Но какой толк от такой жизни? Ему хотелось вновь послушать байки Полоза и туманные советы Вдовы. Посмотреть, как неловко Ним с Крысоловом отводят взгляд и притворяются, будто ничего между ними нет. Пожевать листья с Бертольдом, поспорить с Арбо.

Пока что его ждала лишь белая комната с призраком Каддара Бреккского.

– Мы закончили? – спросил Лис.

– Думаю, можем пока закончить, – Алама кивнула. – Познавать свой разум – работа сложная. Первое время будет очень непросто. Так что я предпочитаю двигаться помаленьку.

– И зачем оно мне надо? – Химера нехотя выбрался из кресла.

– Чтобы одолеть самого опасного врага, – служительница подняла голову, и отблеск свечей зловеще мелькнул в её глазах. – Того, что прячется внутри тебя. Что же, полагаю, дорогу до комнаты ты найдёшь и сам.

Варион такое доверие оценил. Он задержался в коридоре верхнего этажа и несколько раз посмотрел через плечо, но никто не следил за ним. Редкое удовольствие.

Лис проковылял по ступеням и замер посреди своего этажа. Вернулись белые стены и одинаковые двери с круглыми ручками, а за ними вновь пришло ощущение, будто светлая краска была не более, чем обманкой. Химера готов был поклясться, что видел очертания толстых прутьев сквозь белизну стен.

Он решил проверить, насколько крепка эта клетка. Варион юркнул обратно на лестницу и сбежал на нижний уровень. Он был таким же безликим, но отнюдь не безлюдным. По правую руку – там, где начинался спуск в пыточную Смевы – очередная служка скребла пол облысевшей метлой и что-то мычала себе под нос.

Девочка выглядела помладше Лийи и Кальтии, но при этом была заметно шире. Она оторвала взгляд от пола и молча уставилась на Лиса из-под длинной соломенной чёлки.

Химера не стал первым нарушать тишину. Он медленно поднял правую руку и пошевелил пальцами. Девчонка промолчала. Казалось, пыль на полу беспокоила её гораздо больше больного, что решил прогуляться по лекарне.

Тихо, на носках, Лис пробрался к двустворчатой двери, из-под которой струился свет. Свежесть улицы встретила его порывом ветра. Тёплого, южного предвестника весны.

Варион оказался в небольшом дворе меж домом лекарей и высокой стеной. Он пошёл вдоль единственной тропы. Дорога была вымощена широкими плитами, тщательно отшлифованными сотнями подошв. Глаз цеплялся за пёструю мостовую, которая показалась Лису куда интереснее мшистой стены по правую сторону.

– Не понял, – проговорил он вполголоса.

Химере показалось, что трещины на некоторых камнях складывались в буквы. Да и на трещины они походили мало. Скорее, их наспех вытесала рука с долотом. Лис наклонился над плоской плитой, надписи на которой были особенно заметны.

Его палец скользил вдоль трещин, безошибочно выводя альдеваррские буквы.

– Саддис… Бесфамильный, – говорил Варион, про себя браня Коршуна за то, что научил Лиса читать. – Шесть, пять… Опять шесть.

Форма плит сразу показалась ему странной. Слишком уж напоминала те, что вешали на стены усыпальниц или ставили поверх закопанных гробов тех, кто не мог себе позволить склеп.

– Мать твою за ногу.

Варион пошёл ещё быстрее. Боль прорывалась сквозь остатки дурмана, но медлить он не мог. Химера задрал голову и пытался следовать за стеной обители, но взгляд то и дело соскальзывал на надгробия под ногами.

Сколько их здесь было? Сотня, не меньше. Стройный ряд стёртых могил, по которым местные истязатели ходили каждый день. Быть может, и его надгробие уже заканчивал вырезать очередной служитель. Теперь Алама знала и его настоящее имя.

– Эй, друг, всё нормально? – сутулый мужик с пепельной бородой тащил на плече мешок навстречу Химере.

Лис свернул с могильной тропы и подбежал ближе к стене. Носильщик ещё что-то крикнул ему вслед, но Химера не слушал. Он бежал у самого подножия стены меж опустевших по зиме грядок. Спереди доносились голоса. Звучали они озлобленно. Образ отряда крепких солдат, заточивших секиры и разжегших факелы, сам собой проявился в разуме.

