— Люди делятся своими впечатлениями о передачах с моим участием, кто-то просто благодарит, кто-то что-то предлагает. Но бывает такое напишут! Прямо-таки крик души… И вот с этими письмами надо работать. И поскольку я на радио участвую как представитель МГУ в передачах, то и пришел я к вам. Предлагаю внести работу над этими письмами в повседневную комсомольскую работу МГУ. По Москве и ближнему Подмосковью вы можете с «Комсомольским прожектором» эти сигналы отрабатывать. По дальнему Подмосковью я, как корреспондент «Труда». А что делать с другими городами, даже не знаю… Возможно, придётся налаживать контакты с комсомольскими организациями республиканских университетов. Может, и объединиться придётся со временем в какую-то Всесоюзную комсомольскую инициативу. Чтобы звучала не хуже, чем Группа молодёжного общественного контроля Верховного Совета, как у Ильдара Ринатовича…

— Всесоюзную комсомольскую инициативу? — задумчиво проговорил Гусев. Так и ждал, что он произнесёт сейчас слово «заманчиво», вид, по крайней мере, у него был именно такой, но он вдруг вспомнил о другом. — А, кстати, ты можешь и в московских рейдах с нами как корреспондент участвовать. Твой фельетон по результатам последнего рейда замечательный получился, — пододвинул он ко мне газету, лежащую у него на столе.

— О! Уже вышел? — удивился я и принялся искать свой фельетон, усмехнувшись про себя. Приглашение сопровождать рейды «Комсомольского прожектора» МГУ в качестве корреспондента говорит о том, что он принял моё предложение.

Карикатура в этот раз была какая-то несмешная. Выглядывающий из кабины таксист зазывал как на рынке клиентов: «А кому покататься по кругу, похмелиться? Недорого!».

— М-да… Разворошили мы осиное гнездо, — задумчиво заметил я. — Главное, у меня про водку ничего не было. Вы обратили внимание? Это художник уже от себя добавил.

— Ну, об этом же и так все знают, — отмахнулся Гусев и вытащил из мешка наугад несколько писем. — Их уже вскрывали? — заметил он и я развел руками, мол, куда ж без этого.

Он принялся их читать. Из трёх писем, что он достал, два были благодарственными, одно с вопросом по теме патриотизма и воспитания молодёжи.

— А вот письма с вопросами стоит откладывать и сортировать по темам, — заметил я. — Потом по наиболее частым вопросам предложу сделать отдельную программу.

— Правильно, — тут же кивнул Гусев. — А с благодарственными что делать?

— Можно написать людям в ответ благодарность за отклик и пожелания успехов, особенно, в ответ на коллективные письма от трудовых коллективов, — Гусев в этот момент одобрительно кивнул с очень важным видом. — Можно и на индивидуальные письма отвечать, но это будет зависеть от того, сколько людей захочет принять участие в этой работе. Ну, и от финансирования… Те же конверты, бумагу, ручки, папки надо же будет на что-то покупать.

— Да-да… А подписывать письма будет Комитет комсомола МГУ, — уже просчитывал возможные плюсы от этой работы Гусев.

— Совершенно верно, — охотно согласился я. — Само собой, ещё будут возникать вопросы по мере работы, но мы будем их оперативно решать. Буду заходить к вам регулярно. Если будут с финансированием проблемы, сразу говорите, буду изыскивать деньги в других местах. Писем уж больно много… Возможно, нужен будет отдельный кабинетик небольшой под эту деятельность.

— Само собой… Да. Начнём, а там видно будет, — с сосредоточенным видом ответил Гусев, доставая ещё письма из мешка.

Фух, правильно я все рассчитал. Ему чем больше мероприятий в рамках комсомола МГУ, тем лучше для отчетности. А что, десятки тысяч комсомольцев, студентов МГУ, находятся в его полном распоряжении…

Мы попрощались, и я уехал. Прямо камень с души свалился. Так рад был, что пристроил эту кучу писем в чужие руки…

Северная Италия. Больцано.

Тарек очень ждал этого звонка из Рима. Доминик Бошан, юрист из Парижа, договорился о встрече с сеньорой Бенедетти на ближайший четверг и ему срочно нужна конкретика, чтобы понимать, как вести переговоры.

