Пальцы Себастьяна даже побелели, так крепко он держал руку Грейсмера, заставив его в конце концов выронить карту па стол. Забыв на время о своих намерениях относительно Джудит, Маркус как завороженный следил за происходящим.

Он видел, как брат его жены поднял крапленую карту и произнес:

— Какая интересная точечка здесь в углу, Грейсмер! Уверен, такую мне прежде видеть не приходилось. Харри, не сочтите за труд осмотреть эту карту.

Джудит с радостью вздохнула и наконец-то расслабилась. Харри Миддлтон взял из рук ее брата карту Грейсмера. Маркус ничего не понимал, от этого ему было еще противнее. В гневе он решил, что узнает все, даже если для этого придется подвергнуть жену пыткам.

— Пошли! — рявкнул он и рванул ее в сторону. Джудит больше не сопротивлялась. Теперь перед ней была всего лишь одна проблема, но какая!..

Они покинули особняк Девонширов, даже ни с кем не попрощавшись, и в абсолютном молчании приехали домой. Когда карета наконец остановилась, Маркус спрыгнул на тротуар и снял Джудит, прежде чем она попыталась сделать хоть какое-то движение. Он снял ее и поставил перед собой. Так и шли они к дому — жена впереди, муж

сзади, — поднялись по ступенькам, вошли в холл. Вес это время Маркус слегка подталкивал Джудит в спину.

Уже в холле она бросила на него беглый взгляд:

— В библиотеку?

— Туда.

Он втолкнул ее в комнату, закрыл дверь. Все это Джудит было уже знакомо, и ее страшило не то, что он может сейчас сделать, а та боль, которую, вероятно, она причинила Маркусу. Он подошел к камину. Постоял, посмотрел на огонь, затем обернулся и поглядел на жену, молча стоявшую перед ним.

— Теперь тебе придется сказать мне правду, — спокойно изрек он, — Возможно, всей правды тебе никогда еще в жизни говорить не приходилось, но сейчас придется. Ты расскажешь мне все. Все. Ты расставишь все точки над i и перекрестить все t. И если, не дай Бог, ты все же что-то утаишь от меня, снова начнешь темнить, учти, за последствия я не отвечаю. Итак, начинай.

Если и можно было еще хоть что-то спасти, то это был единственный шанс. Да и то очень, очень слабый шанс. Джудит набрала побольше воздуха в легкие, словно пыряла на дно глубокого озера, и начала рассказывать с самого начала, заставив перенестись Маркуса на двадцать лет назад.

Он слушал молча, не двигаясь, и, когда жена замолчала, в комнате повисла свинцовая тяжесть.

— Теперь я понимаю, почему твой брат был так заинтересован, чтобы мы помирились. — Маркус говорил медленно, четко выговаривая каждое слово. — Без меня вам сложнее было бы привести свой план в исполнение. Правда?

— Да, — уныло согласилась Джудит.

— Короче, во мне вы нашли отличного простака… фазана, как вы изволите выражаться. Я правильно применил это слово? Фазана, который бы обеспечивал выполнение вашего далеко идущего плана.

Джудит покачала головой:

— Нет. Я понимаю, что у тебя есть основания так думать, но все равно это не так. Когда я выходила за тебя замуж, я не хитрила. И Себастьян сказал тебе правду.

Маркус саркастически вскинул брови:

— Но ты же не будешь отрицать, что я очень пришелся вам с братом впору?

— Я и не отрицаю, — потерянно произнесла она. — И прекрасно понимаю твою боль и гнев. Я прошу только об одном: поверить, что специально использовать тебя у нас намерения не было.

— Но довериться все же мне ты не смогла, — констатировал Маркус. — Даже после всего, что у нас было. Скажи мне, Джудит, что я такого совершил, что настолько лишился твоего доверия?

Она снова покачала головой:

— Ничего… ничего… но если бы я тебе все рассказала, ты бы не позволил нам выполнить задуманное. Разве не так?

— О да! — взревел он. — Я бы запер тебя под замок, а ключ выбросил. Я, конечно, не позволил бы своей жене действовать бесчестным способом.