Чёртова Алама. Похлопала длинными ресницами, разок прикоснулась к руке Лиса, и заставила его поверить, что кто-то в этой пыточной может желать ему добра. Теперь он сомневался, что искорёженное лицо было деянием Альхиора. Может быть, всё было бы в порядке, не заливай его Смева шипящей мазью?

Химера вышел к зарешёченной арке в стене. У каждой обители на воде должны быть такие лодочные ворота. Не так давно он таким же образом сбежал из обители Кваранга, когда догорал Лисий Приют. Теперь дорога привела его в новую тюрьму, чтобы как следует рассмеяться в лицо.

– Сука! – Варион ухватился правой рукой за решётку и попробовал её сдвинуть.

Конечно, лодочные ворота оказались закрыты. Ему дали свободно погулять лишь для того, чтобы он понял своё место. Увидел свою судьбу в виде затоптанной могилы под тропой.

– Эй-эй! – седобородый мужик догнал его, но мешок, видимо сбросил по дороге. – Сломаешь же!

– Мне надо выйти отсюда, – бросил Химера, не отрываясь от решётки.

– Так этот причал закрыли после шторма, – носильщик почесал затылок и указал куда-то направо. – Вторые ворота сейчас открыты. Только тебе туда зачем? Выглядишь, уж прости, хреново. Ты в лекарной, что ли? После похода?

– Какая к Чёрту разница? – Химера обошёл мужика и тут же почувствовал его крепкий хват на больном плече.

– Ты такие слова не говори, – заявил тот сурово. – Эй, да у тебя кровь хлещет!

Варион дотронулся до лица. Тёплый поток бежал поверх бинтов и заливал плечо. Разболелась голова, по ногам прошлись колючие иглы.

– Давай я тебе помогу, – седобородый попытался просунуть руку за спину Лису.

– Не трогай! – шикнул Варион.

Здоровый кулак собрал остатки его сил и влетел в скулу носильщика. Мужик от неожиданности опрокинулся на спину.

Химера не оглядывался. Он пытался бежать, но ноги словно увязали в мягкой земле. Лис уже не чувствовал ничего ниже колен, а за ним оставался кровавый след. Сзади нарастали шаги. Кто-то бежал следом, становился всё ближе. Варион пытался уйти, даже когда пришлось упасть на колени и тащить себя вперёд руками.

Но ничего не вышло.

Его сгребли в охапку и потащили обратно. Ноги волочились по тропе из надгробий обратно в клетку. Та же лестница, те же белёсые стены, узкая кровать. И голос Смевы откуда-то издалека.

– Да уж, придётся над тобой ещё покорпеть.

Влажная тряпка обхватила лицо Химеры. Горький запах увлёк его за собой в клубящийся поток тумана, в котором не осталось места для мыслей. Даже боль растворилась в седой пустоте.

Ладаим жевал сушённое яблоко на палубе, когда голос с мостика возвестил о приближении к Крестедии. Столица королевства Хемелен появилась на горизонте цепочкой шпилей, изрезавших серый небосклон. Город обнимал берег озера Миларад, нависая над ним громадами своих строений.

Когда судно подошло поближе, Крысолов сумел как следует их рассмотреть. Пейзаж мало походил на Бассель: летарцы предпочитали плоские, приплюснутые формы. Даже собор Звёздных Прорицателей напоминал массивный кусок камня, которого ещё не коснулось долото скульптора.

Если бы Ладаима попросили описать Крестедию одним словом, он выбрал бы стройность. Здания вдоль линии берега тянулись к хемеленскому небу разномастными шпилями: широкими и узкими, гладкими и зазубренными, как пила плотника. Такое же острое навершие досталось и собору, что выглядывал из самого центра города.

Крестедия расположилась в уникальном месте. Именно посреди её вытянутой набережной брала начало Равада. Эта река была одним из рукавов Хемеленского Трезубца: трёх рек, что питались водами Миларада и создавали очертания королевства. Треза была его южной границей с Вальдарой, Беледа шла по северо-востоку, меж Хемеленом и Алледаном. Равада же делила на две равные части как страну, так и её столицу.

– Что, уже приплыли? – сонная Ним подкралась сзади.

– Кажется, – неуверенно произнёс Ладаим и взял девушку за руку.