— Герц, ну что?

— Еще минут двадцать нужно! И мне нужен текст, чтобы отстучать!

— Хорошо, передам Кэпу. Сейчас возьмем перемирие… Если получиться!

— Про антенну помнишь?

— А то!

Я бегом спустился по лестнице, покинул штаб. В этот момент раздался очередной свист — вновь полетели мины. Я бросился за укрытие и едва успел спрятаться, как с неба посыпались мины. Почти все они падали внутрь, накрыв часть зданий, стену и внутреннюю часть двора. Наши открыли беглый огонь.

Судя по всему, кого-то зацепило.

Выломав дверь сарая, где сидел душман, я ворвался внутрь.

Связанный дипломат с завязанным ртом лежал на грязном полу. Освободиться бы он точно не мог — Урду оказался беспощаден к заложнику.

— Ну что, настало твое время! — громко произнес я. — Вставай!

Сорвав с его лица тряпку, я даже пожалел об этом.

— Не убивай, прошу! Не убивай! — видимо тот так перепугался, что даже перестал думать рационально. Если до этого не убили, то зачем это делать сейчас?

— Почему это?

— Я могу помочь, — невнятно затараторил он. — Я помогу. Я им скажу, чтобы не стреляли в вас.

— Вот мы сейчас и посмотрим, что ты нам предложишь! — решительно заявил я, толкая его в спину стволом автомата. — А главное, что предпримет Теймураз Костолом, когда увидит твою рожу на стене!

Развязав «дипломату» ноги, я поинтересовался:

— Имя-то у тебя есть?

После моих слов он заметно помрачнел — интересно, какие у него отношения с Теймуразом Костоломом? И, если честно, я очень удивился, что его родственник покинул лагерь с такой слабенькой охраной. Особенно на фоне того, что происходило на территории всего района. Часть здания, вместе со складом, была уничтожена, был установлен вооруженный факт побега советских военнопленных.

Очень опрометчивый ход. Зачем вообще нужно было выдвигаться по темноте? Почему нельзя было уехать утром? В чем необходимость?

Быть может, у них там были какие-то свои разногласия?

В любом случае, пока было временное затишье, обстрелы почему-то прекратились. Я решил выяснить, что он за фрукт такой.

— Хасан. Мое имя Хасан! — с сильным акцентом ответил «дипломат».

— Ты не гражданин Пакистана! Ты афганец!

Тот медленно кивнул. По глазам было понятно.

— А чего ж ты нам лапшу на уши вешал про дипломата?

— Какую лапшу? — не понял тот. — Не вешал я никаких дипломатов!

— Ладно, проехали! Кем ты приходишься Теймуразу? — твердо спросил я. — Уж точно не отец. Брат?

Тот принялся активно жестикулировать и что-то тараторить, путая русские слова с афганскими. Но из всего этого я сделал вывод, что он его брат, но не родной.

— Они тебя обменяют?

Тот снова принялся болтать. Но я почти ничего не понял.

— Тихо! Не шуми! — я ткнул его стволом автомата в спину. — Голова от твоего галдежа болит. Шагай быстрее!

Когда мы подошли к стене, вновь возобновилась позиционная стрельба, но только из стрелкового оружия — минометы пока молчали. Ко мне торопливо спустился Кэп.

— Духов стало больше — из второго лагеря прибыло подкрепление. Численность уже больше двухсот пятидесяти человек. И чем дольше мы тут находимся, тем сложнее ситуация и все меньше шансов на удачный финал. Минометами они только пристреливаются. У нас еще троих зацепило! Рыжего вон, осколком в ногу и еще двоих пленных. Все ранения, к счастью, легкие, Док уже оказывает им помощь.

И верно — в соседнем строении, в открытых дверях возился наш медик, перевязывая раны пострадавшим.

Это было очевидно. Мы знали, что так будет.

— Ну а с тобой что делать? — Кэп посмотрел на нашего заложника скептическим взглядом. — На стену его не выгонишь… А ну, шальная пуля снимет!

— А если через ворота⁈ — предложил я.

— Он же убежит!

— Не убежит! Привяжем, как пса!

Привязав его к веревке, мы частично разобрали баррикаду с одной половины ворот, открыли ее и вывели Хасана наружу. На открытом месте, в светлой одежде, его хорошо было видно.

Как мы и ожидали, никто стрелять в «дипломата» не стал. Над долиной повисла тишина, лишь тихо шумел ветер.

