— Мне еще не доводилось встречать мужчины, который бы не запутался в твоих сетях, если ты того захочешь, — согласился Себастьян улыбаясь. — Наблюдать тебя за работой — нескончаемое удовольствие.

— Погоди, посмотришь, как я возьмусь за Грейсмера. Вот это будет удовольствие так удовольствие. Я тебе обещаю.

Джудит ушла в свою спальню, такую же убогую, как и гостиная, и не чище ее. Слуги квартирной хозяйки не очень-то утруждали себя уборкой, но Давенпортам доводилось жить и в гораздо худших условиях, и подолгу, так что они научились не замечать того, чего не хотели видеть.

Она разделась, скользнула в постель и долго лежала, разглядывая выцветший балдахин. Грейсмер в Лондоне. Для того чтобы обосноваться там в относительно приличном районе, нужно, наверное, около двадцати тысяч фунтов. Надо будет нанять слуг, приобрести хороших лошадей, соответствующие экипажи. Им обоим потребуется разнообразный гардероб. В общем, все, чтобы создать иллюзию материального благополучия. Играть, видимо, придется много. Иначе не покроешь такие расходы. Но придется действовать с величайшей осторожностью. В высшем свете принято играть по крупному. Играют и мужчины, и женщины; это никого не удивляет.

Действовать вдвоем, подобно тому, как играли сегодня вечером, они начнут лишь в самом конце, чтобы нанести завершающий удар. Это слишком опасное и мощное оружие, и применять его можно только в чрезвычайной ситуации.

Джордж Давенпорт подобными вещами не занимался. Он учил своих детей полагаться только на свои мозги и опыт игры за карточным столом. Но были страшные дни… порой недели, когда он замыкался в темном мире своей души и не было ни денег, ни крова, пи еды, ни надежды. Вот тогда-то Джудит и ее брат научились заботиться о себе сами.

»Сегодня вечером мы просто практиковались. Этим надо заниматься время от времени, иначе все забудешь. Но где-то я споткнулась, и маркиз меня разоблачил.

Маркус Девлин, маркиз Керрингтон.

Бернард Мелвилл, третий граф Грейсмер.

Мои планы относительно одного должны способствовать осуществлению планов относительно другого. Себастьян прав, рисковать ни в коем случае нельзя. Моя главная задача сейчас — это обезоружить маркиза и обеспечить его молчание в будущем. Все личные мотивы должны отойти на второй план. Ничто не должно помешать нам с Себастьяном совершить решительный прыжок, к которому мы так долго готовились».

— Даже не знаю, мой милый Бернард, как смогу выдержать без тебя целых два месяца, — вздохнула Агнес Баррет и вытянула голую ногу.

— Но твой муж, дорогая, называет один из них медовым. — Граф Грейсмер смотрел на свою даму с понимающей улыбкой, в которой, как всегда, присутствовало желание.

Она придирчиво осмотрела изящный изгиб икры, колено прекрасной формы и самодовольно улыбнулась. Затем указательным и большим пальцами несколько раз оттянула кожу бедра. Великолепно! Тело, как у восемнадцатилетней девушки.

»Агнес тщеславна, — подумал Бернард, — и это одна из ее слабостей, возможно, даже единственная. Но она, несомненно, имеет на это право. В свои сорок три Агнес выглядит лучше, чем в двадцать. Золотисто-каштановые волосы не потеряли прежнего блеска, кожа так же мягка и нежна, а фигура гибка и изящна». Вряд ли какая женщина может соперничать с ней, а Бернард Мелвилл знал много женщин. Но на первом месте всегда была Агнес. Их жизни сплелись так давно и так крепко.

— Ты говоришь о Томасе? — Агнес лениво взмахнула белой рукой, как бы изгоняя постылого мужа прочь. — Не поверишь, но у него сейчас очередной приступ подагры. К его левой ноге ближе, чем на два метра, приближаться нельзя. Какой уж там медовый месяц!

Она взяла бокал с вином и пригубила, глядя на графа.

— И что, это тебя огорчает? — поинтересовался Бернард. — А мне казалось, ты не горишь желанием делить супружескую постель с престарелым мужем.

— Это верно, но чем-то ведь надо себя занять, чтобы скоротать эти два месяца изгнания, — кисло вздохнула Агнес. — Твоя постель в Йоркшире, я уверена, пустой не останется… какая-нибудь деревенская девушка, молочница или что-нибудь в этом роде.

