Я тряхнул головой, остановился на повороте, попинывая своим увесистым ботом изрядно поизносившийся пластиковый тротуар. Надо было собраться и привести мысли в порядок. Но это было нелегко. В голове колокольным перезвоном звучал только один вопрос: «Почему Марта Дрей не сказала, что ей на самом деле было надо?» Я решил поиграть в предположения. «Допустим, она не хотела говорить в моём офисе, так как не была уверена, что её не подслушивают. Логично? Не совсем, но, тем не менее, допустимо». Подумав пару секунд, я продолжил внутренний разговор с самим собой: «Она постоянно оглядывалась, так как полагала, что за ней следят. Оказалось – небеспочвенно опасалась за свою жизнь. Но как получилось, что я не видел следившего за ней убийцу? А это означает, что убийца Марты следил одновременно и за девушкой, и за мной. И именно потому нанес удар тогда, когда я упустил её из вида на несколько минут».

И тут в мой мозг раскалённой иглой впилось новое подозрение. Со всей очевидностью перед моими глазами предстала картинка. Плюнув на свои размышления, я подобно проворной гончей устремился обратно в свои служебные пенаты. Не разбирая дороги, сбивая с ног не успевших уступить мне путь олухов. Кровь стучала в висках, я перемахивал через ступени, пытаясь как можно быстрее добраться до третьего этажа, где располагался мой кабинет. С каждым шагом тень сомнений становилась всё гуще и гуще. Она взорвалась радужными осколками, когда подлетел к офису. Замок был вскрыт, а дверь была распахнута настежь.

Я замер, прислушиваясь к тому, что происходило в кабинете. В моём обиталище, бывшем на протяжении многих лет и квартирой, и рабочим пространством, царила гробовая тишина. Хотя я по личному опыту знал – пронзительная до звона в ушах глушина вовсе не означала, что в ней не прятались незваные гости. Опять же я громыхал так, что меня можно было услышать за квартал до прибытия на этаж. Игра в криминальное безмолвие была хороша, когда время работало на тебя. А у меня каждая секунда была на счету. Я вытянул из неизменно болтавшегося за спиной рюкзачка любимую бакаутовую дубинку. Сделал замах, чтобы в случае необходимости сразу нанести мощнейший удар и шагнул в темень конуры, готовый при первых же подозрительных звуках начать «боевой танец». Меня никто не огрел, не саданул по уху, не попытался вырубить электрическим разрядом. Я нырнул со света дверного проема в самый глухой угол комнаты; если биться без устали, то предпочитал, чтобы на меня никто не нападал со спины. И опять не последовало никаких агрессивных поползновений. Моя канцелярская келья продолжила хранить молчание, равно как неподвижность мрачных теней, что были едва различимы в скромных интерьерах.

Я стукнул ладонью по панели комнатных сервисов – зажегся свет. Где-то в богатых районах это можно сделать при помощи голоса. Но то был удел лентяев, страшившихся чрезмерных усилий, сокрытых в традиционном процессе включения иллюминации. А при работе «зонтиком» леность была непростительным прегрешением. Я бы сказал, что она была в прямом смысле слова смертным грехом, так как ленивые охранники торговцев надолго не задерживались на этом свете. Под потолком золотистым цветом вспыхнуло два кристаллических плафона. Одновременно с этим в углу тихо замурлыкал спрятанный в стенных панелях проигрыватель. Из динамиков полилась мелодия популярной песни в стиле космо-бит «Дорогой, возьми меня на Землю».

Моё жилище являло собой нечто ужасное. При всей моей бурной фантазии я не мог себе представить, что за считанные минуты можно было ТАК разгромить кабинет. Целым был только письменный стол, и то по причине того, что, выполняя функции сейфа, он был изготовлен из сверхпрочных пластин. Полки, вешалки, стулья, диван были разломаны на части. Удивительно, что на шум погрома не выбежал никто из соседей. С другой стороны, даже если бы я заливался благим матом и звал на помощь, они всё равно бы не высунули нос из своих щелей – в шестом секторе взаимопомощь среди обывателей была предметом крайне редким, почти коллекционным.

Я ни разу не сомневался в том, что искали анонимные экскурсанты. Может быть, я не был самым сообразительным малым в нашем космическом городе, но я ещё был в состоянии помножить два на два. Убийство и налёт на мой офис были звеньями одной цепи, а потому надо быть конченным идиотом, дабы не понять, что дело было в поручении покойной уже несколько минут Марты Дрей. У меня руки чесались, дабы достать из искусно замаскированного тайника пухлый конверт и посмотреть, что в нём находилось. Но приходилось сдерживать себя. Острожным движением я достал информофон, кроме всего прочего оснащенный парой весьма забавных вещиц, в том числе сканером по поиску скрытых камер.

