— На три? — поинтересовался я, стараясь не выпускать из глаз нужную избу.

Либо, хотя бы, запомнить направление. Хоть и не далеко, но, когда вода льёт стеной, сбиться с пути — это как «за здрасьте». Но было в этом бешенном дожде и одно неоспоримое преимущество — хрен нас кто разглядит. Да и караульные лишний раз на улицу носа не высунут — совершенно нелетная погода.

— Три! — крикнул дед и сорвался с крыльца, крепко сжимая в кулаке початую бутылку коньяка.

Я рванул следом за ним и тут же практически оглох и ослеп под струями падающей с неба воды. Пришлось резко переключаться на магическое зрение — стало намного легче. Заметив, что дед начал отклоняться в сторону от намеченной цели, я его догнал и, схватив за плечо, буквально потащил к нужной нам избе.

Чтобы перевести дух, мы забились в основательно покосившийся дровяник расположенный во дворе дома, где обосновались инквизиторы, имеющий протекающую, но всё-таки крышу.

Пока мы хватали воздух раскрытыми ртами, я заметил одну странность, на которую раньше не обращал внимания — во всех домах деревни я мог «разглядеть» ауры присутствующих в них людей. А в этом доме словно бы никого не было. Ни одной живой души. Но я прекрасно видел в светящемся напротив нас окне силуэты людей. Ребятки здесь засели явно непростые, раз они настолько от магического взгляда защититься смогли, да злыдня спеленать.

Похоже, это и есть настоящие «мракоборцы» и «ведьмодавы». И соваться мне к ним дуриком, да «с кандачка» явно не стоило. И если бы не помощь деда, я бы, наверное, постарался найти другой способ освободить братишку. Иначе, мы оба бы сгинули с одноглазым. А так, шанс есть. И довольно высокий…

— Готов, Вань? — спросил я деда. — Тогда, поехали! — произнес я, после того, как он утвердительно махнул головой.

[1] Синдром раздраженного кишечника в народе называют «медвежьей болезнью» — состояние, когда перед волнительным событием у человека случается диарея. В древности такая стрессовая диарея помогала человеку при столкновении с опасными животными.

[2] Гравитационные ножи — это складные модели особой конструкции, клинок которых находится в рукояти и выдвигается из неё под воздействием силы тяжести. Для того, чтобы это произошло, достаточно просто резко взмахнуть рукой. После того, как клинок вылетит из рукояти, он фиксируется в раскрытом положении специальным ножевым замком. В закрытом состоянии эти ножи тоже фиксируются с помощью этого же замка. Ножи состояли не только на вооружении подразделений парашютно-десантных войск, но и летного состава Люфтваффе и танковых частей Вермахта.

[3] Зо́линген (нем. Solingen) — город окружного подчинения («внерайонный город») в административном округе Дюссельдорф (федеральная земля Северный Рейн-Вестфалия, Германия). Золинген (Solingen) — это историческое ножевое «сердце» Германии, зарегистрированная торговая марка и наименование места происхождения.

Чумаков-старший осмотрелся еще раз, но никакой инквизиторской охраны ни на крыльце, ни в обозримом пространстве двора так и не обнаружил.

— Не поминай лихом, Рома, если что… — произнес он, пожимая мне ладонь.

— Я тебе дам «если что»! — погрозил я старику кулаком. — Пусть, вон, эти твари дохнут, а ты — ни-ни!

— Отличный ты мужик, Ромка! — Дед хлопнул меня по плечу. — С тобой я в разведку точно пошёл бы! — Подмигнул мне старый, прикладываясь к бутылке.

Однако, пить он больше не стал, а лишь основательно прополоскал рот, чтобы запах обновить. После чего дедуля резко выбрался из-под крыши низенького дровяника и «летящей походкой» вусмерть ужаленного алкаша поплелся под проливным дождём к невысокому крылечку.

Мало того, он еще начал громко горланить подходящую для этого случая песню:

— Was wollen wir trinken sieben Tage lang?

Was wollen wir trinken, so ein Durst?

Was wollen wir trinken sieben Tage lang?

Was wollen wir trinken, so ein Durst?

[Что мы будем пить семь дней подряд?

