А ещё Маритель подавала восхитительные завтраки. На столе всегда стояли блюда с рыбой, свежайший хлеб и замоченные в собственном соку на зиму овощи. Служки щедро наполняли деревянные чарки мёдом, что готовили прямо в недрах обители.

Пусть ели Лисы лишь дважды в день – утром и вечером – в такие мгновения Ладаим чувствовал себя королём.

Он занял привычное место между Ним и Хлыстом. Как и обычно, провёл пальцами по тыльной стороне её ладони. Улыбнулся.

– Как нынче спится в мужском крыле? – проговорила Нималия. – Надеюсь, лучше, чем в нашем. Петух этот не затыкается даже ночью, честное слово.

– Просто ты любишь поспать, а ему – невдомёк, – рассмеялся Ладаим и потянулся за добротным ломтём вываренной щуки.

Крысолов надеялся, что после таких трапез забудет о голоде на долгие луны, но оказалось, что привычки работали иначе. Чем больше он ел – тем чаще ему хотелось наполнить живот ещё хоть чем-то. Раньше, ещё в Приюте, он мог и три дня провести на одном куске хлеба да воде. Сейчас же каждое утро начиналось с навязчивой тирады пустого желудка.

– Что скажете, гости дорогие? – спросила Маритель сквозь тёплую улыбку.

– Превосходная рыба, – одобрительно кивал Бертольд. – Просто восхитительная.

– Матушка, вы сами себя превзошли, – добавил Калач, не прекращая жевать. – Я и не знал, что хлеб бывает такой мягкий. Не знай я, где мы, то подумал бы, что вы его наколдовали.

– Нашёл, где такие вещи говорить, – шикнул Арбо через стол.

– Ну что вы, брат, – Маритель кокетливо отмахнулась. – Все мы любим пошутить. Уверена, что и Далёкая Звезда не против хорошей хохмы. Наслаждайтесь.

Ей не нужно было напоминать Лисам о наслаждении, ведь и они так с этим справлялись. Чавканье и звуки перекусанных костей то и дело сменялись довольными стонами. Рыбу тут подавали каждый день, но какой же разной она была. Варёные до нежной мякоти щуки, тушёные под травами судаки, жареные до золотистой корочки сазаны. Готовить рыбу тут умели – а как иначе жить посреди самого крупного озера Большой Земли?

И всё же наслаждались не все. Хлыст уже довольно долго жевал один и тот же кусок, держа перед собой обглоданный фрагмент щучьего позвоночника с белёсой щёткой рёбер. Взгляд его уходил поверх голов Полоза и Котелка, сидящих напротив, и устремлялся в высокое окно. За толстым стеклом виднелась стена обители, а над ней, как гнилой зуб, проступал в тумане остов маяка.

Не елось и Нималии. Девушка справилась только с парой вымоченных огурцов, а рыбу и вовсе едва тронула. Она тяжело вздыхала и смотрела вниз, на свои колени, хотя в начале трапезы казалась вполне бодрой. Ладаим к такому привык: настроение у Ним менялось чаще, чем погода в осеннем Басселе.

– Всё хорошо? – вкрадчиво спросил тивалец.

– Не знаю, – девушка пожала плечами и продолжила рассматривать швы на чёрной тунике.

– Лунные дни начались? – Ладаим сделал вид, что понимает её боль и закивал.

– Чего? Нет, – Ним отстранилась от него и едва не выбила ложку из руки Вдовы. – Отстань.

И вновь Крысолову досталась роль предсказателя, вынужденного отгадывать, что свалилось на веснушчатую девушку в этот раз. В такие мгновения он успевал разозлиться и вспомнить о том, что жить было легче, наблюдая за Ним со стороны. Но затем он одёргивал себя. Ладаим ценил чувства этой девушки и желал её радовать. Раз она злилась – причина тому была веская.

– Господа, надеюсь, все наелись? – обеспокоенная госпожа Маритель вбежала в трапезную. – Добавки как-то совсем мало осталось.

– Всё хорошо, матушка, – подтвердил Арбо. – Мы наедимся.

– А вот от мёда не отказался бы, – Полоз оттопырил губы и неуклюже улыбнулся служке Кариде.

Крысолов подумал, что от такой улыбки могло и зеркало треснуть, но дама, кажется, её оценила. Она зарделась и поправила свободной рукой выбившуюся из пучка прядь, пока наполняла чарку Полоза. Пожалуй, она и впрямь была миловидной.

– Госпожа Маритель, – вдруг заговорил Хлыст.