Я делал вид, что набираю какой-то внутренний номер, а сам запустил процесс обнаружения. Моя небыстрая машинка исследовала все закутки, прощупывая каждый метр, после чего выдала результат. Как я и предполагал, визитеры оставили в укромных углах аж пять наблюдающих за каждым моим шагом устройств. Приём не был новым. Я не знаю почему, но он был назван в честь какой-то бабёнки – Ирен Адлер. Если, несмотря на погром, налётчики оставили камеры, то это означало, что они не нашли искомое. А это в свою очередь значило, что мой тайник им был не по зубам.

Привычка делать нычки в «Звёздной гавани» была присуща многим. Но только единицы умели сооружать качественные тайники. Самым главным в этом нехитром (в принципе) деле было расположить схрон на видном месте. Я, наверное, перехитрил всех. Мой потайной ящик письменного стола мог найти любой мальчишка. Однако в этом секретном лотке был ещё один тайничок, а тот в свою очередь содержал сюрприз – пространственную капсулу, способную вместить на хранение весьма приличных размеров предметы. Я демонстративно открыл якобы-потайной ящик стола. Сразу было видно, что в нём покопались – бумаги лежали отнюдь не в том порядке, как я их оставил около часа назад. Трудовая лицензия, сложенная пополам, была перевернута; блокнот с записями закрыт не до конца, а карточки моих бывших верителей были сложены вовсе не идеальным ромбом, чем я себя забавлял на досуге. Тем не менее, я был точно уверен, что пачку денег и конверт не удалось бы найти никому – капсула верно хранила препорученные ей секреты.

Изображая на лице отчаяние и скорбь (должен же я был подыграть наблюдающим за мною мерзавцам) я начал наводить порядок в своём стойле. Большинство моих знакомых полагали, что у меня весьма скверный характер. И разгром моего офиса сделал его ещё хуже. На самом деле мною овладели совершенно иные эмоции. Я рвался в бой – и сдерживал себя из последних сил. Большую часть мебели можно было смело выкидывать на помойку – она не подлежала ремонту. Не могу сказать, что предметы интерьера были дороги мне как память. Это была стандартная космическая мебель, но она делала мою жизнь заметно комфортнее. Теперь же комната являла собой вполне соответствующее моменту помещение. Мою клиентку убили, я не понимал, что происходит, затруднялся определить свои дальнейшие действия, мысли путались, устроив шумный хоровод. Каждая из них словно зазывала, вопия на повышенных тонах: возьмись за меня, отринь все прочие и только я приведу тебя к разгадке. Будь такая мысль одной-единственной, я, наверное, именно так и поступил бы. Однако в моей несчастной башке была устроена форменная какофония. Доводы, предположения, соображения, идеи и замыслы сплелись в один шумный клубок, выдернуть из которого хотя бы одну ясную задумку было весьма затруднительно.

Я присел на край несокрушимого стола. Снял рюкзачок и уложил рядом с собой любезную дубинку. Утрата мебели вовсе не была страшной потерей. В конце концов, на деньги, полученные от Марты, я мог себе позволить вполне шикарное по космическим меркам жилище в одном из нормальных секторов. Можно было бы забыть про мою погибшую клиенту и присвоить себе её средства. Однако, что делать с пухлым конвертом? Я был свято уверен, что именно за ним охотились разнесшие в щепья мою обстановку и остававшиеся мне неизвестными гаденыши. За этот конверт убили Марту. И я совершенно не был убежден в том, что меня оставят в покое. Тем временем достал из кармана визитку покойной. Внимательно изучил её. Натуральный цвет бумаги, произведенной из экзотических растений. Такую, наверняка, выпускают только на Священной Земле. Голограмма ровная, края не расплываются, глубина изображения приличная – значит, визитку делали на заказ. «Марта Дрей. Эксперт по космо-экологии». Мне казалось, что экология должна была продлевать жизнь, в случае с Мартой она её оборвала в самый неожиданный момент. Если не считать таинственного конверта, который в настоящий момент никак не мог извлечь на свет Божий, я знал лишь то, что Марта остановилась в «Багровом понтифике». Возможно, пройдет ещё пара часов, прежде чем местные космицейские смогут установить личность погибшей, после чего нагрянут к ней в гостиничный номер. А это означает, что у меня есть небольшая фора по времени, и ею непременно надо воспользоваться. Тем более, других зацепок у меня сейчас не было.