В жизни советника уголовной полиции Пуша до сегодняшнего вторника было не так уж много ситуаций, когда он не просто лишался речи, но ощущал вдруг собственную беспомощность и беззащитность. Умение оценить обстановку, целеустремленность, осмотрительность и настойчивость обеспечили ему быструю карьеру. И чем выше он поднимался по ступенькам полицейской службы, тем все более опытным и самоуверенным становился. Начальник управления в федеральном ведомстве уголовной полиции – это меньшее, на что он, как ему казалось, мог рассчитывать.

И вот последняя фраза студента-биолога подействовала на него как удар в солнечное сплетение. Ему показалось, что земля уходит из-под ног, не хватает воздуха. Мгновение он словно висел в безвоздушном пространстве.

Все это время в комнате царила мертвая тишина. Потом Пуш помотал головой, словно желая избавиться от кошмара.

– Вы не могли бы повторить?

– Greenpeace. Защитники окружающей среды. Я что-то не так сказал?

Пуш еще несколько секунд разглядывал студента под гулкие удары собственного сердца. Потом кинулся в соседнюю комнату и захлопнул за собой дверь. Он схватил телефонную трубку, и набрал номер квартиры, где задержали молодых людей.

Трубку тут же сняли, послышалось очень неопределенное «алло».

– Брось это. Говорит Пуш. Кто у телефона?

– Херцог. А я было подумал…

– Чушь. Скажи мне, какие книги вы обнаружили в детской?

– Детскую мы очень хорошо прочесали…

– Да отвечай скорее, болван!

Пуш услышал, как Херцог на другом конце набрал в легкие воздуха. Потом откашлялся:

– Должен сказать, результаты не обнадеживают.

– То есть как это?

– Он помешан на всяких экологических штучках.

– А точнее!

– Серии книг и журналов, посвященных защите окружающей среды. Еще скоросшиватель с газетными вырезками, все об акциях «Greenpeace». Похоже, на некоторых фотографиях изображена малышка, которую мы вытащили у него из постели.

– Оружие, боеприпасы, что-нибудь свидетельствующее о применении насилия?

– По правде говоря – ничего.

– Оставайся пока у телефона…

Пуш распахнул дверь в соседнюю комнату:

– Шнайдер, вы вчера приехали на красном «форде» марки «транзит». Номер и его нынешнее местонахождение – только быстро!

– Это вы о микроавтобусе?

– При чем здесь микроавтобус? Большой автомобиль с окнами и 'дверцами на все стороны…

– Точно! Выпускается в трех вариантах. У нашего сзади шесть пассажирских мест и еще немного пространства для багажа.

– Номер?

Студент назвал бохумский буквенный индекс и несколько цифр.

– Где сейчас?

– На профилактике. В филиале «форда». Бохум, угол Харпенер и Кастроперштрассе…

Пуш вернулся к телефону и передал Херцогу данные.

– Пусть бохумские полицейские проверят, правда ли это. Направь туда ближайшую патрульную машину. И немедленно позвони.

Девять минут и тридцать восемь секунд метался Пуш по комнате, как тигр в клетке. Время от времени он бросал взгляд из окна – по Рурскому скоростному шоссе мимо здания полицейпрезидиума неслись навстречу друг другу две сплошные лавины машин, чуть подальше светился черно-желтый фирменный знак знаменитого дортмундского пивоваренного завода, еще дальше виднелась зеленая полоса лесов в предгорьях Арденн. Пуш смотрел на все это пустым взглядом, ничего не видя.

Когда зазвонил телефон, он сидел за письменным столом, обдумывая фразу, которую предстояло написать.

– Слушаю?

– Все точно! – доложил Херцог.

Пуш швырнул трубку. Потом открыл дверь и проорал в коридор:

– Локамп!

Вошел Локамп, вопросительно глядя на шефа.

– Ты, видно, совсем на пределе?

Тремя фразами Пуш проинформировал его о результатах последних пятнадцати минут.

– Что-о? – Теперь уже побледнел Локамп. – Зеленые? Вот те на! Прямой наводкой по ложной цели! Представляю, что завтра напишут газеты…

Они помолчали.

