По итогу, мятежного дипломата еще раз хорошо связали и заперли в одном из сараев. По-хорошему, на хрен он сдался? Обуза и проблема. Но я полагал, что он нам еще пригодится. Как только Урду освободится, нужно будет побеседовать с ним и понять, что делать. Было у меня серьезное сомнение, что он пакистанец.

Оказалось, что склады с оружием были практически пусты, духи все вынесли. Но тем не менее удалось вооружить всех освобожденных из плена солдат. Заняли оборону.

Наше главное средство для побега — румынский БТР, был на месте. Точку, куда его определили назвать боксом можно только с большой натяжкой. Скорее, большой старый сарай с дырявой крышей. У машины отсутствовала башня с вооружением, а также откручено переднее колесо с рваной резиной. Судя по слою пыли и грязи на корпусе боевой машины, ее не заводили давно, если, конечно, она вообще на ходу.

— Ну, часть дела сделана! — произнес Кэп, осматривая площадку, где прямо на коврах лежали тела душманов. — Лагерь наш. Смирнов, Герц посмотрите, есть ли среди пленных механики. Попробуйте поставить бронетранспортер на колеса. Скорее всего, тот живой, просто у духов ума не хватает его запустить. Справитесь?

— Не вопрос, Кэп! — отозвался Женька. Он и водитель хороший и механик в одном флаконе. — Это ж тоже самое, что наш БТР-70. Вряд ли румыны там что-то кардинально поменяли. Но мне на это нужны люди и время. Хотя бы немного.

— Будет время! Пока они нападать не собираются! Бери людей!

— Сделаю, Кэп!

— Командир… — обратился я, глядя на Рыжего. — Пленных одиннадцать человек. А всего нас уже двадцать набирается, не считая дипломата. На одном БТР все точно не уедем.

— Вижу! — мрачно ответил тот. — Док, Шут, осмотрите все строения, вдруг найдется что-то, что нам пригодится.

— Ну да. Вдруг у них тут где-нибудь танк припрятан?

Док и Шут направились прямо туда, Рыжий и Колян пошли с ними. Остальных пленных Самарин и Урду распределяли по точкам, определяя им выгодные позиции для стрельбы. Пока что, угрозы не было — мы видели, что пространство до кишлака Карат-Чан было чистым. Душманы отошли подальше, потому что понимали — раз пленные захватили лагерь, то будут биться до последнего.

Я хотел обсудить с командиром дальнейший план, но тут подошел Лось. Сразу за ним стоял Шерстнев. Он хоть и был офицером, но прекрасно понимал, кто проделал всю работу и что тут он пальцы гнуть веером не сможет. А потому и молчал.

— А что будем делать, когда они попрут на штурм? — заявил прапорщик Лось. — Нас двадцать, их двести. В десять раз больше! И это не считая подкрепления из второго лагеря. Теймураз не дурак, поймет, что вовсе не пленные захватили крепость… Вернее, не только пленные. Троих мы упустили, а уж они-то прольют свет на ситуацию. Два плюс два, пяти не будет. У нас один час, не больше! И то с натяжкой! И даже сейчас, как мы будем прорываться через противника? Куда?

Прапорщик рассуждал правильно. Сложностей было полно, буквально на каждом шагу, куда ни глянь — мы шли по самому краю. Наверное, со стороны, так и могло показаться. Однако с самого начала операции «Фарватер» времени зря я не терял, мой предварительный план решал большинство проблемных моментов. К тому же, я всегда был сторонником импровизации на ходу.

— Кэп, можно тебя на пару слов? — спросил я, глядя на Игнатьева.

Никаких секретов не было, но обсуждать тонкости в присутствии скептически настроенного старшины и того же Шерстнева, я не собирался.

Тот кивнул. Но прежде чем мы отошли, вернулся Урду.

— Кирилл, можешь потолковать с нашим дипломатом? Выясни, что это за птица такая. Может, удастся извлечь что-нибудь полезное из его пребывания тут?

Урду без разговоров отправился к сараю, где все еще сидел дипломат, который нам едва весь план не загубил. А мы с Игнатьевым отошли в здание, где размещался американский штаб.

Сделал я это не просто так. Во-первых, там была тактическая карта этого района и весьма неплохая. Во-вторых, я заметил там кое-что еще, что могло бы нам помочь. Правда, выстрел из РПГ немного спутал мне планы. Но уже появилось иное решение.

