Хеннель ещё пролетел вперёд и рухнул рядом со стойкой. Кровь заливала его темя и густой лужей собиралась на полу, прежде чем просочиться в зазоры между досок. Крысолов пытался разглядеть, двигается ли грудь упавшего стражника.

А таверна вдруг затихла. Остальные посетители всю потасовку гудели и выкрикивали ругательства, подстёгивая обе стороны. Теперь же все замолчали, даже Гадмар и Каламад больше не шептались, а ухмылки стёрлись с их лиц.

– Пойдёмте! – позвал Полоз, бросаясь к выходу.

Ладаим кивнул и потянул Нималию за руку. Они промчались мимо стонущих тел пьянчуг и налетели на стойку привратника. Тот отошёл в свой тёмный угол, потянулся за взятым на хранение оружием, но в последний момент замер.

– А что там вообще произошло? – поинтересовался привратник.

– Обычные трактирские дела, – отмахнулся Калач и отхлебнул из чарки, которую успел прихватить. – Давай наше оружие.

– Чарочку придётся вернуть, – хмуро заявил привратник. – Собственность господина Богрена, как никак.

Дверь главного зала опять хлопнула и в прихожей появились рыцари.

– Брось, дружище, – Каламад широко улыбнулся. – Нет у Богрена никакой собственности, он же не титулат. Граф Ламаль не обеднеет от одной чарки, так что верни ребятам их оружие.

Привратник помялся несколько мгновений, но всё же выложил весь Лисий скарб на стойку. Ножны Ладаим крепил уже на улице. Задерживаться в «Осётре» было нельзя, если подпевалы Хеннеля не врали о том, что служат в городской страже Мальда. Желудок тивалийца такой исход принимать не хотел.

Лисы мчались по узкому переулку, выходящему к городской стене. Каламад и Гадмар бежали рядом, при этом то и дело переглядываясь. Ладаима наполнили подозрения. Как по наитию, рыцари оказались в той же таверне, но не вмешались в драку.

– И как же вы там оказались? – остановившись, спросил Полоз, и Ладаим понял, что подозрения возникли не только у него. – Из всех-то кабаков…

– Мальд – город маленький, – небрежно пояснил Каламад. – И, как видите, не очень-то радушный.

– Могли бы и помочь, раз уж пришли, – сказал Калач, выбросив опустевшую чарку в сточную канаву.

– По-моему, вы и сами справились, – длинноволосый рыцарь заправил светлые пряди за уши. – Пожалуй, даже слишком хорошо. Зачем мешать тем, кто и без оружия так хорош?

– А если бы нас порезали? – Полоз опёрся о выступающий из стены камень и тяжело дышал. – Перед походом-то, лучше бы было?

– Если бы вас зарезали пьяные стражники из Мальда, в походе толку от вас всё равно бы было мало, – Каламад прищурился. – Рад, что всё получилось иначе.

Ладаим посмотрел на Ним, та грустно улыбнулась. Значит, компания Хеннеля и впрямь оказалось отдыхающей в кабаке стражей. А впрочем, чего переживать из-за стычки? В Басселе Лис учили не связываться с городской стражей лишь потому, что они годами топтали его улицы, но даже так стычки случались. В Мальд же он возвращаться и вовсе не собирался.

Отметелить зарвавшихся стражников – дело нехитрое. Тем более тех, кто позарился на самое дорогое, что было у Ладаима. Вот только за все мгновения между стычкой и побегом из «Осётра» побитый Хеннель так и не сделал ни единого вдоха.

«Ну и что?», – подумал Крысолов. Умри все четверо нахалов – это будет капля в море крови, уже пролитой его кинжалом. Лисий удел – убивать, чтобы прожить ещё один день в нечестном мире. Так уж была устроена Большая Земля. Сильные убивают слабых, бедные погибают по воле тех, кто больше заплатит. Уж кто-кто, а Хеннель заслужил сгинуть больше, чем многие из жертв Крысолова. Но отчего же на его душе вдруг стало так паршиво?

Размышления Ладаима прервал колокольный звон со стороны собора. Как объяснил Радмар, это означало, что дневному караулу пора заступать на посты вдоль стен. Для Лис же настало время собираться у Северных ворот Мальда, чтобы разыскать караван с оружием из царского арсенала.

