Он висел, подвешенный за запястья, по центру мраморной стены. Его ноги болтались в воздухе высоко над полом, а над ним к двум широко разнесённым резным выступам были прикреплены верёвки, так что его тело висело на вытянутых руках, как гобелен. Сводчатый зал кишел деловитыми, разговорчивыми и оживлёнными варконидами. Через одно из тех высоких окон, откуда он стрелял, Брайант мог видеть площадь, где вокруг стел уже громоздились горы награбленного.
Прощание с Аннамаром.
«И со мной тоже», — подумал он. — «Это ещё даже не началось, а меня уже тошнит. Неужели остальные всё-таки выжили?»
Внезапно в его голове раздался шум мысленных голосов.
«С тобой всё в порядке, Хью? Что с тобой происходит? Мы в безопасности…»
«Нет!» — он почти закричал. — «Не говорите мне, я могу предать вас. Оставайтесь в безопасности. Убирайтесь из города, если сможете».
Фаон произнёс: «Не в моих правилах бросать друга».
«Бросать, чёрт возьми! Ради чего, по-твоему, я это сделал? Фелтри и твоя дочь — единственные, кто…»
Один из варконидов заметил, что Брайант в сознании, и крикнул Грачу Чаю.
Вождь варконидов находился в дальнем конце комнаты, разговаривая с тремя своими помощниками. Он тут же повернулся, прошагал по мраморному полу и остановился, глядя на Брайанта снизу вверх. Он был красив, великолепно сложён и обладал мощной мускулатурой. Его гладкая оливково-зелёная кожа подчёркивала великолепие его убранства. У него были большие, слегка раскосые глаза, такие же ярко-золотые, как и пластины, свисавшие с его ушей.
— Брайант, — сказал он и улыбнулся.
У него были острые и очень белые зубы.
— Ты очнулся и готов поговорить со мной?
— Мне нечего сказать, — ответил ему Брайант, запинаясь на непривычных гортанных звуках варконидской речи.
— О, — сказал Грач Чай, — тебе есть что сказать. Принесите стул. Усадите его. Принесите что-нибудь поесть и попить.
Всё было сделано так быстро и слаженно, что Брайант понял: всё это было подготовлено заранее, с какой-то особой целью. Тем не менее, он был рад посидеть и избавиться от чувства беспомощности и невыносимого напряжения в руках. Верёвки с его запястий не сняли и не ослабили их ни на минуту.
— Давай, ешь, — сказал Грач Чай. — С пустым желудком человек — ничто. — Он разлил спиртное по хрупким хрустальным бокалам, принесённым из какого-то разграбленного дома. — Вот, выпей. Выжги паутину из мозгов.
Он раздал бокалы своим помощникам, и все они выпили, и Брайант, не колеблясь, выпил тоже. Варкониды не были отравителями. Выпивка показалась ему очень вкусной. Он подумал, что выпил бы ещё немного, но не слишком много, и без еды. Поесть не казалось ему хорошей идеей.
— Почему нет? — спросил Грач Чай, когда Брайант отказался.
И тогда он кивнул на высокую стену и верёвки на запястьях:
— У меня не слишком крепкий желудок.
Грач Чай рассмеялся. Когда он смеялся, то выглядел очень привлекательным. Он повернулся к своим помощникам и сказал: «Брайант жалуется на слабые внутренности», — и они тоже рассмеялись. Грач Чай наклонился вперёд.
— Послушай, Брайант, — сказал он, — у человека, совершившего то, что совершил ты, должны быть стальные кишки. Скажи мне, что ты чувствовал, когда прятался в Облаке, разыскивая нашу базу? Ты дрожал от страха?
Брайант задумался. То был первый раз, когда он оказался за пределами галактики, и он помнил дикое волнение, от которого замирало сердце, когда они оставили позади последнее из находившихся на периферии солнц, и он увидел огромную, необъятную, немыслимую пропасть, лежавшую перед ним, и Андромеду, горящую подобно могучему факелу в конце той пропасти и более дальние галактики, разбросанные по всему мирозданию подобно туманным звёздным паутинам. Затем он посмотрел за корму и остолбенел, увидев сияющее колесо своей собственной вселенной, миллиард миллиардов солнц, вращающихся вместе в едином рое.
