Утро они встретили уже в нескольких верстах от гладкой береговой линии Хемелена. Варион подглядывал на приближающиеся шпили Крестедии, но мысленно возвращался на остров Истабаль. Он думал о товарищах, что остались там. А ещё – о Лийе и об Аламе.

Как же они там? Не попали ли в неприятности за то, что помогли ему выбраться? Наверняка, госпожа Смева не на шутку разошлась, когда оба её больных сбежали. Пускай. Когда он раскроет обман лорда Бримма, никому не будет дела до его вчерашней выходки. Никто же пока не умер.

Главное, чтобы и Сойка справилась со своей частью плана.

– Кажется, нам бы правее взять, – заметил Химера.

Каддар вёл лодку напрямик к ближайшей отмели, хотя пристани Крестедии оставались дальше к северу.

– Эй, господин следопыт! – воскликнул Варион. – Мы же хотели плыть до Крестедии!

– Ты правда считаешь, что нам стоит причалить в центре хемеленской столицы? – надменно спросил Каддар. – Странно, что ты до сих пор живой с такими рассуждениями.

Варион фыркнул, но спорить не стал. Насколько он мог знать, Каддар долго топтал Большую Землю, раз побывал и в Брекке, и в Соттории. То есть, по обе стороны от Западных Королевств. Наверняка, следопыт понимал, как выживать в таких разных странах, где правила менялись с каждой верстой. Сам Химера похвастаться тем же не мог, ведь он и Бассель толком не покидал целых двадцать семь лет. Каждый шаг по далёкой стране был для него прыжком в неизвестность.

Прикоснувшись к лицу, Лис понял правоту Каддара. Лекари Истабаля оставили ему памятный подарок в виде повязок поверх левой руки и лица. Бинты едва просохли, но кровавые пятна после его представления в обители никуда не делись. Должно быть, выглядел он паршиво. При этом недостаточно паршиво, чтобы прохожие презрительно фыркали и отворачивались от него. Напротив, он бы привлёк слишком много взглядов.

Даже выискивая гребенников в водах озера, Варион старательно избегал собственное отражение. Тот человек, который явился ему в зеркале госпожи Смевы не был Химерой. Истощённый, исхудавший, израненный – он мог быть кем угодно, но только не вожаком выживших Лис.

Каддар тем временем привёл лодку к низкому берегу. Кажется, место это он выбирал не вслепую: беглецы оказались на краю деревни с парой дюжин приземистых домов из брёвен и каменной часовней. Обычное рыбацкое поселение в предместье крупного города, где жили те, чьи руки и сети кормили свободных горожан столицы.

Когда нос лодки заскрежетал по камням мелководья, Каддар поднял вёсла и воды и посмотрел на Химеру. Лис кивнул и в два прыжка добрался до берега, намочив лишь один сапог. Он вытянул руки, схватил лодку и вытянул её из воды. Следопыт бросил едва различимую благодарность и шагнул на прибрежную гальку.

– Тебе бы капюшон надеть, – посоветовал Каддар, разглаживая полы грязно-белого плаща.

– Давай сразу маску, – сказал Варион, но капюшон натянул. – Мне теперь целыми днями так ходить?

Капюшоны он ненавидел с того дня, как стал подручным убийцей Лисьего Приюта. Некоторые соратники по ремеслу испытывали совершенно противоположные чувства и использовали этот элемент одежды, чтобы прикрыть лицо на задании. Химера такой подход не понимал. Для него подозрительным становился любой человек, напяливший капюшон на улице, когда погода того совсем не требовала. К тому же, ткань раздражающе шуршала поверх ушей и перекрывала добрую часть зрения.

– Смева уверяла, что мы в обители лишь для того, чтобы вылечиться, – говорил Каддар, шагая вдоль побережья. – Но я до сих пор не уверен, что мы там оставались не на правах пленников.

– Будь это так, нас бы лучше охраняли, – сказал Варион. – Думаю, они не сомневаются, что погром на соседнем острове – дело рук Альхиора. Может, они и правда хотели нам помочь.

Если не все, то Алама уж точно. В это Химера верил.

– И всё же на мне было кольцо колдуна, когда меня нашли, – голос Каддара переполняли сомнения. – Рыцари – далеко не дураки. Так или иначе, нас могут искать. Человек с мечом и кровавыми бинтами – вполне себе повод кому-нибудь доложить.

– Ну уж извини, – Химера провёл пальцем по повязке на лице. – Запасных бинтов я не прихватил.

– Не страшно. Возьмём бинты у местного лекаря.

– С чего ты взял, что он тут есть?

– Просто знаю.

– Бывал тут раньше?

– Не было нужды, – Каддар остановился, завидев впереди двух рыбаков, что грузили сети в широкую лодку. – Очевидно, что это деревня зависимых хемеленцев. Рыбаков. Дома простенькие, одинаковые, срубленные наспех по одному плану. Свободный человек не стал бы жить тут, когда Крестедия всего в пяти верстах.

– Допустим, – Химера сделал вид, что понимает ход мыслей следопыта.

– Титулаты держат в таких поселениях лекарей, чтобы не приходилось возить больных в города, – Каддар распознал замешательство Лиса и продолжил. – Если лекарь под рукой, то и работники быстрее поправляются.

– Заботятся о несвободных? – подивился Варион. – Ты точно про титулатов говоришь?

– Забота тут ни при чём. Разве что о кошельках и животах.

Лодок на берегу оказалось заметно меньше, чем мест для них. Должно быть, большая часть деревенских рыбаков уже отправилась за утренним уловом. Замечательно. Так любопытных глаз будет меньше, пусть полностью от них и не укрыться.

Варион и Каддар обошли занятых сетями рыбаков и выбрались на пыльную колею, вдоль которой и тянулась деревня. Пока одни уходили за уловом в озеро, остальные жители приступали к иной работе. В основном, это были женщины и их юные помощники. Химера невольно задержал взгляд на двух светловолосых юнцах в куртках не по размеру. Братья копошились у треснувшего бревна, к которому были привязаны ветви сухой изгороди одного из пастбищ. Лиса позабавило то, с каким усердием ребята пытались выровнять этот покосившийся столб. Они хмурили лица, наваливались на бревно, предварительно раскопав его основание. Старались, будто судьба всего Хемелена зависела от того, не рухнет ли их забор. А всё потому, что родились в зависимой семье и теперь вынуждены выполнять все поручения титулата.

Варион и сам бы стал таким же в тринадцать лет, не случись того тёмного вечера, когда он покончил с матерью и всеми страданиями, которые она принесла в их дом. Первый грех, которым остался вечным оправданием всему, что случилось после.

– Думаю, лекарь найдётся здесь, – вдруг сказал Каддар.

Следопыт остановился у крошечного домишки с низкой пристройкой, что выглядывал из-за шестиугольной каменной часовни. Это здание оказалось единственным, которое не было похоже на остальные. Стало быть, жил тут не простой крестьянин.

– А если врача не окажется? – уточнил Варион.

– Тогда я буду должен тебе половинчатый агат, – Каддар оглянулся на часовню. – Это мелкая хемеленская монета.

– Чёрта ради, – ответил Химера. – У меня как раз нет денег.

– У меня – тоже.

– И как ты собираешься расплачиваться с врачом?

– Это очень хороший вопрос, Химера. Благо, помощь нужна тебе, а не мне.

– Лучше тебе самому найти на него ответ, – Варион положил руку на меч. – А то я расплачусь единственным способом, которому обучен.

– Не вздумай, – Каддар грозно посмотрел сквозь сощуренные веки. – Ладно, говорить буду я.

Следопыт постоял у крыльца, повернув левое ухо к дому. Послушал, покивал, попытался уложить грязные волосы ладонью. Затряс головой и хлопнул себя по щекам. На попытки Химеры выяснить, какой смысл таился в этих ритуалах, Каддар ответил раздражённым взглядом. И поверх усталой гримасы проявилась дежурная улыбка. Приторная, как засахарившийся мёд.

– Следуй тому, что буду говорить я, – тихо бросил он, уже стуча в дверь.

Химера привык к старым, ворчливым лекарям, которые любили бахвалиться былыми подвигами. Таким был Грач в Лисьем Приюте, да и госпожа Смева вызывала схожие чувства. Но здесь их встретил молодой мужчина. Нет, парень. Юный, с распушённой бородкой по всей нижней кромке челюсти. Разве что взгляд его оказался слишком уж тяжёлым, как и синеватые мешки под зелёными глазами. Одет лекарь был в серую робу. Робу жреца.