— Ричард, говорят, ты хорошо мечом владеешь, — парень уже заметил, что у меня нет ни меча, ни посоха, и, как многие, посчитал безоружным.

— Да, а это мой меч, «Повелитель Демонов», — совершенно не стесняясь местами слезшей краски, он вынул меч из ножен.

Разгорячённый и уверенный в своём превосходстве, он помахал клинком у меня перед носом. Я чуть поморщился, а Ричард, довольный реакцией, улыбнулся и продолжил напирать.

— Дядя Хаген, а вы, как я помню, трактирщик? Эмма рассказывала, что в прошлом вы были авантюристом, но почему-то забросили.

— Ричард, это не…

— Не нужно, Лучик, — мне всё больше не нравился этот мечник, похожий на дилетанта! — Решил, что мирная жизнь куда приятнее вечной битвы.

— Наверное, но теперь вы не разрешаете дочери пойти по своему пути, — парниша не спешил убирать меч и даже взялся поудобнее.

— На это есть свои причины, Ричард, но я сомневаюсь, что именно ты должен быть рядом с Эммой, — вот это ему совсем не понравилось.

Мечник нахмурился и долго смотрел на Лучик. Уж я этому чёрту рога-то пообломаю! Рукой я подтянул Эмму ближе к себе и убрал за спину, а лютню перетянул вперёд. Вид музыкального инструмента позабавил Ричарда, и он даже хохотнул.

— Дядя Хаген, вы хотите мне сыграть?

— Возможно, Ричард. Мне совсем не нравится, как ты смотришь на Эмму. Не очень-то это похоже на влюблённые глаза!

— Боюсь, не вам это решать! — он повысил голос и протянул руку ко мне. — Эмма, иди ко мне!

— Лучик, не нужно, — я не стал преграждать ей путь, но девушка и не собиралась никуда идти.

Такая внезапная перемена в авантюристе её напугала, а то, как он общался со мной, кажется, на многое раскрыло глаза. Никуда он не собирался её забирать. Это обычная мразь, которая хотела воспользоваться девушкой.

— Не мешайте, папаша… — мечник хотел было добавить что-то ещё, но думаю, хватит этому щенку тут тявкать.

— А вот это ты зря.

Мало кто знает, но барды способны на музыкальную магию, и это так волшебно, как и затратно. Я стал выбивать на струнах грозный, резкий звук, мелодии молний, грома, самой бури. Мне нужно секунд десять, и этот Ричард пожалеет о своих словах. Пока я продолжал призывать стихию на свою сторону, мечник, ни о чём не подозревая, захохотал.

— Как жалко, такого у меня ещё не было. Ты надеялся остановить меня какой-то лютней?

Мечник бросился ко мне, занеся меч слева. Чёрт, я-то увернусь, а вот Эмма? Стараясь почувствовать девушку спиной, я пихал её назад. Ещё пять секунд, пожалуйста, продержись пять секунд! Я не почувствовал девушку и отпрыгнул в сторону от меча. Кажется, я был слишком плохого мнения о Лучике, она уже давно успела среагировать и отскочить в другую сторону. А Ричард и вовсе забил на её присутствие и продолжил теснить меня. Отлично!

Моя грозовая песня подходила к концу — ещё несколько финальных аккордов и гром. Мечник не обратил на него внимание, а вот Эмма, наоборот, раскрыв рот, уставилась на небольшую тучку, собравшуюся над поляной. Ещё секунда — и громыхнула молния, ещё одна. Поднялся ветер, а я продолжал крутиться вокруг и играть. Ричард всё махал мечом и кричал мне, чтобы я прекратил этот похоронный марш. Ты слишком наивный и глупый мальчишка…

Несколько молний угодили в разные части доспехов и открытые части мечника. Латунь так хорошо проводит ток, что мелкие искорки ещё некоторое время блуждали по доспехам, а вот Ричард успел лишь коротко вскрикнуть и, словно мешок картошки, свалился к моим ногам. Я шандарахнул по нему ещё одной молнией — чтобы наверняка и тяжело выдохнул.

Пока я проверял пульс этого недорыцаря, тучка ещё какое-то время недовольно громыхала над нами. Эмма присела и тупо смотрела в землю, через пару минут я пристроился рядом.

— Он не зацепил тебя? — она мотнула головой и облокотилась на меня. — Спасибо, что позвала меня. Пожалуйста, впредь будь осторожнее с людьми. Среди них есть и такие.

