— Гав, гав! — радостно отозвался пёс на мой призыв.

— Тише, друг, тише, мы с тобой каратиста идем ловить, так что не шуми.

Мухтар вопросительно заворчал, мол, что за каратист такой, что за зверь невиданный? Это будет хоть интересно, ловить его, да ещё и молча?

— Каратист, — стал я объяснять, — это как большая цапля, только человек. Тоже ногами машет, но клювом не щелкает. Еще как интересно ловить его будет. Только не шуми…

Подойдя к зданию школы, я вытащил пистолет из кобуры, снял с предохранителя и, дернув затвор, загнал патрон в ствол. Сунул ПМ обратно в кобуру, но на предохранитель не поставил. Курок на боевом взводе, легкое нажатие на спуск — и мгновенный выстрел. Я готов.

Мы поднялись по многочисленным ступенькам школьного крыльца и вошли внутрь. Пахнуло масляной краской, побелкой и олифой. Такие родные из детства запахи — ежегодный школьный ремонт еще не закончился, есть время до сентября. То тут, то там стояли ведра, обросшие многолетними слоями застывшей краски и известки. В углу приткнулись побелочные кисти, больше похожие на метлы бабы Яги.

— Стой! Кто идет? — раздался за спиной скрежещущий голос.

Мы аж с Мухтаром вздрогнули, так неслышно подкраслся мужичок. Оба проморгали.

Я обернулся и все понял. Никто к нам не подкрадывался. Сбоку на лавке сидел неприметный старик в очках на веревочке и с газетой в руке. Несмотря на лето — в смешной меховой жилетке. Сторож, получается.

— Милиция! — ответил я и было потянулся в карман за удостоверением, но дедок подслеповато пощурился, потянул за шнурок, будто он мог прибавить резкости окулярам, и прошамкал:

— А енто хто с тобой? Низкий такой? Пыхтит…

Все ясно. Ни хрена дедок не видит, еще и сторожит. Вот, блин, нашли охранника.

— Напарник это… — кивнул я на пса. — Пил, курил, болел… не вырос…

— У докУмент у тебя есть? Что ты из милиции? А ну покажь!

— А как же… Есть, конечно. Показать?

— Да не нать, — махнул сморщенной рукой дедок. — Я все одно не увижу. Проверил тебя…

— Как же ты газету читаешь, отец? — я подошел ближе и увидел, что «Труд» торчит из морщинистых рук вверх ногами.

— Да я так… Краску понюхать да руками бумагу ошутить, былое вспомнить… Там же, в газетке, статьи душевные, интересные пишут… их не надо читать, их чувствовать надобно.

Я взял газету, перевернул ее, снова отдал:

— Держи, так сподручнее чувствовать будет. А где тут секция каратэ у вас?

— Так закончился урок у них.

— Да мне Черепанов нужен, тренер их.

— А-а… Лешка там, — махнул куда-то в потолок дед. — А зачем тебе? Аль натворил чаво?

— Служебная тайна, отец, сам понимаешь, не маленький.

— Я так и знал, — потряс он по-учительски пальцем. — Допрыгался Лешка… Вот, курвец.

— Почему допрыгался?

— Ну как же? Нешто где видано — деньжищи с ребятишек брать за то, шоб ногами воздух мутузили. Аферюга! Ети его в дрын! Плутень… Вот правильно, что за ним милиция пришла… Ой! — дедок отдернул руку. — Маруськина титька! Энто хто мне руку лизнул? Сослуживец твой, что ль?

— Да нет, показалось, отец, ладно, я пойду, я твоего Лешку задерживать буду. Если что, не пугайся. Ага?

— Отпугался свое давно уж, с тех пор, как фашисты два раза меня расстреливали, ничего не боюсь. Иди, мил человек, а то уйдет Лешка.

— А там есть еще вход?

— А как же? Черный всегда был. Засран голубями, но ходить можно.

Я оттянул Мухтара от сторожа, а то он снова норовил его понюхать, и мы направились в спортзал. В любой трехэтажной школе спортзал находится на первом этаже, и найти его несложно. Главное — в коридорах не заплутать. Но Зарыбинская средняя школа не слишком большая. Состояла она из одного корпуса, и ребятишки учились в две смены.

Сейчас тут никого. Даже свет не горит. Лишь где-то вдалеке по коридору мерцает тихими щелчками неисправная ртутная лампа. Шаги гулко отдают пустотой. Когти Мухтара мягко цокают по крашеным доскам. Я собран и сосредоточен. Прислушиваюсь к каждому шороху.

