ведь не моя вина, что я не могу остаться незамеченным, hé?

Время шло, и Ромео представлял себе безупречный силуэт Софии, скромную Адду, эту соблазнительную Маргариту и не обратил внимания на то, как кто-то подошёл к нему сзади, пока из-за его спины не раздался шёпот:

— Спасибо, что пришли, синьор комиссар.

Тарчинини подскочил, обернулся и увидел Паолу Таченто. Он был так этим удивлён, что не мог произнести ни слова. Молодая женщина воспользовалась этим, чтобы, опустив глаза, быстренько выпалить:

— Синьор комиссар, я знаю, кто убил Антонио Монтарино.

— Правда?

— Это Марио Таченто.

— Ваш муж?

— Да.

— И вы его разоблачаете?

— Я его ненавижу!

По мере того как она говорила, тусклая, посредственная Паола преображалась. Она оживилась, стала прямо красавицей, и веронец подумал, что его собеседница не такая уж безликая, и странно, что он её просто не замечал раньше. Он был настолько этим взволнован, что, расчувствовавшись, положил, как он считал, по-отцовски, свою руку на плечи синьоры Таченто. Он нежно пошутил:

— Какой у вас злой вид, когда вы этого хотите!

— Я так несчастна!

Большие слезинки скатились по её щекам — зрелище, которого муж Джульетты не мог вынести, и самым естественнейшим образом, чтобы успокоить это несчастное создание, он поцеловал и приласкал её, насколько позволяла благопристойность. Паола вернула ему поцелуи и прошептала:

— Вы не хотите меня похитить?

Сразу отрезвлённый этой неуместной просьбой, полицейский слегка отстранил от себя Паолу и все ещё недоверчиво, насколько позволяло ему его самодовольство в этой области, переспросил:

— Вас похитить?

— Да.

— Ma qué! Зачем мне вас похищать, а?

— Потому что я вас люблю. Я вас полюбила с того момента, как увидела. Вы были такой красивый, когда отдавали им всем приказания...

Не совсем обманутый в своих ожиданиях, Ромео упивался. Ах, эти флорентийки... Он начинает их ценить. Женщины со вкусом.

— Вы покинете вашего супруга?

— Марио — чудовище. Он думает только о себе. Он считается только с самим собой. Он просто ждёт, когда его обслужат. Умоляю вас, увезите меня! Вы не пожалеете об этом, клянусь вам!

Тарчинини был уверен, что в какой-то степени он об этом не пожалеет, но во всем другом... Ему с трудом представлялось, каким образом это может быть принято Джульеттой.

— Будьте благоразумны, малышка. Вы мне очень симпатичны, я признаюсь, но жизнь есть жизнь. Я женат, отец большого семейства. Сожалею, Паола mia, но это невозможно.

— Но вы посадите Марио в тюрьму?

— Естественно, если он убийца.

— Это он!

— Почему же он совершил это убийство?

— Потому что Антонио был моим любовником, и я решила бежать с ним.

Ромео посмотрел долгим взглядом на свою собеседницу, потом кокетливо произнёс:

— Это ведь неправда, а?

Она поколебалась, покраснела и наконец произнесла:

— Нет.

— Нехорошо так, малышка.

— А что я сгораю на медленном огне, это хорошо?

Комиссар медленно пожал плечами, выражая тем самым, что он ничего не может сделать. Тогда Паола свирепо заявила:

— Вы заставите меня в один прекрасный день убить его!

На этом заявлении она повернулась и, оставив веронца, быстро пошла, опустив плечи, снова став незаметной женщиной, на которую никто не обратит внимания. Ромео смотрел на её удаляющийся силуэт с лёгким сожалением в сердце, сожалением, не очень безупречным. Может быть, и хорошо, если она когда-нибудь прикончит своего мужа. В подобной вероятности, если что и волновало Тарчинини, так это не предполагаемая жертва, а предполагаемый убийца.

Вернувшись в Сан-Фредьяно, Тарчинини столкнулся с Маргаритой Каннето. Когда он любезно спросил, что ей угодно, то в ответ услышал, что все мужчины — свиньи. Вместо того, чтобы рассердиться, веронец предложил вспыльчивой секретарше выпить кофе.

— А теперь, синьорина, вы расскажете мне о ваших несчастьях?

С суровой искренностью Каннето ответствовала:

— Моё настоящее несчастье в том, что я дура!

— Ну уж! Вы клевещете на себя, я уверен...

— А как вы назовёте девушку, поверившую обещаниям какого-то сатира, который, сначала все ей дал, а потом выбросил за дверь!

— Не хотите же вы сказать, что господин Бондена...

— Да, вот смешно! Он попросил меня предложить мои секретарские таланты в другом месте!

— Невозможно!

— Говорю же вам!

— Ma qué! Не станет же человек лишаться такой секретарши, как вы, без оснований!

— Кажется, его жена потребовала выгнать меня, иначе она напишет жалобу на него...

— Вы говорите такое...

— И потом, он вам солгал!

— В чем?

— Уверяя вас, что не знал Антонио Монтарино. Он прежде был его адвокатом, и этот мясник приходил к нему каждый месяц. Когда он приходил, господин Бондена всегда отправлял меня с бумагами к поверенным или во дворец.

— Так, так...

— Я бы никогда вам этого не рассказала, если бы он не повёл себя как хам по отношению ко мне! Теперь пусть он сам выкручивается, мне наплевать!

На этой энергической фразе она удалилась, отшвырнув каблуком попавшийся ей камень.

Тарчинини вздохнул... Женщины! И горе, и радость. Господин Бондена смалодушничал и сделал глупость, которая может ему дорого обойтись. Полицейский решил ковать железо, пока горячо. Адвокат должен быть в смятенном состоянии духа, и этим нужно скорее воспользоваться.

Когда господин Бондена увидел веронца, он скорчил гримасу.

— Опять вы?

— Добрый день.

— Что вы хотите?

— Прежде всего, дать вам совет: нужно всегда опасаться ревнивых или обманутых.

— Я не...