Он встал и бросил пачку счетов на стол, давая понять, что разговор окончен.

— Надеюсь, ты сможешь удержать себя в установленных рамках. Мне хотелось, чтобы ты также уяснила, что замужество еще не открывает доступ к бездонному сундуку с деньгами. Очень жаль, что ты не поняла этого раньше.

Боясь, что сделает или скажет что-то совершенно ужасное, если останется в одной комнате с Маркусом еще хоть минуту, Джудит повернулась и вышла, с преувеличенной осторожностью закрыв за собой дверь.

Значит, муж просто-напросто обвинил ее в том, что она, используя свое положение, хочет побольше нахапать. За кого же Маркус ее принимает? За аферистку, готовую на все ради достижения своих целей?!

Но ведь это не так! Может быть, на беглый взгляд может показаться, что и так. «Действительно, в той игре, которая называется у нас браком, возможно, я веду себя не совсем честно, но к расходам, и вообще деньгам, это никакого отношения не имеет. И я не столь презренна и жалка, как Маркус полагает. А уж всяких там лимитов и подобного рода разговоров я просто не потерплю. Пусть и не надеется! — Джудит решительно сомкнула губы. — То,

что я собиралась делать для Салли, с не меньшим успехом могу сделать и для себя. Просто вернусь к своей прежней жизни. А Маркус Девлин со своим ежеквартальным лимитом пусть отправляется ко всем чертям».

Ровно через полчаса она уже входила в апартаменты своего брата на Албемарл-стрит. Себастьян собрался на верховую прогулку в Гайд-парке, которую регулярно совершал во второй половине дня.

— Что выпьешь? Шерри? — спросил он, проводив сестру в гостиную.

— Пожалуйста.

— Итак, зачем я тебе понадобился, Джу?

Джудит коротко объяснила все, что касалось Салли. Себастьян нахмурился:

— Джу, для одного вечера это многовато.

— Я знаю, но что еще можно придумать? Если Маркус обнаружит, что она сделала… Джек, может быть, и вошел бы в положение, но он всегда идет на поводу у Маркуса.

— У твоего мужа есть власть над многими, — заметил Себастьян.

— Да, — согласилась Джудит. — Он старший брат Джека… он опекун Чарли, и он… мой муж.

— Но случилось что-то еще, не так ли?

Джудит рассказала брату все, пытаясь говорить спокойно, хотя воспоминания об унижении снова распилили ее. Она нервно ходила по гостиной Себастьяна.

— Это больше, чем я могу вынести, — закончила она. — И Маркус невыносим, и ситуация невыносима.

— И как ты собираешься решить этот вопрос?

— Буду содержать себя сама. И поможет мне в этом игорный стол. То есть ничего нового, все, как и прежде.

Себастьян тихо присвистнул:

— Зря ты ему тогда не объяснила, что не знала, кто был внизу, в этом гостиничном баре по дороге в Катр-Бра. Вот Маркус и подозревает какую-то интригу.

Джудит покачала головой:

— Это ничего не изменило бы. Он просто настроен видеть во мне и думать обо мне самое худшее. А самое глинное, всю правду рассказать я ему все равно не могу. — Она расстроенно посмотрела на брата. — Ну, предположим, я ему скажу: знаешь, я не намеренно подстроила так, чтобы ты на мне женился, а просто воспользовалась представленной возможностью, дабы облегчить осуществление наших с братом тайных планов. Да мы вовсе и не женаты, так как женщины с таким именем не существует, но до поры до времени я не хотела, чтобы ты об этом знал. Ну, предположим, я скажу Маркусу это. Что тогда?

— Да, боюсь, что будет только хуже, — согласился Себастьян. — Но пожалуйста, не забывай, что ты всегда можешь рассчитывать на меня. Большая игра у Долби начинается довольно поздно. Думаю, надо поступить так: ты пойдешь на прием к Кавендишам, а оттуда я провожу тебя к Долби. Так пойдет?

— Прекрасно. У Кавендишей Маркус вряд ли появится и не удивится, если я вернусь домой на рассвете. Так бывало уже не раз.

— Тебе надо взять аванс в «фонде Грейсмера», — сказал Себастьян. — Для начальных ставок хотя бы. Сомневаюсь, чтобы твой муж согласился их оплатить. — Он вышел в соседнюю комнату и вернулся с пачкой ассигнаций. — Восемь сотен. Если за ночь ты не превратишь их в четыре тысячи, значит, ты окончательно потеряла форму.