— Сеньор Эль Хажж, к сожалению, нам нужно еще немного времени, — с ходу оповестил его частный детектив Адриано Ринальди. — Нам необходимо дождаться, когда вернется сосед этой самой сеньоры Бенедетти.

— И зачем он вам? — удивился Тарек.

— Он точно был у себя в тот момент, когда случилось то происшествие. И судя по всему, он из тех людей, что всегда следят за всем, что происходит у других. По крайней мере, с кем не поговоришь на районе, все советуют к нему обращаться, мол, мимо него и мышь не проскочит незамеченной. Сейчас его нет дома, но сами понимаете, после такой рекомендации нам очень хочется с ним пообщаться. Соседи говорят, что он точно скоро приедет, надо подождать буквально пару дней…

— Хорошо, Адриано. Пару дней мы подождать, я думаю, сможем. Но после этого действовать надо будет быстро!

— Поверьте, господин Эль-Хажж, это того стоит. Мое чутье прямо заставляет меня дождаться разговора с этим человеком! А я привык доверять своему чутью.

Москва.

Ну, теперь мне не страшны письма в газету. Можно будет, даже, самому у Веры поинтересоваться в следующий раз, нет ли очередного мешка для меня.

Сегодня у нас общий сбор в бане «Полёта», надо как следует подготовиться. На типографии и камволке был вчера. С таксопарком Бортко сам общался, в курсе всех дел, можно пока туда не ехать. Осталось проверить обувную фабрику и швейку, они рядом. А потом заехать на кожгалантерейку.

На обувной фабрике первым делом нашёл главного инженера Маркина.

— Ну что, Михаил Дмитриевич, как успехи? — поинтересовался я.

— Помещения готовы, — доложил он. — Оборудование уже частично пришло, начали монтаж. Перенесли спецучасток…

Он на мгновение замялся.

— Тяжёлую установку уронили, — наконец, вздохнув, произнёс он.

— Как уронили?

— Ну, из подвала когда выносили по лестнице… Уронили.

— Никто не пострадал? — озабоченно спросил я.

— Да нет… Но установка…

— Что, прямо вдребезги?

— Нет. Отремонтировали кое-как, пока работает. Я её на обычный участок поставил, а на спецучасток нормальную.

— Ну, если совсем критично будет, работать перестанет, заказывайте новую, — сказал я. — Хотя нет, раз урон понесла серьезный, то сразу и заказывайте! Как работать перестанет, уже поздно будет.

— Так мы же только получили новое оборудование, — удивлённо возразил он.

— Так что? Это же на один участок только. Тут на всей фабрике оборудование времён царя Гороха.

— Это да, — был вынужден согласиться Маркин и мы с ним попрощались.

Потом зашёл в местком. У них тут беда с детским садом и яслями…

Анна Глебовна, увидев меня, так обрадовалась, как будто я ей всех детишек уже пристроил. А мне ей и сказать-то нечего, забыл в пятницу у Сатчана про ясли узнать по моему запросу, удалось ли что-то уже решить… Вот же память, и винпоцетин еще, наверное, не изобрели…

— Спасибо вам, Павел Тарасович! И от меня, и от всех наших женщин с детишками спасибо! Нам две квартиры на первом этаже в соседней пятиэтажке отдали под детский сад. Мы сейчас там ремонт своими силами делаем, — подошла ко мне почти вплотную председатель месткома, заглядывая в глаза. Ну хоть за пуговицу не взяла…

— О, прекрасно! — приятно удивился я тому, как быстро наши на мой сигнал отреагировали.

— Сколько мы просили! Сколько писали! Всё бестолку! А сейчас нам и в штат педагогический коллектив добавили, и, даже, музыкального работника!

— А повара как же?

— Наша столовая будет готовить и на ясли-сад, — уверенно ответила Анна Глебовна.

— Вы уже всё продумали? — улыбнулся я. — Мебель детская, постели, игрушки… Всё есть?

— С новой мебелью проблемы. Её получим только в следующем году, в лучшем случае. На этот год нас нигде в планах нет. Но ничего. Раскладушки, постельное бельё и игрушки родители сами принесут, они так обрадовались, так обрадовались! — ликующе сообщила она. — Столы и стулья нам из какого-то пионерского лагеря списанные уже привезли.