Потом Пуш спросил:

– А что маляр – ничего нового?

Локамп покачал головой.

– Пришлось прервать допрос. Он просмотрел все альбомы с фотографиями. А когда наши люди пришли с художником, чтобы сделать фоторобот, врач выставил их за дверь. Четыре часа покоя – самое меньшее.

Советник задумчиво почесал затылок.

– И что ты обо всем этом думаешь?

Секунду Локамп смотрел Пушу в глаза. Потом сказал:

– Пойдем сядем где-нибудь…

Они спустились в буфет, заказали два кофейника с кофе, заняли столик в самом дальнем углу.

– А какие, собственно, фотографии мы показывали маляру?

Пуш удивленно поднял глаза.

– Террористы и симпатизирующие им, автономные группы, наиболее воинственные защитники окружающей среды, левые от Гронде, Брокдорфа, из других групп. Несколько сот штук, может, даже тысяча, точно не знаю. А почему ты спрашиваешь?

Локамп придвинулся ближе.

– Думаю, что мы на ложном пути. Прикинь сам. Всеобщая облава сегодня утром – удар в пустоту. Потом эта история с зелеными. Два таких ляпа подряд – это уже не случайность.

– Ну и что ты хочешь этим сказать?

– Вспомни шмотки, что были на убитом парне из «БМВ». Нам следовало бы вести розыск в двух направлениях…

Пуш, задумавшись, уставился в окно. Все восставало в нем против логики Локампа.

– И где ты хочешь теперь искать? У неонацистов?

Локамп кивнул.

– Дорогой мой, – возразил Пуш, – мы полностью держим их под контролем. Несколько одержимых военно-спортивными играми – безусловно. Но такая перестрелка? Угон машины?

– Именно. Вспомни Мюнхен, осенние праздники. Двенадцать убитых. Если бы парень, подкладывавший бомбу, не подорвался на ней сам, мы бы и по сей день считали, что это дело рук «рафовцев»…

Советник молчал.

– А еще Франкфурт, нападение на американские казармы, – продолжал Локамп. – Тогда мы тоже сперва подумали, что это дело рук левых. А что оказалось на деле?

Пушу потребовалось целых пять минут, чтобы кивнуть головой.

– Ну, хорошо. Но это не обрадует высокое начальство. Вспомни интервью, которое дал вчера министр.

– Это его дело, – ответил Локамп. – Я не политик, я полицейский.

Часы показывали около пяти, когда «Ласточка» причалила к северному берегу. В двадцати-тридцати метрах от причала шумно тарахтевший двигатель резко сбавил обороты. Судно замедлило ход, сын капитана с тросом в руках прошел на самый нос. У причала мотор взревел еще, на сей раз дан был задний ход. Мальчик спрыгнул на причал, накинул трос на возвышающуюся на понтоне тумбу, корма судна развернулась в противоположном направлении, плавно придвинулась к пешеходному мостику, вздымая со дна грязный, илистый грунт.

Судно со скрежетом навалилось бортом на причал. Сорок подростков шумно высадились на берег. Любое колебание трапа у них под ногами воспринималось со страхом и одновременно с восторгом, сопровождалось визгом и одновременно веселыми криками.

Учителя сошли последними – никому не хотелось столкнуться со стадом бизонов. Они еще раз помахали хозяину судна, являвшемуся одновременно капитаном, штурманом и экскурсоводом. Сезонная работенка вроде этой большую команду не прокормит.

Никто из ребят не расходился, все столпились на берегу, наблюдая, как отчаливает «Ласточка». Сначала от берега отодвинулась корма, потом снят был трос, удерживавший носовую часть. Двигатель снова взревел на полную мощь, поворотом штурвала на мгновение корма придвинулась к берегу, зато нос судна отдалился от причала. Полным ходом «Ласточка» двинулась вперед, оставляя за собою на воде бурлящий след. Грустными взглядами ребята провожали судно.

Кое-кто из парней начал выискивать на берегу плоские камешки. С разной степенью умения пускали они их по воде, восторженно считая, сколько раз камешек коснется водной поверхности. Один из камешков подпрыгнул на водной глади девять раз, и рекорд этот встречен был бурными аплодисментами.