Взвесив в руке пачку, Джудит улыбнулась в ответ:

— Никогда не сомневайся. Но есть еще одно дело, в котором нужна твоя помощь. — Она поставила на стол бокал с шерри. — Я хочу, чтобы ты купил для меня фаэтон с высоким сиденьем и пару хороших лошадей. Маркуса очень раздражают женщины, которые сами правят экипажами. Это для него вроде как верх распутства, Таким образом я смогу великолепно подтвердить его лестное мнение о моей персоне.

Себастьян вновь наполнил свой бокал. Джудит сорвалась, это ясно. И весь опыт прежней жизни говорил, что столкнуть ее с выбранной тропы никакими силами не удастся. Она будет идти по ней столько, сколько посчитает нужным.

— А разумно ли бросать ему такой вызов? — спросил он без всякой надежды на успех.

— А мне плевать, — отозвалась сестра. — Он считает меня аморальной, интриганкой, авантюристкой, если не хуже. Ну так пусть так оно и будет!

Себастьян вздохнул:

— И сколько ты бы хотела потратить на эту пару?

— Не больше четырех сотен…

— По-моему, я знаю, где их достать. Грентхем в долгах по уши… Вероятно, мне удастся сторговать у него пару за четыре сотни.

— Чудесно. Заплати за них из «фонда», и, как только заработаю, я возмещу.

Джудит подошла к брату и поцеловала в щеку:

— А теперь можешь отправляться в Гайд-парк. — Джу!

Она остановилась у двери.

— Грейсмер в городе.

— А… Ты его видел?

— Нет. Но сегодня утром я был у Уайта и слышал, как о нем говорил Уэлби.

Джудит почувствовала, как по позвоночнику прошел легкий холодок.

— Значит, скоро начинаем, Себастьян?

— Да. Скоро начинаем.

Некоторое время Джудит стояла на тротуаре неподвижно — с минуту, а то и больше, — устремив невидящий взгляд на дорогу. Слуга терпеливо дожидался рядом. Внезапный порыв ветра подхватил из придорожной канавы листья и бросил их к ее ногам. Она рассеянно наклонилась и подняла один. Лист был сухой, и в ее руках он сразу же превратился в труху. Джудит с грустью подумала: «Как только будет закончена игра с Грейсмером, отпадет необходимость ломать комедию и с моим замужеством. Маркус наконец-то освободится от меня. Но… не раньше, чем я преподнесу ему наглядный урок».

Маркус слышал голос Джудит. Он доносился через дверь, разделяющую их спальни. Джудит облачалась для вечернего выхода и разговаривала со своей горничной Милли. После утреннего инцидента у него кошки скребли на сердце.

»Да, конечно, я имею право контролировать расходы жены, но зачем же так-то? В конце концов какая разница, сколько она потратила? Мое состояние не пострадало…» Это недовольство собой отравляло сейчас существование Маркуса. Ведь обычно он был такой щедрый. Нет, конечно, дело было вовсе не в расходах Джудит. Просто ему захотелось наказать жену. А зачем… почему, он и сам толком не знал.

Маркус аккуратно заколол белоснежный галстук булавкой с большим бриллиантом.

— Вы можете идти, Чевли.

— Хорошо, милорд. — И придирчивым взглядом камердинер еще раз осмотрел костюм его светлости. — Если я вам не нужен, я пойду.

— Да-да, идите, — улыбнулся Маркус. Обостренное чувство собственного достоинства Чевли всегда страдало, если возникал хоть малейший намек на то, что хозяин может обойтись без его услуг. — Вы, я вижу, кашляете. Вам надо выпить пунша и пораньше лечь в постель.

Щеки Чевли порозовели, и он улыбнулся:

— Вы так добры ко мне, милорд. Через день я буду в полном порядке.

— Я в этом не сомневаюсь. Но подлечиться все же не мешает. Идите и ложитесь в постель.

Маркус дождался ухода камердинера и тут же открыл дверь в спальню жены. Джудит сидела за туалетным столиком и критически рассматривала себя в зеркале трюмо, пока Милли укладывала ей волосы.

— Добрый вечер, милорд.

Ради соблюдения формальностей Джудит, продолжая глядеть в зеркало, одарила его неким подобием улыбки. Но головы не повернула.