Носком я пнул голову Ричарда. Он был без сознания, но даже когда очнётся, боюсь, не сможет продолжить путь мародёра, а, возможно, и вовсе не вспомнит, что он делает на этой полянке. Его доспехи почти не пострадали, но, прежде чем он их снимет, они ещё ударят его небольшим разрядом. От осознания этого нюанса я даже улыбнулся. Неожиданно приятно, но надеюсь, что я не стал садистом.

Украдкой взглянул на Эмму, а у той глаза на мокром месте. Вот чёрт! Как вчера не смогу отделаться…

— Кажется, у твоего отца не будет выбора и ему придётся отпустить тебя в путешествие. Хотя бы со мной, — Эмма шмыгнула носом и просто кивнула, плохо дело. — Ты прекрасно уворачивалась, кажется, этот увалень всё же научил тебя кое-каким приёмам.

— Он только и делал, что учил меня уворачиваться, — её голос дрожал, но она продолжила: — А если я не могла от него сбежать, то требовал поцелуй.

Я поёжился и приобнял Эмму. Мне ни разу не разбивали сердце, и я вообще не понимаю, как её утешить. А может, ей и не разбили сердце? Тогда, что лучше сказать?

— Я бы не хотел поселить в твоей душе недоверие к другим мужчинам, но, пожалуйста, будь осторожнее. Если тебе некомфортно и что-то кажется странным — уходи, не доверяйся первому встречному, а лучше находи подтверждение слов в действиях. А когда будешь сомневаться, я или твой отец всегда будем рядом и подскажем, поможем.

Я надеялся, что мои слова хоть отчасти, но запомнятся ей. В мире, конечно, есть скоты, но их не так много, и как жаль, что он попался ей так рано.

— Давай вернёмся в таверну, я поговорю с Гансом, когда он проснётся. А тренироваться тебе лучше будет в путешествиях с реальными авантюристами. Я помогу тебе найти таких, — чуть подумав, добавил: — И меч найдём, тебе хороший, этим даже сыр не порезать.

Эмма хихикнула, уткнулась мне в грудь и не разрешила встать. Я едва различил шёпот: «Можно ещё посидеть немножко». Сопротивляться не смог и лишь обнял девушку, мягко и медленно поглаживая её по спине. Небольшая буря, призванная моей музыкой, разошлась, и на поляну снова выглянуло солнце, приятное и нежное.

Прикрыл глаза и расслабился, вдыхая запахи ельника и полевых цветов. А всё-таки красивое место, знал ведь, куда звать, жучара.

Когда мы вернулись в таверну, Ганс уже проснулся. На вопрос, где это мы ходили, я отшутился, а потом добавил, что встречали рассвет. Эмма следовала за мной, словно хвостик, и по её глазам я видел, как она ждёт разговора. Решительности на него у меня совсем не было, поджилки тряслись от одного взгляда на Ганса, от мысли, что я ему хочу предложить. Не найдя другого выхода, я просто заперся у себя в комнате.

Не знаю, с какой стороны подойти, как начать этот разговор. Просто прийти и поставить перед фактом: мол, друг мой сердечный, а ты знал, что Эмма тренируется тайком от нас всех? Или не стоит об этом упоминать? Лучик просила меня сохранить это в секрете. Тогда как объяснить, что я хочу взять её с собой в путешествие? Нужен ведь какой-то предлог, да? Гансу определённо нужны будут весомые доказательства и факты, почему вообще стоит соглашаться на эту авантюру. И что я ему предложу?

Я невеликий воин, и мои слова о полной защите и безопасности Эммы будут для него пустым звуком. Как бы давно мы друг друга ни знали, но дочка для него дороже всего на свете. Нужно начать с малого, предложу ему пофантазировать: а что, если Эмма решит сбежать. Возможно, он уже думал об этом, и я смогу постепенно вывести его на разговор о путешествиях, хотя бы со мной.

Если так подумать, вся моя жизнь будто была предрешена с рождения. Моя семья поколениями владела кузницей и изготавливала оружие и доспехи, даже мать занималась ювелирными украшениями и делала амулеты для магов. Мой отец ворчал, если я начинал петь, но всегда смягчался под взглядом мамы. Меня тоже приучали к работе за наковальней, но это место всегда будто высасывало из меня силы, и я в секунду терялся, обмякал, часто терял сознание от жары и шума. Я всегда старался избегать кузницы и часто просился с матерью. Среди камней мне было проще работать.