Когда мы поднялись на второй этаж, я сразу же подошел к карте.

— Гром, что ты задумал⁈

— Кэп… Как я и говорил, у меня есть план. Ты видел ту дорогу, что шла в горы на запад?

— Ну?

— Что если мы уйдем в горы по ней?

— Но это чуть ли не противоположная сторона от границы! — он подошел к карте, чтобы убедиться в том, что так и есть. — Смысл?

— Сбить с толку врага! Обрати внимание вот сюда! — я показал ему, что дорога, которая и вела на восток, примерно километров через десять делала крутой поворот на север. Оттуда до границы с Афганистаном было около двенадцати километров. Но главное, что там протекает один из притоков той самой реки, по которой мы сплавлялись на плотах. — Видишь? Это наш шанс!

— И ты хочешь бросить технику и идти по реке?

— Нет… Нас догонят быстрее. Я предлагаю вести БТР прямо по руслу горной реки. Судя по всему, река неглубокая. Этот ТАБ-77 почти идентичная копия нашей «семидесятки». Он водоплавающий, к тому же оборудован реактивным гидравлическим водометом, поэтому по самым глубоким местам, тупо поплывем!

— Думаешь, он пройдет там?

— Да! Но нужно уточнить у Смирнова, сможет ли он его вести и каково состояние машины. А вообще, по-хорошему, нужно увидеть русло.

Игнатьев внимательно проследил по карте линию движения реки.

— Но она не идет к границе. Там же горы, тупик. К границе нам не дойти. Мы сами себя загоним в каменный мешок. Выковырять оттуда нас будет непросто, но какие перспективы? Впрочем, горы там не самые крутые, возможно сможем подняться на плато. Но все равно, это не граница. Хм… Если бы мы могли как-нибудь дать понять нашему командованию…

— Нам нужен Герц! — продолжил я. — У американцев здесь была рация, но сейчас она практически уничтожена. На БТР есть своя отдельная радиостанция. Скорее всего, дохлая. Герц мастер в этом деле, соберет что-нибудь. Здесь осталась антенна, если мы сможем подключиться, запитать рацию, то можно попробовать достучаться через горы и подать сигнал нашим, что у нас «Закат» и нам нужна срочная эвакуация… А затем рванем туда, оттуда нас сможет забрать вертушка!

Игнатьев задумался. Это было выполнимо.

— Ну, допустим! Если БТР на ходу, если Герц соберет рацию и мы сможем дать сигнал, кто его услышит? Частоты не подберём. А если дать импульсный сигнал… Нет, его просто не станут слушать. Азбука Морзе⁈

— Тогда весь Ближний Восток узнает, что мы тут. Тогда нужно действовать шифрами. Ничего не должно указывать, что здесь находится советская группа спецназа ГРУ.

— Ты прав. Нужен код. Ладно, это я беру на себя. Но… Отсюда до той дороги еще как-то добраться нужно. Пока что, духи еще далеко, но круг уже сейчас начинает сужаться. Часа у нас нет. Они все равно пойдут на штурм. Нам просто не дадут выйти оттуда — у них минометы, гранатометы, пулеметы… Гром, я не знаю! Разве что, ночью? Нет, столько мы не продержимся. Туман?

— Вряд ли! — ответил я. — Но я что-нибудь придумаю!

По лицу Кэпа было видно, что он представил все чуть ли не детально. Если нам повезет, все получиться. Должно, просто обязано!

— Но даже если БТР на ходу, как быть с остальными? Все не влезут, а сверху на броне — это самоубийство.

Вдруг, внизу послышались торопливые шаги. Это оказался Урду.

— Кэп, Гром… Вы не поверите, кого мы взяли!

Пару секунд мы в ожидании продолжения смотрели на Иванова и молчали. А тот намеренно держал паузу, ожидая от нас соответствующего вопроса.

— Ну не томи, звездочёт! Кого же? — наконец спросил Кэп.

— Этот дипломат никакой не пакистанец! — ответил Урду. — И совсем не дипломат. Он родственник лидера здешней оппозиции. Да-да, того самого Теймураза Костолома!

— О-па! — удивлённо присвистнул я. — Вот это поворот! Ну, это серьезно меняет дело!