В это время те, кто был свободен и не ранен, таскали из сараев старую резину, сливали со всех канистр масло, рвали на тряпки одежду мертвых душманов. Нужно было все подготовить, мало ли чем завершатся эти переговоры.

В какой-то момент, Шут разглядел через оптику место нахождения командования душманов. Они находились небольшой площадке, чуть выше кишлака. Расстояние — метров сто пятьдесят. Их там было четверо и охрана. Рядом стоял черный пикап.

В какой-то момент они подъехали ближе. Видимо, опознали Хасана.

— Шурави! — раздалось оттуда. — Говорить надо!

— Ну, надо, так надо… — пробормотал Игнатьев. — Кирилл, ответь им!

— Эй, Теймураз! — громко заорал Урду, стараясь сильно не отсвечивать. Говорил он на пушту. — Тебе знаком этот человек?

Ответа не последовало. Иванов выждал секунд тридцать, затем продолжил.

— Если он дорог, давай поговорим. Прямо здесь, у ворот. Без оружия. Через три минуты. Время пошло.

Хасана заводить мы не стали. Он так и стоял привязанный, как дворовый пес. Вид у него был максимально несчастный. По прошествии двух минут, от кишлака Карат Чан отделился тот самый черный пикап, без вооружения.

— Ты гляди! — слегка удивился Игнатьев. — Значит, переговоры все-таки будут. Ну-ну, сейчас поглядим!

Пикап, поднимая пыль, неторопливо подъехал к воротам, остановился метрах в двадцати. Пассажирская дверь открылась и оттуда выбрался один душман, в светло-серой одежде. Оружия при нем не было.

Я пытался определить, тот ли это человек, что заходил в помещение, где я нашел «Закат». Судя по всему, это был не он. Слишком молодой.

Душман медленно подошел, внимательно посмотрел на Хасана. А тот вел себя странно — радости встречи там почему-то не было.

— Шурави! — громко позвал он на ломанном русском языке. — Я говорить пришел. Выходи.

— Так ты не Теймураз! — ответил Урду, показавшись из-за ворот. Следом за ним вышел Кэп — лица у обоих скрыты платками. Ни тот, ни другой не были похожи на военнопленных.

— Да, но я могу говорить от его имени! — с вызовом произнес душман. Говорил он на корявом русском. Иногда проскакивали слова из языка пушту.

— Кэп? — Иванов посмотрел на командира. — Это не Теймураз. Доверенное лицо.

— Скажи ему, что мы не будем убивать Хасана, если они обеспечат нам проход через границу!

Урду немного подумал, затем перевел. Душман засмеялся.

Произнес что-то длинное, сложное. Затем кивнул в сторону Хасана, который выглядел как-то грустно. Он словно бы понимал, что спасать его не очень-то и торопятся.

— Он говорит, что они нас не выпустят! — перевел Иванов. — Хасан не представляет для них ценности. Он попался, а значит на то воля Аллаха. Но они готовы обменять его на троих пленных.

— Откуда пленные?

— Ночью мы поймали троих.

Я сразу просек, что вероятно, это либо Петухов, либо те, кто бежал вместе с ним. Больше некому. Значит, поймали… Ну, это и не удивительно!

— Ясно! — кивнул капитан, затем немного подумав, добавил. — Никакие пленные нам не нужны, но чтобы потянуть время, сделаем вид, что согласимся на обмен! А еще скажи ему, что раз они не хотят нас выпускать, мы будем стоять насмерть. При этом положим много его людей, а если они и прорвутся, то подожжем лагерь.

Урду смерил Кэпа понимающими взглядом, перевел. Доверенное лицо Теймураза задумался, ответил не сразу.

— Мы знаем, что вы не те, за кого себя выдаете! Вы не пленники, не рабы. Вы разведчики, да⁈ Что вам тут надо? Мы вас не отпустим! Лучше сдайтесь, когда война закончится, мы вас отпустим. Хоть какой-то шанс. За что вы хотите погибать?

Игнатьев, услышав от прапорщика перевод, усмехнулся. Затем подумал и тихо передал ответ Иванову.

— За свободу! — выслушав его, перевел Урду. — За свою страну, которую вы просрали! Чего ж в Пакистан-то убежали? Чтобы оттуда как собаки через границу бегать⁈ Трусливо, как-то. Разве этому вас учит Коран? Или нравится американцам поклоняться? Зачем вам деньги, если их не на что тратить⁈ Передай своему трусливому Теймуразу, что скоро лавочка прикроется! Русские придут и сюда!