Что мы будем пить, изнывая от жажды?

Что мы будем пить семь дней подряд?

Что мы будем пить, изнывая от жажды?(нем.)]

Ага, узнал я знакомые строчки — это же «Was wollen wir trinken» — «Что мы будем пить?» или «Sieben Tage lang» — «Семь дней». Эту занимательную и весьма-весьма «поучительную» песенку еще обзывали походным маршем Люфтваффе, и нацистским гимном, и полевой песней войск СС. Но на самом деле это было совсем не так. Хотя, я читал в своё время в Интернете несколько натурально бредовых версий. А одна из них была даже с личным участием фюрера!

А на самом деле это была старая бретонская[1] песня «Son Ar Chistr» («Песня о сидре»), которую сочинили два подростка — Жан Бернар и Жан-Мари Прима в 1928-ом году. Ребята собирали урожай яблок на родительской ферме и, чтобы окончательно не загнуться со скуки, сочиняли лёгкие песенки.

У парней открылся настоящий талант и со временем они стали знаменитыми бретонскими бардами. Песня «Про сидр» родилась по дороге из кабака, пока братья ждали поезда. Затем мотив оформили в законченное произведение. Постепенно эта песня распространилась по всей Бретани.

Вскоре пришла Вторая мировая война. Немцы тоже любили хорошую музыку и хорошо выпить, а потому неудивительно, что именно в эти годы мелодия из локально-местечковой превратилась в весьма популярную вещь, да еще и получив распространение на немецком языке.

Кто её только не перепевал после войны, но настоящее возрождение забытой песни началось в семидесятых, когда голландская группа «Bots» выпустила песню «Zeven Dagen Lang» с более жёстким звучанием, которое мгновенно пришлось по душе многим. Под такие риффы выступали протестующие студенты, бунтарская молодёжь и прочие революционно настроенные люди.

А вот когда СССР вызволил из чилийского заключения Луиса Корвалана[2], группа «Oktoberklub» из ГДР переделала популярнейшую на тот момент песню группы «Bots» и выдала абсолютно маршевый хит «Was wollen wir trinken», в котором пела о Корвалане, находившемся в СССР и готовом бороться за свободу во всём мире, естественно, при поддержке «большого брата».

В итоге эта версия[3] на немецком языке и с маршевым ритмом и популярность той, ещё бретонской мелодии в Германии 40-х, и закрепили за песней ярлык «нацистского гимна», приписывая его «дивизии СС „Das Reich“ Люфтваффе».

А «людская молва» окрестила произведение немецкой, тирольской, баварской (выбирайте сами) солдатской песней или просто смешала всё в кучу — что в итоге родило несуществующие «Войска СС Люфтваффе». Но, нет, нет и нет! Финальный вариант текста и характерное маршевое звучание появились только в 1970-х годах.

Мой старикан, когда временами неслабо поддавал на пасеке, тоже любил разгонять лесное зверьё этими задорными строчками. Только непонятно, откуда она была ему известна сейчас? Неужели в его секретной разведшколе НКВД её изучали?

Если так, то «уровень образования» в ней держался просто на недосягаемой высоте! Ведь к фрицам эта песня попала после оккупации Франции, а это, по нынешним меркам, произошло не так уж и давно. Значит, наши чекисты, воспитывающие разведчиков и диверсантов для заброски на территорию врага, постоянно держали руки «на пульсе», подмечая и используя в работе даже подобные мелочи.

Насквозь промокший Иван, взобравшись на крыльцо резко распахнул дверь, и покачиваясь, словно моряк на «гуляющей» в шторм палубе, ввалился в избу. Дверь за собой дед предусмотрительно не закрыл, оставляя себе пути к отступлению, либо для моей поддержки.

— Was wollen wir trinken… — Перешагнув за порог, старик икнул, сделав вид, как будто очень удивлен присутствию чужих людей в его жилище. — Was zum Teufel machen Sie hier, meine Herren? — нетрезво заревел он с порога, размахивая початой бутылкой коньяка. — Verschwinde hier! Ich möchte schlafen!

[Что мы будем пить… Какого черта вы тут делаете, господа? Выметайтесь отсюда! Я хочу спать! (нем.)]