— Да вроде всё…

— Нет, так дело не пойдёт… Вроде… Ты хоть малейшее представление имеешь, сколько ты сейчас со всеми своими наворотами стоишь? Нет? А сколько сам по себе, без наворотов? Тоже нет? Так я тебе скажу: сам по себе ты ни черта не стоишь! Таких умных здесь знаешь сколько? А вот с тем, что на тебе сейчас висит, ты тянешь уже на пару десятков тысяч местных тугриков и, можешь мне поверить, это охрененная сумма. Только на один из таких ножиков, как у тебя сейчас на голенном щитке в «карман» заткнут, мне придётся полгода батрачить, как папа Карло… И это несмотря на то, что я из элиты, охраняю самих Старейшин. Что? Да нет, это не мой папа… Не знаю я, кто это. Просто поговорка такая здесь бытует. Ну так что?

— Да понял, понял всё. Тормоз, но не дурак.

— Какой тормоз?

— Да поговорка такая бытует…

— Шутник, да? Ну да бог с тобой. Пойдём-ка провожу. Тебе пора, дружок.

Они шли по пустой «улице» одного из верхних уровней, и Сарп тараторил без умолку, давая ему последние наставления, которые его уже совершенно не интересовали. Бесцеремонно перебив майора, он спросил:

— А где все?

— Чего? А, ты про местных… Да на работе, где ж ещё.

— На работе?

— Ну да. Автоматизация у нас высочайшая, но за роботами и автоматами тоже должен кто-то следить, верно?

— Не знаю.

— Счастливый человек…

А потом майор снова пустился в пространные рассуждения, которые Охотник уже почти не слушал. Так они и дошли до последнего, перед поверхностью, уровня. Датчик «БВ» запищал, сигнализируя о том, что радиоактивный фон стал выше допустимого. Охотник надел шлем. Сарп, сделав тоже самое, произнёс, ухмыляясь за сталестеклянным смотровым щитком:

— Правильно мыслишь. Здесь уже фонит. Будешь шастать без защиты — хвостик вырастет.

И заржал над своей шуткой. Охотник ударил без переходов. Мощный тычок бронированного кулака отбросил майора назад. Потеряв равновесие, он упал. А Охотник сжал рукоять «пистолета», щелчком большого пальца переключив предохранитель в положение «Захват». Но Сарп не схватился за оружие, как он ожидал. Нет. Он просто встал и, покачав головой, спокойно сказал:

— Всё-таки ты ни черта не понял. Ты знаешь, что будет и со мной, и с тобой, и со всем этим местом, если ты сейчас выстрелишь?

Охотник не ответил, но перевёл предохранитель в «Отбой».

Майор ухмыльнулся.

— Верный ход. Только чего ты взбесился? Не объяснишь?

— Это моё дело.

— А-а-а… Понравилась что ли?

— Это моё дело. — Повторил Охотник.

— Да бог с тобой, заладил… Твоё — так твоё. Забыли. Пошли дальше.

И они пошли. По ходу действия, совершенно не обидевшийся майор успел даже поудивляться тому, что такой знатный удар огрёб без участия сервоприводов, и, в конечном итоге, сделал вывод о том, что Охотник — парень не промах, и что он верит в его удачу. Так, за разговорами, они и дошли до последнего лифта. Лифт этот отличался от всех остальных своими раблезианскими размерами. По площади он тянул на пять-шесть футбольных полей, о чём майор тут же и сообщил Охотнику, но тот на это дело не обратил ни малейшего внимания, поскольку не знал, что такое «футбольное поле» и какое оно по площади, но, разделив в уме площадь лифта на шесть частей, получил примерное представление.

— А зачем он такой огромный? — Спросил он.

— Это единственный выход на поверхность сейчас… Остальные законсервированы для обеспечения как можно большей герметичности Города Надежды. Соответственно через этот лифт осуществляется и подъём на поверхность всего оборудования и боевых единиц. Некоторые из них, например та же «Черепаха», имеют достаточно большие габариты…

— Понятно… И он ведёт прямо на поверхность?

