— Вот так и узнал. Ты ж только что подтвердил, — рассмеялся майор, но развивать эту тему дальше не стал.

— Триста второй, ответь Песку! — раздался из наушников другой, чуть искаженный помехами, голос.

— Вот это номер! Да это ж Игорь Геннадьевич, — воскликнул Кеша, услышав знакомый голос в эфире.

Клюковкин невольно улыбнулся. С подполковником Сопиным они были знакомы уже давно. Его голос в эфире он узнает в любой обстановке и при любых обстоятельствах.

— Песок, приветствую! Как живой! Вы в гостях у Пирата? — ответил Александр Александрович.

— Не дождётесь! Работы много. Триста второй, вы приняли сигнал?

— Подтвердил.

— Триста второй, у меня там «родственники» на прогулку сходили. С местными серьезно поцапались. Где-то от вас в радиусе тридцати километров, на востоке или юго-востоке. Точнее не скажу. Ориентир — хребет Ханду Радж. Но уже… едут домой. Очень быстро едут, с ними посылка!

Кеша тут же принялся изучать по карте, где обозначенный Сопиным район. Александр всё понял — им поступила сверх важная задача, которую нужно было выполнить на отлично. Конечно, Сопин говорил с подменой понятий, но когда ты в теме, все воспринимается на автомате.

Видимо, на территории Пакистана, в районе указанного горного хребта Ханду Радж, находилась наша группа спецназа ГРУ. И судя по всему, они следовали к границе с Афганистаном, а попутно вели бой с превосходящими силами противника. Учитывая, что им требовалась срочная эвакуация и не где-нибудь, а на территории Пакистана, то вероятно обстановка там была накалена до предела.

А так, как Клюковкин оказался в непосредственной близости и никогда своих не бросал, просьба Игоря Геннадьевича была логична.

— Песок, я триста второй. Что с пересечением «ленточки»? — запросил Александр Александрович.

— Как всегда. Под мою ответственность, — уверенно ответил Сопин.

— Задачу понял. Пират, триста второму, готов выполнить отход по заданию, — спустя пару секунд отозвался Клюковкин, который уже переставил на панели вооружения переключатель на пушку ГШ-2–30.

— Разрешил, триста второй. Хорошей работы!

— Спасибо! Триста пятнадцатый, левой спиралью снижаемся. Па-ашли!

Клюковкин выполнил небольшую горку, отклонил ручку управления влево и слегка опустил рычаг шаг-газа. Вертолёт медленно вошёл в разворот, теряя с каждой секундой высоту. Каменистая земля была под самым фюзеляжем, когда Александр вывел Ми-24 в горизонтальный полёт.

— Обалдеть! — послышался растерянный голос Кеши, когда сеанс связи с Асадабадом был закончен. — Как мы в Пакистан полетим?

— На вертолете, Кеша! На нашем вертолете! — отозвался майор. — В первый раз, что ли?

Клюковкин выполнил крутой отворот вправо, взяв курс на виднеющийся вдалеке хребет Ханду Радж. Ведомый следовал сзади и держал установленный интервал.

— Уф! Мне даже есть перехотелось, — возмутился Кеша.

Одновременно Клюковкин анализировал и размышлял, как выполнять поставленную задачу? Командир группы спецназа наверняка толковый офицер и понимает, как сильно будут рисковать советские летчики, пытаясь вытащить их мясорубки. Скорее всего, он попытается вывести группу туда на открытое место, где эскадрилье будет удобно работать всем, что есть. А таких мест немного.

— Кеша, что думаешь? — распорядился майор. Петров уже спешно анализировал возможные точки эвакуации.

На его рабочей карте были сделаны пометки с подобными районами. Но все они были сделаны только на афганской стороне. На территории Пакистана, с которым у СССР и так были достаточно холодные отношения, таких пометок естественно не было.

— Ну, навскидку у меня вариантов десять. Ещё несколько мест, где можно сесть. И парочка где почти невозможно, но если очень нужно…

— Кеша, спокойно. Начнём с той, где сесть невозможно.

— Вот-вот! Она ближе всех. Курс тридцать, до точки двадцать девять километров.

Клюковкин выполнил один отворот, за ним следующий и медленно перелетел через небольшую сопку. Ведомый продолжал идти следом, повторяя те же маневры.