Вот и спортзал, а дверь закрыта. Подергал, оказалось заперто на замок. Заглянул в скважину — оттуда потянуло холодком, что глаз заслезился. А света в щёлки не видно. Выключен.

Снова подергал дверь. Не поддается, только недовольно поскрипывает.

Странно… Куда Черепанов делся? Пацаны сказали, что он здесь маты зашивает, чинит. Обманули? Пошутили? Сейчас проверим…

Не сторонник портить казенное имущество, тем более школьное, но в служебных, так сказать, целях, придется немножко повредить.

Я приложился плечом к хлипкой двери и надавил. Та прогнулась, но выдержала. Снова надавил. И, р-раз!.. Не вышло! Она, однако, крепче, чем выглядит.

Отошел на несколько шагов назад. Мухтар с интересом смотрел на новую игру, сосредоточенно склонив голову набок и навострив уши. Всем видом выражал нетерпение, дескать, хозяин, дай мне тоже поиграть, только не пойму, что делать нужно. Бок об дверь чесать? Так это же неинтересно…

Я отпустил поводок, бросив его конец на пол. Разогнался хорошенько и ударил дверь плечом.

Треск и грохот гулко разбежались по спортзальной пустоте. Я ввалился внутрь и сразу вытащил пистолет. Мухтар прыгнул за мной.

Тишина… Только старой резиной и кедами воняет. Вместо окон под потолком — полупрозрачные стекляшки-кубики, такие пропускают мало света, и ни черта не видно в этих тенях. Нужно найти выключатель. Походил, пошарил по стене. Нашел и щелкнул. А вот, хрен! Свет не зажегся. Будто где-то лампочку выкрутили, да только тут это не поможет — тут надо целый рубильник задействовать. Вот только зачем? Специально обесточили?

Глаза привыкли к полумраку. Огляделся. Обычный школьный спортзал. Сбоку свернутая волейбольная сетка, за ней — стопка спортивных матов и «козел».

Нужно обследовать раздевалки. Обошел женскую и мужскую — никого, только гвоздики на стенах вместо вешалок, да пустые лавки. Вернулся в зал и нашел еще одну дверь. Тренерская, или, наверное, правильнее сказать — физручная, если вообще слово такое есть.

Комнатка оказалась открыта. Но она без окон — чистая темнушка. Отсюда не сбежишь, а вот спрятаться можно. Вглядывался в темноту, пытаясь хоть что-то увидеть. Хоть глаз выколи, ни черта не видно.

— Вперед, ищи, — скомандовал я Мухтару и спустил его с поводка.

Тот нырнул в черноту с азартом охотника, приготовив для противника клыки, а не нос. Следом шагнул я. Но встал в проходе, потому что дальше можно было только на ощупь. Пошарил по комнатке и наткнулся на стол. Через несколько секунд я стал что-то различать. На столе нащупал предмет — это кружка. Но не просто кружка, в ней был чай, причем еще теплый. Пахло заваркой и лимоном.

Он здесь! — мелькнула тревожная мысль. Ведь кто будет бросать недопитый чай вот так? Самому себе назавтра хлопоты. Нет, это вряд ли. Наверное, тренер как-то увидел меня, когда я разговаривал с пацанами и входил в школу, и сам спрятался. Хотя, может, и через черный ход ушел. Так… А чего гадать, сейчас проверим.

— Нюхай, Мухтар, нюхай, — я подтянул его к кружке.

Тот поводил носом по фарфору, хотел лизнуть чаек, наверное, он был сладким, но, вспомнив, что пес он серьезный и милицейский, тут же сам себя одернул. Еще раз понюхал кружку для закрепления запаха в своем обонятельно-рецепторном живом инструменте, а после убрал голову в ожидании знакомой команды. От нетерпения чуть поскуливал и подергивал хвостом.

— Ищи! — приказал я, и пёс рванул из каморки. Сильно потянул за поводок.

Я за ним. После тренерской уже не так темно казалось в большом зале. На ходу я вытащил пистолет, а второй рукой удерживал Мухтара, не давая ему перейти на бег. Тут надо смотреть в оба, враг может быть где угодно.

Но напарник верно выбрал след и уверенно повел в дальний угол зала. Туда, где лежала высокая стопка спортивных матов.

Он рванул еще быстрее и залаял. Я понял, что физрук прячется между кипой матов и стеной. Но спускать пса не торопился. Все-таки с воякой имею дело. Всем известно, что бывших офицеров не бывает, а он еще и боевой, так что, хрен знает, на что способен.