Дело плёвое, если им займутся подходящие люди. Ладаим не сомневался в тех, кто прошёл с ним весь путь от Басселя. Вот только подозрения к рыцарям зацвели, как идаллское побережье после дождливой зимы.

Химера перегнулся через острый нос лодки и вгляделся в воду. К утру ветер совсем утих. Гладь озера остекленела, зеркалом простираясь до самого горизонта с трёх сторон. Лишь перед лодкой появился пологий берег, посреди которого вздымалась острыми пиками Крестедия.

Каддар налегал на вёсла за спиной Вариона, поднимая рябь на безупречной поверхности Миларада. Лис ждал, что озеро обидится на тех, кто нарушил его звенящее спокойствие, но их по-прежнему сопровождала лишь тишина утра. Одновременно холодного и обещающего скорое тепло. Такие случались в то короткое время, когда над Большой Землёй встречались зима и весна. Такие разные, они находили общий язык на несколько дней и скрепляли союз зябкого ветра и яркого солнца.

– Ты что там делаешь? – спросил наконец Каддар.

Он уже долго вздыхал, пытаясь привлечь к себе внимание. Варион всё понимал, но лишь с ухмылкой продолжал наблюдать за ближними к лодке водами. Меч он держал над головой обратным хватом – большим пальцем к эфесу, как разъярённая дама, что ножом замахивается на надоевшего мужа.

– Слежу, чтобы нас не сожрали эти твари с шипами на спине, – пояснил Химера, не отрывая взгляд от поверхности Миларада.

– Позволь тебя успокоить, если ты о гребенниках, – Каддар по одному отпустил вёсла и встряхнул кисти. – Они падальщики, а не охотники, так что сами редко убивают. Даже в тех местах, где озёра ими кишат, гребенники почти нападают на путников.

– Скажи это Вереску, – буркнул Варион. – Мы все заметили, как мало тут этих гребешков, когда они взяли наше корыто из Сегденна на абордаж.

– Они пришли только из-за Альхиора, – следопыт повернул голову туда, где в линии горизонта растворялась Гряда Мальны. – Гребенники – чудовища, то есть их привлекает магия. Альхиор научился этим пользоваться, чтобы всякие твари пачкали когти вместо него.

– Твари как ты, да?

Каддар бросил вёсла и сложил руки на груди. Голубые глаза смотрели сурово, будто он надеялся поджечь Вариона взглядом.

– Я не хотел тебя обидеть, – виновато улыбнулся Химера и уселся обратно на доску, что шла поперёк лодки ближе к носу.

– И по тому назвал тварью? – Каддар хмыкнул. – В логике тебе не откажешь.

– Это к тому, что и ты пачкал когти вместо Альхиора, – Варион погрузил остриё меча в ножны. – В каком-то смысле, это делали и я, и Кранц Родейн. Даже герцог Содагар то же самое сделал, когда собрал ту толпу на площади.

– И всё же я на него не работал, – следопыт продолжал таращиться, пока лодка медленно дрейфовала по озеру. – Я им воспользовался – большая разница. Нам с Маришем пришлось это сделать, между прочим, чтобы выбраться из ловушки, которую ты нам устроил в Люведенне.

– Ну, и куда вас это привело?

Каддар погрустнел, как происходило всякий раз, когда он вспоминал о Марише. Химера даже подумал было, что их связывало большее, чем просто годы совместной работы. Но потом он узнал этот взгляд. Скорбь по павшему товарищу. Немой вопрос о том, мог ли он сделать что-то иначе. Невольное смирение с тем, что ничего не изменить. Кому, как не Лисам, знать это чувство?

– А про Люведенн я с тобой согласен, – Варион решил поменять тему. – Здорово я тогда придумал.

– Про «здорово» речи не было, – тихо рыкнул Каддар и вновь взялся за вёсла.

Всю ночь они плыли по озеру Миларад, окружённые кромешной тьмой. Беглецы по очереди меняли друг друга на вёслах, чему Химера оказался рад даже больше, чем ожидал. Всё же боль в руке ушла не полностью, и он пожалел, что не попросил у Аламы мешочек дурмана в дорогу. Варион не знал, как бы справился с плаванием без Каддара, но был доволен, что выяснять это не пришлось. Его план сработал, и следопыт во всех смыслах оказался с ним в одной лодке. Конечно, Каддар был уверен, что сам пришёл к такому решению. Ну и пусть – ведь в этом-то и суть всякой манипуляции.