Джудит покраснела, и в ее голосе наконец появились твердые нотки:

— Грейсмер получил но заслугам. Все эти месяцы он бессовестным образом обирал Себастьяна. Жульничал, применял крапленые карты. Точно так же, как и с нашим отцом… а потом обвинил в жульничестве отца. А если бы так поступили с твоим отцом? Тебе что, Маркус, вообще неведомы такие понятия, как восстановление справедливости, наказание злодейства? Ты можешь понять, что существует такая боль, которая постоянно взывает к мщению… требует, чтобы мы действовали, возвратили все, что у нас украдено?

Маркус на это ничего не ответил. Помолчав, он задал еще один вопрос:

— Скажи мне, пожалуйста, а то, что я получил именно на этот вечер приглашение от Моркби, это что, простое совпадение?

Джудит покраснела еще больше. Позиция была безнадежная.

— Нет, — печально проговорила она, — это не совпадение, Чарли…

— Чарли? Ты хочешь сказать, что вовлекла моего кузена в эту лживую… предательскую игру? — Его глаза на бледном лице сейчас зияли, как две черные дыры.

— Не совсем так… Дело в том, что я действительно попросила его организовать приглашение, но не сказала зачем. — Она в отчаянии прижала руки к пылающим щекам и посмотрела на мужа, совершенно опустошенная тем, что вынуждена была правдой сделать ему больно.

Маркус глубоко вздохнул и прошипел:

— Убирайся прочь! Если ты останешься здесь еще хоть минуту, я просто не ручаюсь за себя.

— Маркус, пожалуйста. — Джудит сделала шаг к мужу, но он выставил вперед руки.

— Уходи!

— Ну, пожалуйста… пожалуйста, — взмолилась она, — попытайся понять, посмотреть хоть чуточку на все моими глазами.

Джудит страшилась уйти. Ей казалось, что, если она сейчас подчинится и уйдет, трети на в их отношениях превратится в широкую бездонную пропасть.

Он схватил Джудит за плечи, сдавил и встряхнул так, что голова ее беспомощно задергалась. Затем отпрянул от жены, словно она была обжигающе горячей, и выбежал вон, оставив дверь открытой. Джудит осталась стоять посередине комнаты, потирая плечи. Они саднили.

Затем она проковыляла к креслу у камина, села и сгорбилась в нем с одной только мыслью; «Все кончено, все потеряно!»

Она сидела, забившись в кресло, похожая на диковинного раненого зверька, в рубинах и кисее поверх атласа. Прошло довольно много времени. И тут вдруг вернулся Маркус.

Он заговорил с отстраненной вежливостью:

— Я сделал тебе больно. Извини. Я не хотел этого. Пойдем теперь наверх. Тебе надо в постель.

— Спасибо. Но я лучше останусь здесь. — Она услышала свой голос, такой же скованно вежливый.

Маркус наклонился и, вытащив ее из кресла, поставил на ноги.

— Мне тебя понести?

Она покачала головой и как во сне двинулась из комнаты. Джудит снова шла впереди него и не оглядываясь вошла к себе. Маркус молча скрылся в своей спальне.

Остаток ночи Джудит провела в темноте с открытыми глазами: при любой попытке их закрыть они немедленно открывались, будто их подпирали палочками, Глазные яблоки болели, в висках невыносимо стучало. Несмотря на смертельную усталость, о сне не могло быть и речи. Джудит лежала в постели, натянув одеяло до подбородка.

Пора подводить итоги. Долгая дорога к мести закончена. Себастьян получил то, что положено ему по праву рождения. И даже если Грейсмер там все запустил, Себастьян будет работать и приведет владение в образцовый порядок. Джордж Деверю отмщен, у его детей есть теперь свой дом. Наконец-то свой!

Значит, все, о чем мечтали, сбылось? Должно же в конце концов чувствоваться какое-то удовлетворение или хотя бы облегчение. Но почему-то никаких чувств нет, одна пустота, и ничего больше. То есть не выигрыш это вовсе, а огромный проигрыш. Отец отмщен, но огромной ценой — потерей любимого. Стоила того их месть? Джудит пыталась сохранить и то и другое, но в результате осталась ни с чем.

»Но это я ни с чем, — напомнила она себе. — Я, а не Себастьян. У брата теперь есть все, теперь у него есть что предложить Харриет. Он удалится в свое поместье, чтобы воплотить в жизнь свои буколические мечты. А я?.. Единственное, что я могу сейчас сделать для Маркуса, — это тихо и незаметно исчезнуть из его жизни. И такому исчезновению сейчас ничто не мешает. Я скажу ему об этом при первой возможности».