— Он ведёт в Ангар. Ангар — это что-то вроде шлюза между Городом и Периметром. А там, знаешь ли, фон такой, что если хоть небольшой участок кожи останется неприкрытым — «сгоришь». Бомбардировки-то не прекращались даже после того, как Антихрист свой удар нанёс… Последний раз бомбили буквально пару недель назад. Разумеется, в городе об этом и не догадываются даже, но им и не к чему.

— Периметр?

— Всё увидишь, не переживай…

Они зашли в лифт, и он, мощно гудя множеством подъёмных механизмов, повёз их вверх. Ехали они долго прямо в черноту над головами. Но потом чернота разъехалась двумя мощными створами, и они плавно поднялись в Ангар, оказавшись прямо по его центру. Если лифт имел неслабые размеры, то в Ангаре он занимал едва ли четвёртую часть. А, поднявшись на поверхность, они сразу оказались в эпицентре суетливой жизни. Во все стороны сновали «Люциферы», «Скорпионы», степенно проходили имплантоиды и бегала, ездила, ползала ещё целая кодла неведомых пока Охотнику механических существ.

— Пандемониум. — Произнёс он.

— Чего? — Спросил Сарп.

И только после его вопроса Охотник понял, что дверка, ведущая в хранилище его воспоминаний, ещё раз ненадолго открылась.

— Не помню, что это конкретно значит, — ответил он майору, — но у меня такое ощущение, что это слово лучше всего подходит этому месту…

На это Сарп только пожал плечами и сказал:

- Не знаю я такого слова. И знать не хочу. Пошли на выход.

И майор двинулся в сторону здоровенной, во всю стену Ангара подъёмной двери.

— Мы через неё пойдём? — Поинтересовался Охотник.

На это Сарп неопределённо хмыкнул и ответил:

— А жирно тебе не будет? Нет, мы пойдём через во-о-он ту маленькую дверцу, через которую ходят все, кто помельче…

Подойдя к нужной дверце, он набрал на её панели код доступа и втопил в панель большую зелёную кнопку. Дверца послушно отъехала в сторону, и они вышли из Ангара. Системы ночного видения послушно нормализовали изображение, хотя на поверхности и стояла кромешная темень, и по внутреннему монитору побежали строки:

Охотник оглянулся на майора. Смотровой щиток бронекостюма сопровождающего светился ровным зелёным светом — тоже была включена система ночного видения.

— Ну что, пойдём к воротам?

— К воротам?

— Да. Видишь — там вон стена? Это и есть Периметр. Его Внутреннее Кольцо. Раньше, говорят, это кольцо было сплошным (но я этого не помню, я родился, когда всё уже выглядело так, как есть), потому как было единственным и сообщение с окружающим миром осуществлялось строго по воздуху (Видел, у дальней стены ангара серебристые агрегаты? Самолёты называются. Архаизм страшный. Стоят, как памятники прошлому. Ещё тому, говорят, что до Антихриста было.), но потом, когда построили Внешнее Кольцо, во Внутреннем сделали ворота. Да и во внешнем они есть… Надо же как-то всю эту братию на простор выпускать…

И Сарп широким жестом обвёл окружающее. А вокруг во все стороны сновала та же публика, что и в Ангаре, только в количествах вообще невероятных.

— Это ж сколько их здесь?

— А кто его знает? Тысячи, я думаю. Несут вахту во Внутреннем Кольце… Мне, честно говоря, без радости здесь находиться. Кто поручится, что хотя бы у одного из них чего-нибудь там не замкнёт в цепях… А их здесь — видишь — сколько… И дорогу они уступать не любят совершенно. Это их территория, и они об этом, суки, знают.

— Но разве люди — не приоритетный вид?

— Там — да! — И Сарп ткнул пальцем в землю. — Здесь — нет! Здесь люди только мешаются, поэтому если у того же «Скорпиона» будет какое-нибудь, одной его схеме известное, дело, то можешь мне поверить — переедет и не задумается.

— Но это ведь неправильно…

— Это эмоции, парень. Видовая принадлежность и всё такое. Но на самом деле — это только разумно. Они здесь несут боевую вахту, понимаешь?

— Да, теперь да.

— Вот и молодец. Ну, не беда. Выйдем за Ворота — там легче станет.

— А Внешнее Кольцо они что, не охраняют?