Он вывел корабль-разведчик далеко в море тьмы, лежащей между островными вселенными, и проник в Облако с внешней стороны, направляясь к тайным звёздным отмелям в тех местах, откуда ничто не приходило с тех пор, как сам Бог ходил этим путём, создавая космос по мере своего продвижения. Потом это стало своего рода игрой — найти скрытый мир варконидов и не попасться самому. Непростой игрой в неизведанном краю, где никогда не знаешь, что найдётся за ближайшим солнцем или за завесой туманности. Но он не мог припомнить, чтобы ему было очень страшно.
Он сказал об этом Грачу Чаю, и варконид охотно кивнул:
— Было слишком много других мыслей, не так ли? Слишком много всего хотелось увидеть, испытать, и слишком азартной была игра.
Брайант был вынужден признать, что скучно не было. Он, Бад Уоллес и Фелтри на своём крошечном судёнышке, как пескарь таились среди диких солнц и выслеживали огромных варконидских акул, мало-помалу добравшись до их родного мира, а затем пробрались туда, куда ни один здравомыслящий человек не решился бы проникнуть, высадили Фелтри, подождали его, а затем снова взлетели.
Это был неудачный взлёт. Они с Бадом Уоллесом были вынуждены выйти из корабля, чтобы спасти Фелтри, и Бад на борт уже не вернулся. Но Брайант оторвал разведчик от земли и помчался, как сумасшедший, сквозь рой лун, окружавших планету. С тех пор он всё время бежал. И вот теперь его поймали.
— Но ты сделал это, Брайант, — сказал Грач Чай. — В том-то и дело. Ты космонавт, боец. Тебе не место среди этих толстых розовых человечков, зарабатывающих деньги в безопасных мирах. Твоё место с нами.
Грач Чай придвинул свой стул поближе к Брайанту. Его глаза были похожи на две золотые капли, золотые пластины свисали с ушей, а драгоценные камни на его экипировке слепили Брайанта.
— Послушай, Брайант, я дам тебе собственный корабль. Мы отправляемся на юг вдоль Пограничья, далеко на юг, в новые сектора. Мы все разбогатеем, и восторга хватит на всех: восторга от новых солнц, новых миров, новых рас, новых женщин, новой добычи. Я не буду просить тебя идти против твоих друзей. Будучи с нами ты не останешься один. В Облаке немало представителей твоей расы. Подумай об этом, Брайант.
Он задумался. Он думал о золоте, славе и чужих солнцах. Он подумал о том, как, подобно орлу, он мог бы спуститься из Облака и ринуться в набег вдоль Пограничья, и подумал о множестве вещей, что постеснялся бы выразить словами, потому что они прозвучали бы странно из уст цивилизованного человека. Он думал, что в глубине души он не слишком отличается от Грача Чая. И, прежде чем он успел хорошенько всё обдумать, он сказал:
— Нет. Время для таких вещей прошло. Слишком поздно. Вас уже вытеснили в Магелланово Облако. Потом… — он пожал плечами. — вытеснят и оттуда.
— Тогда мы вместе исследуем Андромеду, — сказал Грач Чай. — Ты храбрый человек. Не заставляй меня убивать тебя.
Брайант посмотрел на него.
— Я знаю, чего ты хочешь, Грач Чай. И ты должен знать, что я не отдам это тебе.
Варконид налил им обоим ещё спиртного и откинулся на спинку стула, качая головой.
— Ты знаешь, я не могу позволить Фелтри скрыться с этими микрофильмами. Мы ещё не совсем готовы к полёту к Андромеде. Послушай, Брайант. Мы его поймаем. Он никак не сможет покинуть эту планету. Мы нашли ваш корабль. Мы уничтожили его. Если он покажется на поверхности, мои патрули его схватят. Если он останется под землёй — что ж, мы сможем забраться так же далеко, как сможет он. И мы так и сделаем. Это идеальная база, Брайант. У неё так много возможностей, что я ещё даже не успел их все подсчитать. Так что ты не сможешь помочь Фелтри. Но ты сможешь помочь себе.
— Нет, — сказал Брайант, отпил из бокала и вздохнул.
— А ещё ты можешь сказать мне, — проговорил Грач Чай, — кто ещё есть в городе.
Брайант едва сдержал приступ ярости.
— Что значит «кто ещё»?
— Принесите сюда вещи, — сказал Грач Чай, оборачиваясь. — Да, эти.
Варконид подобрал свёрток, лежавший на некотором расстоянии от Брайанта, и принёс его Грачу Чаю, который развернул его и разложил содержимое так, чтобы Брайант мог всё рассмотреть.
