— Так дали ей звание героя? Хотя бы посмертно? — спросил я.

— Нет, — ответил Балдин. — Сначала надо добиться внесения изменений в приказ от сорок третьего года о признании её без вести пропавшей… Понимаешь, такая награда не может быть присвоена, если человек, допустим, в плену оказался. А «пропал без вести» — может всё что угодно означать… Сначала надо это исправить, признать погибшей при исполнении, а потом награждения добиваться. Чёртова бюрократия!..

Ну, дела, — потрясённо подумал я, глядя на его помрачневшее лицо. — Уж если генерал, фронтовик, боевой лётчик не может советскую бюрократическую машину в бараний рог скрутить… Да по такому поводу… На таких же героев молиться надо, как на икону, а не препятствия создавать в их признании.

— Я обязательно про неё напишу, — пообещал я. — Вы только позывной её знаете… «Лилия»?

— Нет, конечно! Это Лидия Владимировна Литвяк, — ответил Балдин. — Двадцать первого года рождения.

— Какая молоденькая! — всплеснула руками бабушка. — Это ж сколько ей было в сорок третьем, когда она погибла?

— Двадцать два, — на автомате ответил я.

Тут тамада всех гостей загнал обратно в зал и праздник продолжился. Вернулся к своим. Мы посидели ещё немного и пошли домой, у нас дети привыкли второй раз спать ложиться в это время. А Жариковы ещё остались веселиться.

Подмосковье. Дача А. С. Гусева.

Комсорг МГУ Гусев ждал на своей даче в гости полковника КГБ Марковца Владимира Игоревича. Их связывало давнее и вполне себе плодотворное сотрудничество. Они неоднократно бывали друг другу полезны, а после того, как Марковец получил звание полковника, знакомство с ним стало для Гусева вообще очень серьёзным и значимым.

Естественно, комсорг позаботился о том, чтобы в этот вечер никто из его домочадцев на даче случайно не появился. И напомнил полковнику, чтобы тот приехал, как обычно, на личной машине, а не на служебной, и без шофера. Такие связи ему точно не стоило афишировать, если карьера дорога. Какой серьёзный человек решится приблизить его к себе, если пойдет слух, что он стучит в КГБ? А он стучал… Как и многие, очень стараясь делать это незаметно… Ну и в целом, очень старался быть полезным для КГБ. Были с этого свои плюсы. В частности, никаких проблем с согласованием его кандидатуры для выезда за рубеж. Гусев уже много где поездил…

Полковник вышел из Волги, остановившейся у забора, и направился к нему. Гусев встретил его у калитки:

— Приветствую, Владимир Игоревич. Как здоровье?

— Спасибо, хорошо, — пожав руку, Марковец вошел во двор, и проследовал за хозяином внутрь дома. Торчать долго во дворе он сам не стремился, мало ли кто из соседей его узнает, своего агента так подводить никак нельзя. — Как сам?

— Нормально… Решил, возможно вам будет интересно… У меня студент один учится на втором курсе, интересный малый, в «Комсомольском прожекторе» работал, сейчас в Верховный Совет устроился… Я через него совместное мероприятие недавно с их Молодёжной инициативной группой провёл. Очень успешное, между прочим. Газету «Труд» читаете?

— Ну, бывает, — кивнул полковник, не проявляя пока особого интереса к словам Гусева.

— А не видели, случайно, там фельетон с карикатурой на таксистов?

— Ну, как же? — усмехнулся Марковец. — Попался на глаза. Прогремела та статья… В очередной раз печально прославились московские таксисты…

— Вот, это статья в газете как раз этого студента, — многозначительно посмотрел на собеседника Гусев. — Павла Ивлева.

— Второкурсника? — удивился полковник. — Никогда бы не подумал… Очень язвительно там все подано.

— Угу… А на днях он мне принёс две рекомендации в партию. Знаете, от кого?

— Ну, удиви меня! — улыбнулся Марковец.

— Одна от Межуева из КПК, а вторая от Захарова, второго секретаря Московского горкома.

— Шутишь? — сразу подобрался Марковец и озадаченно посмотрел на Гусева. — И чей это парень?

