Крысолов посмотрел на вёсельных. Поначалу он не понимал, как они собираются грести без сменщиков – которым попросту негде было спрятаться на такой харанке – один день и две ночи. На деле же, стоило им выйти на Беледу из озера, как лодку подхватило течение. На вёслах осталось двое гребцов, а остальные забились на ночь в узкие проходы между надстройкой и бортами.
Рыцари тоже отошли ко сну. Из-под крыши лился громкий храп, разлетавшийся по обоим берегам Беледы. Речка утопала во тьме. Хмурой ночью очертания её берегов сливались с чернотой неба. Лишь изредка на них виднелись огни поселений.
Крысолов мог лишь гадать, как лодочники могут спокойно двигаться в такой темноте. Хотя, и харанка шла ощутимо медленнее, чем вечером. Тивалиец надеялся, что низкая скорость никак не помешает им вовремя прибыть в Мальд. Любое лишнее мгновение на борту станет для него наказанием.
– Тебе бы вздремнуть, Арбо, – Ладаим кивнул в сторону второй подстилки, которую во сне уже захватывала Ним.
– Посплю, когда сердце перестанет так колотиться, – Арбо сдул непослушную рыжую чёлку с глаз. – То есть, нескоро.
Сзади приблизились шаги. Один из рыцарей вышел на нос судна и озадаченно почесал подбородок.
– Доброй ночи, мужики, – сказал он. – Меня звать Вальбур.
Представились и Арбо с Ладаимом.
– Слушайте, у вас нет ничего покурить или пожевать? – Вальбур выглядел смущённым. – Я, кажись, свою мошну на том корабле оставил.
– Увы, – Арбо пожал плечами. – Такого у нас нет.
Брат Ним старался держать лицо перед благочестивым рыцарем, но усталость давала о себе знать. Арбо пошатывался, пусть лодка и шла ровно, а тон его был противоположностью радушия.
– Ладно, жаль, – Валбур поцокал языком и вздохнул. – Замаюсь я в карауле без дурмана.
– А зачем нам караул? – решил поинтересоваться Крысолов. – Что, на Беледе бывает опасно?
– Оно везде так бывает, если расслабиться, – пояснил рыцарь. – Радмар велел караулить, так что будем караулить.
– Может, не стоило плыть без знаков различия? – Ладаим пытался унять себя, но и сам слишком устал. – Стал бы кто нападать на рыцарей ордена Мальны?
– Ну, если гребенники или иложоры заплывут из озера, то им-то похеру будет на наши флаги, – Валбур развёл руками. – Ладно, мужики, спокойной ночи.
Крысолов уселся рядом с сопящей Ним и прислонился к борту. Нос харанки с шелестом рассекал воды Беледы. Ладаим чувствовал, что вот-вот уснёт под этот мерный звук. Стало быть, проснётся он с затёкшей шеей и болящей спиной, но это лучше, чем возвращаться в надстройку. К сомну храпов присоединилось уже не меньше четырёх голосов.
Наверное, и Лисам бы стоило подумать о карауле, но день выдался слишком тяжёлым. Не для тел – для их душ. Ладаим принял эту ночь, пусть спокойной она для него вряд ли станет.
– Добрых снов, Ним, – выговорил он сквозь сон. – И тебе добрых, Варион. Где бы ты ни был.
Глава 6. Дальше пути нет
– Ну как, готов к нашей беседе? – спросила госпожа Алама с непоколебимой улыбкой.
Химера взглянул на даму исподлобья. Он всегда был готов к любой беседе. Что бы ни задумала служительница, он расскажет ей то, что она желает услышать. Наврёт, но расскажет. К чему он не был готов, так это к дорожке вокруг лекарского дома, устланной могилами.
Кем могли быть те люди, похороненные под тёсанными плитами? Наверное, такими же залётными гостями, как и он сам. Осудить их по закону было бы сложно, но вполне можно умертвить таких иноземцев в тихую. Стоило только убедиться, что никто не будет их искать.
А уж то, для чего это делалось, Химеру волновало куда меньше. Может быть, рыцари так избавлялись от лишней мороки. Или местные лорды забавлялись охотой на людей. А что? Заскучать на скалистом острове посреди бездонного озера – дело плёвое. Это объяснило бы и то, зачем лекари так старательно выхаживают Вариона с Каддаром, не забывая при этом утихомирить их тряпкой с горьким запахом. Кому интересно охотиться на раненную дичь?