Постепенно взору предстал крупный горный хребет, вытянутый с севера на юг.

— Саныч, ты это видишь⁈

— Вижу! — отозвался майор, наблюдая за картиной. — Что-то горит.

Откуда-то из-за хребта, с территории Пакистана вверх поднимался плотный столб черного дыма, который ветер плавно нес на северо-запад, постепенно разнося во все стороны.

— Командир, э-э… Принимаю сигнал на аварийной частоте!

И верно — в эфире появился очень громкий повторяющийся сигнал. Он был достаточно мощный, а это говорило о том, что его источник находится где-то близко.

— Попробуй запеленговать! Возможно, это и есть наши ребята!

Товарищи читатели, советское информбюро сообщает: Давайте уже добьем лайки до 3000? А то наши парни не справятся)

Два гулких взрыва прозвучали практически одновременно.

Эхо мгновенно разнесло грохот по всему ущелью. В воздух взметнулись камни, куски грязи, палки, брызги воды. То, что не поддалось взрыву — можно было просто переехать. Путь был практически свободен!

Как ни крути, а Шут хорошо знал свое дело — заложил заряды С-4 в нужных местах и взорвал их так, чтобы расчистить проезд. Ну и чтоб сверху ничего нового не обрушилось.

— Смирнов, жми! Вытаскивай БТР! — крикнул Кэп, распластавшись на броне. — Секунду назад он снял метким выстрелом душмана, вооруженного ПКМ. — Живее!

— Понял! — раздалось из-под сетки.

Взревел мощный двигатель, однако он тут же чихнул и неожиданно заглох.

Женька завел его еще раз, на это раз без проблем. Тяжелая четырнадцати тонная машина, ощутимо вздрогнув, медленно поползла вперед, ломая оставшиеся ветки и вминая ошметки и камни в вязкую глину. Протиснувшись через расчищенное взрывами место и проехав десяток метров, бронетранспортер вновь остановился.

На технику было страшно смотреть — с одной стороны отсутствовало колесо, с другой от покрышки осталось одно название, корпус был весь заляпан грязью, засыпан ветками. Задняя часть побита пулями, содрана краска, все шины подспущены. Один движок сдох, судя по всему, окончательно. Про кучу других неисправностей, можно было даже не говорить.

И все же, несмотря на все это, машина еще была на ходу. Живучая, не зря же на нее румыны глаз положили — военная техника СССР пользовалась уважением во всем мире. Безусловно, с поврежденным передним колесом маневренность стала заметно хуже, но «перекидывать» колеса в складывающихся условиях не было ни времени, ни возможности.

— Все! Отходим! — по ущелью прокатился крик капитана Игнатьева.

Начали организованное отступление.

— Кэп, заминировать бы проход! — предложил я, проанализировав обстановку. — Это задержит их!

Капитан кивнул. Поискал взглядом Корнеева.

— Шут⁈ — громко спросил он. — Проход заминировать сможешь?

— Мин нет! — мрачно отозвался тот, качая головой. — Взрывчатка ушла на расчистку дороги! Только гранаты остались. И мина ОЗМ-4, противопехотная, но толку от нее мало. Судя по всему, она неисправна.

— Хреново! — с досадой отозвался я, окинув взглядом ущелье. — Было бы хорошо подорвать скалу так, чтобы либо тут все завалило к чертям, либо мины поставить так, чтобы осколками посекло живую силу. Они нам плотно на хвост сядут, никуда мы с грядки не денемся!

И стоять нельзя, дорога каждая секунда.

— Зараза… Все, отходим! Отходим!

Грамотно, прикрывая друг друга, короткими перебежками, группа начала сниматься с позиций и звеньями откатываться назад, к пробитому в ущелье проезду. Один за другим, работали парами. Часть ущелья затянуло пороховыми газами, от которых щекотало в носу, хотелось чихнуть. Он гулкого грохота, стрельбы и шума кружилась и гудела голова. Практически вся группа была в кедах, которые давно промокли, к ним налипала глина. В самих кедах чавкало, было мокро и неприятно. Поскользнуться на влажных камнях — раз плюнуть. Иногда свистели пули — духи пытались понять, сколько нас и чем вооружены, а потому с их стороны шла разведка боем. Пока безуспешно и не организовано, но с каждой минутой обстановка менялась.