— В том-то и дело, что ничей. Провинциальный паренёк, приехал в Москву полтора года назад.

— Ну, так не бывает, — скептически покачал головой полковник. — Просто, ты чего-то не знаешь. Кто его родители?

— Отец доцент в Горном институте, мать рядовой экономист… Я и сам понять пытался… Тут коллеги говорили, что он лектором общества «Знания» ещё до поступления в МГУ был. Научный руководитель, замдекана, от него в восторге. Статьи вот его публикуются в «Труде», уже говорил. А сейчас еще и выступления на радио пошли… Да длинные такие, и очень толковые…

— Он ещё и на радио выступает? — удивленно покачал головой Марковец.

— Да, причём очень успешно. Он представляет МГУ и мне пришлось целый кабинет выделить для группы по работе с письмами, которые граждане со всего Союза пишут ему на радио…

— Ну, надо же… Второкурсник? И сам всего добился? Хочешь сказать, талант?

— Без всяких сомнений, — уверенно ответил Гусев. — Я бы даже сказал, вундеркинд или гений. А Межуев и Захаров просто его приметили, и решили застолбить за собой.

— Угу… Ну, спасибо за наводку, проверим, что у тебя за гений такой завёлся, — заинтересованно взглянул Марковец на Гусева. — Нам гении нужны!

Пока дети спали, сел писать статью про воевавших в войну женщин. Материала немного, но это если про каждую в отдельности писать. А если представить их подвиги, как пример самоотверженности советских женщин, защищавших Родину наравне с мужчинами, то вполне хватит.

Вообще, послушав Балдина, с каким уважением и восхищением он рассказывал о молоденькой лётчице-истребителе, начал понемногу понимать, почему мы вытянули эту войну, совершили, практически, невозможное. Да потому, что с такими женщинами и мужчинам, хочешь, не хочешь, а приходилось соответствовать…

Задумывал сначала статью, как гимн женщине-воительнице, защитнице, заступнице. А написал, в итоге, про простых девушек и женщин, самых обычных, которых у нас миллионы. Добрых и улыбчивых, легкомысленных и влюбчивых, порывистых и мечтательных. Но в трудную минуту они станут надёжными и ответственными, смелыми и решительными, сосредоточенными и внимательными. И встанут плечом к плечу со своими мужчинами и будут самоотверженно бить врага из пулемёта или снайперской винтовки, или выносить раненых с поля боя… Говорят, у войны неженское лицо. Но советская женщина смело смотрит ей в глаза.

США. Штат Флорида. Тампа.

Бейли-Блинов сидел в своём офисе и держал в руке список акций, которые он уже поручил брокеру приобрести по указке Центра. Не отпускали его мысли по этому поручению… Все хотелось понять, почему вдруг впервые ему дали такое необычное задание…

Задумчиво глядя на залив, он анализировал этот список. В нем преобладали нефтедобывающие компании, танкерные компании, верфи…

Что происходит? — думал он. — Почти все компании связаны с нефтью… Верфи, опять же, причем те, на которых танкеры делают. Компании по перевозке нефти…

И тут его осенило…

Не иначе, наши что-то затевают… Точно! Уж не планируют ли они грандиозную заварушку на Ближнем Востоке? Похоже на то! Да… Это, однозначно, будет очень серьезная война, после которой подорожает и нефть, и все, что связано с ее добычей и транспортировкой… Пожалуй, не стоит сейчас вкладываться в ещё один филиал. Надо не копить на него, а пустить все деньги на акции. Если все сработает, как ожидают в Москве, потом появятся деньги сразу на несколько филиалов…

Эх, даже жалко будет перед отъездом продавать такой раскрученный бизнес! И погода тут, конечно, выдающаяся… Всегда солнце, всегда тепло. Но родина есть родина, он вполне будет наслаждаться и слякотью на своей даче. А там и лес березовый неподалеку… Грибная охота… Друзья, опять же, по даче, все сплошь как и он отставники или действующие сотрудники КГБ… Шашлыки, соленые огурчики. Эх, лепота!