– Варион, ты меня слышишь? – Алама наклонилась вперёд, чтобы заглянуть в опущенные глаза Лиса. – Пожалуйста, давай ты будешь слушаться. Смева очень разволновалась после твоей вчерашней выходки. Если она решит, что ты слишком буйный, тебе придётся сидеть в ремнях и пить горемычницу, пока не выздоровеешь. Ты пробовал горемычницу? Она растёт у нас в садах, и я как-то проспорила подруге, что съем один плод, когда была служкой. К счастью, меня сразу же стошнило и доедать я её не стала.
– Что от меня нужно? – спросил Химера отстранённо.
– Сегодня мы с тобой отправимся в небольшое путешествие, которое поможет тебе принять нового себя.
Алама поднялась и запустила руку в ящик стола. Оттуда она извлекла тонкую свечу сливового цвета.
– Что за путешествие? – нетерпеливо уточнил Варион.
– Мы должны понять, откуда происходит твоя мучительная страсть к чужому вниманию и восхищению, – служительница загадочно улыбнулась, глядя куда-то в окно. – В особенности, со стороны женщин.
– Что за бред? Нет у меня никакого желания.
– Брось, Варион. Всё, что тебя волновало в последние дни – это что тебе не будут улыбаться и подмечать на улице. Даже мне – служительнице Далёкой Звезды, которую ты видишь впервые в жизни – ты сразу же сделал грязные намёки. А ведь ты и не ждал, что это куда-то заведёт, правда? Ты просто хотел услышать что-то похожее в ответ.
Дыхание Химеры сбилось. Он чувствовал, как раздуваются ноздри и краснеет нетронутая увечьями щека.
– Вы обижать меня будете или лечить? – спросил он.
– Я и не думала тебя обидеть, друг мой, – Алама втиснула свечу в узкую серебряную подставку. – В моём опыте, это значит, что ты просто ищешь внимания, которого тебе когда-то не хватило. Поэтому мы отправимся в путешествие по твоему разуму, чтобы понять, с чего всё началось. Полагаю, с твоей мамы. Расскажи мне о ней.
Холодный пот пришёл на смену горячему румянцу. Алама только что попыталась открыть запретную страницу в книге его памяти.
– Нет! – воскликнул Лис. – Нет-нет-нет. Госпожа, вам не нужно знать о ней. Ничего хорошего из этого не выйдет.
– Вскрывать собственный разум – это неприятно, Варион. – Алама пододвинула столик и установила на него тонкую свечу. – Но это необходимо, если ты хочешь выздороветь.
– Значит, я не хочу этого. Только не так.
– Тогда ты должен понимать, к чему приведёт твой отказ, – служительница зажгла новую свечу об уже горящие. – Смева больше не позволит нам видеться, и останутся только её процедуры. Но уже с ремнями и горемычницей.
Химера сжал зубы до скрипа. Ему показалось, что от одного даже откололся кусочек и провалился в пересохшее горло. Улыбки Аламы и её сладкие речи походили на яд летарской гадюки. Эта змея кусала путников, забравшихся слишком глубоко в болота. Укус был настолько слабым, что его можно было не заметить, да и яд действовал не сразу. Тонкие клыки осторожно прорезали кожу, и лишь дома, сняв ботинки, неудачливый путник замечал два окровавленные следа. Но к тому моменту шансов спастись было мало.
– Говорите, что нужно делать, госпожа Алама.
– Возьми меня за руку.
Служительница надавила ладонью на грудь Химеры, а сам он взялся за её запястье. Тёплое, гладкое. Ему вдруг стало спокойно. Комнату обволакивал дым, что пах сиренью и цветущими яблонями. Так пах его дом. Настоящий дом, в котором жил Варион и где не было места Химере.
– Давай прогуляемся, – будто бы издалека попросила Алама. – Закрой глаза и подумай о доме. Вспомни, каким ребёнком ты был. Чего хотел? Чего боялся? Вспомни свою маму. Ты помнишь её голос? Представь, что она зовёт тебя.
Химера хотел сопротивляться, но не мог. Слишком уж его манил медовый аромат весенних яблонь.
– Варион! – голос был приглушённым, далёким. – Варион, сколько тебя ещё ждать? Даже Синара уже вернулась!
Он понимал, что сидит в бархатном кресле, но всё равно ощутил, как ноги бегут по мокрой траве. Всю ночь лил дождь, и теперь на улице было свежо, но грязно. Мама опять разозлится, что он вышел из дома босиком.