— Ты ревнуешь, Агнес? — Он улыбнулся, потянулся за бокалом и подошел к окну.

Бернард посмотрел на лениво текущие внизу воды Темзы. Вдоль противоположного берега медленно двигалась баржа на конной тяге. На одной из лондонских церквей зазвонил колокол.

— Конечно, нет. Деревенские девицы мне не соперницы.

— Дорогая моя, тебе просто нет равных. Поэтому никакого соперничества тебе вообще нечего бояться.

Он пригубил вино и, наклонившись над ней, приблизил свои губы к ее приоткрытым губам. Вино по его языку скользнуло в рот Агнес. Она откинулась на спину, и Бернард привычно ленивыми движениями стал ласкать се.

Вечернее солнце клонилось к закату, постепенно омрачая реку за окном скучно-серым

оттенком.

— Не знаю, как скоро мне удастся выбить из Томаса необходимую сумму, чтобы умиротворить твоих кредиторов. Как-то неудобно клянчить деньги, не успев отойти от алтаря.

— Именно поэтому я и еду в Йоркшир, — отозвался Бернард, поглаживая ее бедро. — Так мне удастся избежать кредиторов все лето, пока ты, любовь моя, будешь проводить необходимую работу со своим богатым подагриком сэром Томасом.

Агнес усмехнулась:

— Историю я уже сочинила, Значит, так: троюродный брат, очень бедный, страдает ревматизмом, живет на чердаке.

— Надеюсь, тебе этого родственника предъявлять не придется? — усмехнулся в ответ Бернард. — Иначе не знаю, хватит ли у меня умения изменить свою внешность.

— Ну, насчет этого, мой дорогой, можешь не беспокоиться. По части того, чтобы обмануть кого-то, ты такой же мастер, как и я, — возразила Агнес.

— Да-да, — согласился Бернард. — Именно поэтому мы так хорошо и подходим друг другу.

— Даже когда были детьми… Кстати, сколько ним было, когда мы… в первый раз?

— Нам было тогда не так уж и много… хотя кто-то может возразить, что мы просто слишком рано созрели. — Бернард поцеловал Агнес. — Любовь моя, мы родились, чтобы доставлять удовольствие друг другу.

Это был поцелуй до боли, почти до крови, Когда же наконец он освободил ее, в карих глазах Агнес сверкали лучики дикой похоти. Она провела пальцем по своим вспухшим губам. Бернард засмеялся и опустился на постель рядом с нет!

— Тем не менее, — произнес он так, как будто этого взрыва страсти и не было вовсе, — мне нужно начать присматривать фазана, и пожирнее, которого осенью можно было бы начать ощипывать. Короче говоря, надо открывать сезон. Я не хочу полностью зависеть от щедрот твоего мужа.

— Ты прав. Но к сожалению, Томас не игрок, — вздохнула Агнес, — А какую прекрасную игру мы с тобой однажды сделали!

— Конечно, Томас Баррет — это не Джордж Деверю, но хотелось бы знать, что потом случилось с твоим мужем.

— Надеюсь, он благополучно умер. В противном случае я сейчас замужем сразу за двумя.

Она отпила немного вина, глаза ее весело засветились.

— А кто знает об этом, кроме нас с тобой? — спросила она беспечно. — Всем известно, что жена Джорджа Деверю Элис двадцать лет как умерла. И умерла она — это также сеем хорошо известно — оттого, что не смогла перенести бесчестия своего супруга.

Бернард не без злорадства рассмеялся.

— Да никто с ней толком и познакомиться не успел. Ни до, ни после ее замужества, — продолжила Агнес, постепенно ожесточаясь. — Этот деревенский чистоплюй Джордж только и был озабочен тем, чтобы обрюхатить ее и держать безвылазно в этом захолустье, в Йоркшире.

— Но после того, как затворница Элис умерла в каком-то затерянном в Альпах монастыре, именно после этого родилась блистательная Агнес, — заметил Грейсмер.

— Да, — согласилась она. — Помнишь мой дебют в свете, когда я появилась как богатая вдова итальянского грифа?

Общество снисходительно по отношению к состоятельным женщинам, даже если у них и слегка загадочное прошлое. — Агнес лениво улыбнулась. — Но к сожалению, я уже никогда не буду такой молодой. А ты скучаешь по Элис, Бернард? Он покачал головой: