– Вы уж простите меня, господин Амаус, – Броспего одёрнул руку, чтобы избавиться от холодного касания гостя. – Запасы моего терпения обычно равняются запасам моих богатств. Сами понимаете, что осталось немного. Попрошу перейти к делу.

– Дела таковы, господин Броспего, что вы более не вписываетесь в представление ваших господ об этом мире, – Амаус вдруг раскрыл глаза шире прежнего. В его тёмных зрачках Касилиаму мерещились искры. – Благая весть в том, что их мироустройство не вечно. Семьсот восемь лет от Звездоявления – достаточный срок для того, чтобы понять, насколько неправильное общество мы построили на Большой Земле. Лебезили перед титулами, отказывались от знаний, которых боялись. Повторили то, из-за чего умер Альдеварр. Из-за чего возвысился такой мусор, как годаранцы.

– Чего вы от меня ждёте?! – вспылил Касилиам и грохнул ладонями по столу. – Да, это несправедливо. Ко мне, к моим детям! Спасибо, что так живо напомнили мне обо всём!

– Дорогой Касилиам, я просто даю вам знать, что Земли меняются, – Амаус сощурился и поднёс ладонь ко лбу. – Вот и в Басселе произошло немыслимое всего-то пару дней назад. Нападение на самый центр города. Нападение чужеродного существа из чистой Мглы. Тысячи горожан погибли. Сотни достойных солдат пали. Даже верховного жреца мы лишились.

– Что за вздор?

Касилиам ругнулся. Уж насколько он был далёк от Басселя и его забот, весть о гибели верховного жреца Летары донеслась бы и до него. С другой стороны, пара дней – совсем небольшой срок для того, чтобы вести добрались до самого Трисфолда. Подозрительно малый…

– Разве можно было такое представить? – Амаус вздохнул. – Такой удар, в самое сердце Летары.

– Мне вам посочувствовать?

– Отнюдь.

– Тогда что вы предлагаете? Вы ведь именно предлагаете, так? Пытаетесь уговорить меня на какую-то авантюру, как мелкий торгаш, которому нужны от меня вложения в его дело.

– Я просто хочу, чтобы вы занялись тем, что у вас так хорошо получилось в своё время, – Амаус улыбнулся и ничуть не обиделся на «мелкого торгаша». – Выстроить такую сеть, чтобы быстро и безопасно доставлять определённые грузы тем, кто больше их достоин. Не вызывая лишних вопросов до поры до времени.

– Тогда вы промахнулись, господин Амаус, какую контрабанду вы бы ни хотели через меня возить, – Касилиам горько вздохнул. – Я за две луны потерял половину судов. Лучшую половину. Теперь каждый вшивый инспектор портового надзора даже гальюны мои проверяет.

– Сколько бы судов они у вас ни забрали, знания – ваши и ваших капитанов – не отнять никому. А щедрые вознаграждения лишь помогут вам их вспомнить.

– Первый же инспектор зарубит наши дела на корню.

– Портовый надзор мы возьмём на себя. Благо, возможности такие имеются.

– У Басселя? Возможности в порту Трисфолда?

– Я уже сказал, что пришёл не от имени Басселя.

– Вы очень многое сказали, господин Амаус. Очень многое. Но пока – это не более, чем слова.

– Я знаю, что вы за человек, господин Броспего. И я готов мириться с любыми вашими сомнениями. Я понимаю, что подавить их смогут лишь твёрдые, тяжёлые доказательства в виде золота. И они будут у вас на руках уже очень скоро.

Касилиам открыл ближайшую тумбу и протянул руку за вином, но не нашёл его на привычном месте. Вадмар добрался и до последних закромов отца.

– Я попрошу вас не торопиться с отказом, пока мы всё не опробуем на деле. Безопасность вашей семье я гарантирую, – Амаус встал и расправил полы плаща. – Раз уж старый мир вас отвергает, поскорее заслужите себе место в новом. Ради ваших детей. Ради вашей сестры. Ради вашей супруги и ради самого себя.

Касилиам промолчал. Он впился зубами в нижнюю губу и кусал, пока не ощутил на языке железный привкус крови. А советник Содагара учтиво поклонился и направился к выходу. Броспего окликнул его в тот момент, когда ладонь Амауса легла на дверную ручку.

– Один вопрос мне не даёт покоя, – проговорил Касилиам. – Побоище в Басселе… Вы его своими глазами видели?

– Разумеется, – Амаус чуть склонил голову. – Такие дела нужно контролировать лично. Вы, как человек деловой, меня поймёте.

– Вы сказали, что прошло два дня. Как вы успели побывать там и уже оказаться в Трисфолде? Раз я даже не слышал о смерти верховного жреца, то и гонцы ещё в пути.

– Господин Броспего, – гость повернул ручку и потянул дверь на себя. – Как я сказал, Чёрный Восход способен на многое.

И он ушёл. Шаги Амауса растворились в эхе коридора, а Касилиам всё сидел в своём кресле.

В одном нежданный гость был прав. Старый порядок отверг семью Броспего, схватившись за малейшее на то основание. Касилиам успел вкусить той жизни, которой был достоин, и оттого терять её стало ещё больнее. А каково же было Лейне и Вадмару? Каково было Витарии? Ради этого они целыми лунами жили без мужа и отца, терпели его срывы и просиживали долгие званые приёмы, на которые и идти-то не хотели?

В кабинете стало жарко. Касилиам распахнул ставни, высунул голову из окна и взглянул на тихий квартал, утопающий в вечернем сумраке. Обычно его окружали густые заросли и высокие деревья, но зимой листва с них опадала. Так он лучше видел яркие, тёплые огни соседних особняков. А ещё дальше, на фоне темнеющего неба, ещё проявлялись строгие черты замка Кардарон.

Мраморный город был хорош всем. Но он всё ещё оставался Трисфолдом.

Ладаим привык к кошмарам. Возвращались они, по меньшей мере, раз в семь ночей и любезно напоминали о том, как его жизнь пошла под откос. Обычно он видел клетки работорговцев, о которых наяву не вспоминал уже давно. Либо же память заботливо отправляла его на голодную прогулку сквозь хмурые леса к югу от Басселя. И вновь, как четырнадцать лет назад, он брёл среди скрюченных ив и облетевших лиственниц.

Но с прибытием в обитель Мальны кошмары покинули его. Большую часть из восьми ночей, проведенных в гостевом корпусе на главном острове Истабаль, Крысолов не видел ничего. Лишь закрывал глаза и тут же открывал их вновь, когда сумрак сменялся зарёй под вопли надоедливого петуха, что жил в курятнике у стены, почти под его окном.

Вскоре ему начали сниться сны, но были они на редкость блаженными. Чётко, будто явь, Ладаим ощущал ладонью бархатистую кожу Нималии. Он и раньше задавался вопросом, какая же она наощупь. И никак не думал, что руки, спина и бёдра обычной простолюдинки из Басселя окажутся мягче любого шёлкового одеяния.

В этих снах они шли по берегу, но то был не Миларад. Нет, они гуляли вдоль Жемчужного моря, шумно налетающего на песчаную отмель бурлящим воротником белой пены. Когда вода отходила от берега, из прибоя выбирались ошеломлённые крабы и резво улепётывали в поисках дома. Повсюду были разбросаны ракушки разных цветов, от девственно белых створок до причудливых завитков с аметистовым оттенком.

А потом он просыпался и вспоминал, что Ним сейчас далеко. Ну, как далеко? Её поселили в женском крыле гостевого корпуса вместе с Сойкой и Вдовой. Ладаима же, вместо её шёлковых объятий, поутру непременно ждал Дайбур по прозвищу Полоз.

Вот и сейчас он старательно скрёб ногтями волосы, которые только на днях состриг почти налысо.

– Что ты там пытаешься расчесать? – спросил Ладаим и потянулся на мягкой перине.

– Хочу хорошо выглядеть за завтраком, – пояснил Полоз, не отрывая взгляд от потускневшего у краёв зеркала. – Мне кажется, хреновый у них постригун. Смотри, как много оставил.

– Издалека я бы вообще подумал, что ты лысый.

Действительно, волосы Дайбура не тянули и на полногтя. Куда уж короче?

– Тогда – пойдёт, – Полоз послал воздушный поцелуй собственному отражению. – Ты давай, поторопись. Госпожа Маритель не любит, когда на трапезу опаздывают.

– Давно ты проникся её завтраками? – Ладаим спешно заменил ночную рубашку на выданную ему серую тунику с тонкими очертаниями роз на груди.

– Дружище, я раньше завтракал остатками бухла с ночного караула и крошками от хлеба, чтобы не сблевать, а тут еды больше, чем я за пол-луны съедал, – теперь Полоз тщательно разглаживал ворот своей туники ладонями. – Там ведь ещё и эта дама будет, которая нам мёд разливает.