Инелай встал и все четыре ножки его стула со скрежетом проехались по каменному полу.

– Слушаю, дорогой гость, – дама чуть наклонила голову и подошла ближе к Лису.

– Как вы думаете, наш друг мог бы присоединиться к вечерней трапезе? – Хлыст задрал подбородок и взглянул на хозяйку трапезной. – Думаю, пора бы нам с ним увидеться.

Со стороны Вийма и Арбо раздалось шипение.

– Ваш друг? – улыбка на лице Маритель не дрогнула ни на мгновение. – О ком вы? Все же здесь?

– Наш друг по имени Варион, – холодно пояснил Инелай. – Тот, которого воительница Тельма забрала на лечение.

– Увы, лекарями я не заведую, – и всё же уголки её губ медленно опадали. – Вы, кстати, рыбку-то подъешьте, а то совсем остынет. Не понравилась, да?

– Тогда я хочу поговорить с лордом Бриммом, – Хлыст вышел из-за стола и медленно двинулся на госпожу. – Нам обещали встречу.

– Хлыст, сядь, пожалуйста, – шепнул ему в спину Ладаим.

Но Инелай так и шагал на хозяйку трапезной, пока его аккуратно не прихватил за рукав Бертольд.

– Что же вы, дорогой мой гость, – Маритель водила головой из стороны в сторону. – Насколько я знаю, лорда Бримма пока нет в обители. Но он ведь мне не отчитывается, такой важный человек нынче! Простите, кажется, на кухне что-то выкипело.

Дама спешно покинула трапезную, а Хлыст всё же занял своё место под колкие взгляды Лис. Не менее зорко за ним следили и служки. Даже розовощёкая Карида отвлеклась от неуклюжих попыток Полоза завладеть её вниманием.

– Ну и ну, – выдохнул Ладаим, прежде чем расправиться с остатками щуки. – Так и проблем нам наживёт.

– Он хотя бы пытается. Тебе бы тоже не помешало., – заявила Нималия, чуть отвернувшись от него. – Что? Долго ещё будем притворяться, что всё хорошо? Кормят, моют – благодать! Тут и останемся, наверное, пока все игры не закончатся и нас не казнят.

– А что ты предлагаешь?

– Не знаю. Я тут, что ли, боец всем на загляденье?

Крысолов набрал побольше воздуха и решил не продолжать этот разговор, пока рыжий шторм по имени Ним не стихнет.

Остаток трапезы вышел гнетущим, так что Лисы спешно покинули зал, как только представилась такая возможность. Как и все разы до этого, верный момент обозначили две служки, открывшие двустворчатую резную дверь с обратной стороны.

Ладаим брёл с товарищами к мужскому корпусу и ощущал напряжение в каждом их вздохе, в каждом движении плеч и щелчке пальцев. Но они не могли говорить открыто, пока вокруг сновали рыцари и служители. Оставалось довольствоваться шептанием с соседом по комнате.

Остаток дня до вечерней трапезы Лисы обычно проводили в недолгих прогулках по садику или же за отдыхом в корпусе, где даже имелось несколько любопытных книг для тех, кто хорошо умеет читать по-альдеваррски. К Ладаиму это не относилось: его познания в письменности ограничились чтением вывесок и простейших записок.

Увы, и снаружи задержаться было сложно. Служители и их помощники всячески намекали, что прогулку лучше завершить, если она не ведёт к ближайшей часовне.

Но сегодня им вдруг объявили о необходимости посетить купальню, пусть с предыдущего похода и прошла всего пара дней. И лишь Бертольду было позволено отлежаться после трапезы: его ломота разгуливалась всякий раз, когда погода резко менялась. Стало быть, стык зимы и весны становился для отца семейства тяжёлым временем.

– Наверное, воняет от кого-то знатно, – предположил Калач уже в банном зале.

– От Котелка, точно тебе говорю, – Полоз стянул полотенце с бёдер и слегка толкнул Грауса локтем.

– Мудила, – насупился обиженный им Котелок.

– Или они надеются, что теперь мы разговоримся, – добавил Хлыст, усевшись в сочащуюся паром купель.

– После твоего выступления-то? Немудрено, – хмыкнул Арбо. – Кто просил на рожон лезть?

– Тебя спросить забыл.

Ладаим разделся и проскользнул в купель, встав точно меж Инелаем и Арбо. Драк им ещё не хватало.

– Всё равно муть какая-то, – Вийм как обычно сопел в дальней части округлой купели и говорил крайне редко. – Сколько ещё нам играть в паломников?