У него не имелось какого-то одного укрытия — он перемещался по стране, захваченной противником и сеял смерть. Иногда он возвращался назад и никогда не двигался строго по прямой. Он не собирался облегчать вражеским штабистам жизнь. А они уже наверняка знают о его существовании и прилагают все усилия, чтобы он был уничтожен. Эту мысль подтверждало и то, что он не раз уже оказывался объектом массовых облав. Пехота прочёсывала леса, боевые машины утюжили все открытые пространства, артиллерия била по квадратам, летающие платформы заливали всё огнём, но он неизменно уходил из-под обстрела, руководствуясь только неким звериным чутьём. Которое, к слову, помогало ему обходить и мины возле лагерей, которые с недавних пор стали обильно выставляться противником на подступах к позициям. Иногда он даже удивлялся — сколько ресурсов тратит противник, чтобы поймать всего-навсего одного Атара.

Но однажды он попал под уже идущую полным ходом облаву. На несколько мгновений ему даже стало страшно — неужели его обнаружили? Но потом разум взял своё, и он стал привычно уходить с общей линии продвижения противника. И это ему удалось.

Добравшись до расположенных неподалёку гор, он забрался в одну из пещер, которая, к счастью, оказалась достаточно глубокой. Противник пришёл, конечно, и сюда. И залил нижние пещеры горючей смесью. Но он спрятался в одной из верхних… А верхние пещеры противник обстрелял из крупнокалиберных орудий. Но он уже настолько глубоко забрался в хитросплетения каменных лабиринтов, что никакой артобстрел был не страшен. Скоро всё успокоилось и он облегчённо вздохнул. Ещё раз ему удалось выжить. И не беда, что сегодня он не забрал ни одной жизни Скаба — у него будет завтра.

Держась за стены, он осторожно двинулся на выход. Впрочем, за стену он держался больше для надёжности — он и так всё видел. Ночной образ жизни, который он вёл последнее время, адаптировал его глаза настолько, что он стал без проблем видеть в темноте. А дневной свет его теперь даже слепил.

Проходя мимо одного из каменных перекрёстков, он вдруг услышал шёпот. Замер и прислушался. И отчётливо уловил атарскую речь. «Удалось… Эту ночь проведём здесь — пусть всё окончательно уляжется, а завтра — лесными тропами двинемся в штаб. Всё ясно?»

Так он оказывается не один… Всё это время он был не один! Значит атарское сопротивление ещё не сломлено! Оно просто ушло в подполье! И теперь понятно, почему противник так старательно преследовал его каждый раз — раз сохранились штабы, значит сохранились и достаточно большие военизированные формирования. И его отдельные выходки воспринимались Скабами, как вылазки партизанских отрядов.

Слёзы радости навернулись ему на глаза, и он, будто сам не свой, двинулся туда, откуда доносился шёпот. Скоро он оказался в весьма обширной пещере и увидел их — братьев по оружию.

— Братья! — Крикнул он.

Они тут же повернулись в его сторону, по глазам полоснуло ярким светом нашлемных фонарей, а по ушам фразой: «Скабы! Мы в западне!»

— Нет!! — Ещё успел крикнуть он, но они уже открыли огонь.

Он умер практически сразу, но ещё успел понять, что на нём до сих пор надета скабская форма. И мысленно поблагодарить своих братьев за быструю и безболезненную смерть.

А потом он оказался в каком-то странном и непонятном месте. Он присел и, затравленно озираясь, осмотрел помещение. Он сразу заподозрил, что это ловушка Скабов. Но почему их здесь нет? Пустой, мягко освещённый коридор, вдоль стен — запертые двери странной формы, а вдаль уходит из-под ног светящаяся дорожка. Он посмотрел вперёд и увидел недалеко вход в большой зал. У дальней стены которого стояло на странной витиеватой треноге нечто, отдалённо похожее на алтарь… И как только он это увидел, как внутри будто что-то поднялось и кто-то посторонний взял контроль над его телом. И над его мыслями тоже. Он закричал, но крика не получилось. То, чем он сейчас оказался, уверенно двинулось к алтарю. И чем ближе подходило, тем меньше он себя осознавал.

Когда оно подошло к алтарю, он увидел на нём большую панель с тремя большими кнопками: справа — зелёная, слева — красная, а посередине — белая. И тут же перестал существовать.

Война Скабов и Атаров завершилась извне. Им не имело никакого смысла стрелять друг в друга, потому, что не осталось в результате ни тех, ни других. Не осталось никого даже в глубоко зарытых в землю командных бункерах. Ослепительный свет, пришедший с неба, свёл все их усилия и стремления к нулю. К полной пустоте.

Охотник открыл глаза и первым делом вспомнил о своих новообретённых спутниках. Чтобы взглянуть на них, ему потребовалось разгрести тот снег, которым его завалило за ночь. Псы по-прежнему лежали там же, тоже занесённые снегом, но уже проснулись и, высунув морды из тех сугробов, в которые они превратились, настороженно водили ушами по сторонам, продолжая негромко посвистывать. Охотник сел и потянулся. Надо же — не напали. А может и прав «БВ» — чем чёрт не шутит. Ладно, дальше видно будет.