Эшли достала наушники и включила первый попавшийся плейлист. По периметру работали заведения, предлагающие большое разнообразие блюд, начиная от восточной и заканчивая западной кухней. Ко многим выстраивались длинные очереди. По центру были расположены столики. У самого эскалатора на небольшой сцене ведущий проводил конкурсы для детей. Шум от праздника, голосов людей, и других посторонних звуков просачивался сквозь музыку в наушниках. Эшли чувствовала аромат жареной картошки и сладостей. В этом хаосе она продолжала наслаждаться моментом. Она наблюдала за людьми, и на некоторых задерживала взгляд. Эшли выделяла необычные привычки, походку и мимику. Старалась запомнить или даже повторить.

За соседним столиком сидела девушка. Брюнетка с красными прядями пила коктейль, каждый раз отбивая пальцем на краю трубочки один и тот же ритм, прежде чем сделать глоток.

Один. Четыре быстрых. Два медленных. И глоток.

Группа вернулась к Эшли с полными разноцветными подносами. Многие были голодны, поэтому не медлили. Быстро уселись, хватая свои блюда. Еда с трудом вмещалась на три стола, что заняли Орлы. Парни уплетали за обе щеки, а Эшли не могла притронуться к своему любимому тирамису, которое для неё купила Моника. Появлялась странная тревожность, которая с каждой секундой увеличивалась, когда Эшли смотрела на Чарльза, сидевшего напротив.

– Кто в хоккее победил? – спросила Эшли, стараясь заполнить молчание, в котором они трапезничали.

– Рэй и Чарли, – гордо произнесла Моника с набитым ртом.

– Разве были сомнения? – в своей манере спросил Чарльз.

– Признайся, если бы ты играл чисто, вы бы слили. – спокойно заверил Мейсон, указывая вилкой на блондина. – Ты только и делал, что бездумно бортовал.

Чарльз хмыкнул и принял позу поудобнее, оставляя свой недоеденный кусок пиццы у себя на тарелке. Эшли хотела что-то добавить, чтобы предотвратить надвигающуюся перепалку, но поняла, что из всего того, что она уже успела сказать, ничего кроме как почвы для споров не появилось.

– Кто-то же должен играть по-мужски, да, малыш Энви? – язвительно спросил блондин.

От такого обращения у Мейсона вмиг покраснели уши, но он старался не терять самообладания. Джонатан и Моника переглянулись между собой. Оба хотели устранить конфликт, но не знали, стоило ли им влезать. Эшли постаралась унять негативный настрой парней, но её слова остались пустым звуком.

– Что-то не так? – спокойно задал вопрос Мейсон.

– Хватит прикрывать свою бездарность за красивыми словами.

– Чарльз, ты перегибаешь. – еле слышно вмешался Джонатан.

– Вот только ты не лезь! – злобно улыбнулся Чарльз, выставляя руку перед собой. – Молчи, как ты это умеешь, нейтрал.

Эшли и Моника посмотрели друг на друга. Блондинка была готова провалиться сквозь землю. Как ей было стыдно. Это она подняла эту тему. Сейчас она была виновата в споре. У них и так проблемы в группе, а Эшли только усугубляла ситуацию. До тех пор, пока она никуда не вмешивалась и не начинала разговор, всё шло хорошо. Стоило ей открыть рот, как атмосфера сразу же накалялась. Джонатан был прав. Она и впрямь только всё портила…

Эшли стала жевать передние пряди, то и дело бросая взгляд с Чарльза на Мейсона. То ли солист Орлов заметил это, то ли почувствовал её настроение, он взял руку Эшли под столом и сжал её. Девушка взглянула на Мейсона.

– Нашёл место, чтобы срываться на людей. – твёрдо сказал рыжеволосый. – Если мы так сильно задели твои чувства, почему бы нам не обсудить это наедине?

– Какие чувства? – рассмеялся Чарльз. – Вы просто в сотый раз доказали, что вам нельзя доверять. Для меня вы – никто. – усмехнулся блондин.

– Не говори то, о чем потом будешь жалеть. – сказал Рэй, нахмурившись, в непривычной для него манере. – Ты сегодня весь день на нервах. И никто из нас в этом не виноват. – указал рукой на всех сидящих за столом. – Ты сам себя довёл до такого состояния.

Рэй замолчал. Даже Чарльзу пришлось подавить своё удивление, что говорить о других.

– Нам жаль… – начал Джонатан.

– Идите к чёрту! – ударил по столу блондин и резко встал из-за стола, что стул, на котором он сидел, повалился на пол. Чарльз направился в сторону выхода.

Люди вокруг стали оборачиваться и коситься на их стол. Эшли смотрела вслед за уходящей фигурой. Пойти за ним или нет? Девушка старательно пыталась предугадать различные исходы и выбрать правильный план действий. Только она хотела встать, как Моника осторожно коснулась её плеча. Она остановила Эшли, и сама побежала за Чарльзом.

Они остались вчетвером…

Все смотрели к себе в тарелки и даже не пытались нарушить молчание. Каждый понимал, что рано или поздно этот спор должен был возникнуть. Эшли была к этому готова, но всё равно ощущала тяжесть после такого разговора. Она выплюнула мокрую прядь, перестав чувствовать цитрусовый привкус.

– Всё-таки пойти на каток было паршивой идеей. – почесал затылок и улыбнулся Рэй.

Мейсон потер свои глаза, словно только проснулся: Мейсон, Джонатан и Эшли посмотрели на друга и одновременно рассмеялись.

– Вы хотя бы в хоккее выиграли…

Около двадцати минут они сидели и гадали, вернуться Моника и Чарльз или нет. Эшли сгорала от любопытства. Ей хотелось узнать, смогла ли Моника догнать парня? О чём они так долго разговаривали? Было бы лучше, если вместо Моники за ним пошла она?

Вскоре Джонатан заметил, как Моника и Чарльз возвращались. Они были в хорошем расположении духа. Девушка не переставала громко смеяться, а Чарльз рассказывал что-то и улыбался.

Как Моника это сделала? Когда Чарльз уходил, казалось, ад быстрее замёрзнет, чем он остынет. Но вот, всё было в порядке. Эшли не смогла бы так. И её кольнуло неприятное чувство, граничащее между ревностью и завистью.

После возвращения Моники и Чарльза все стали вести себя непринужденно. Хотя бы создавать видимость. Но в течение недолгого времени студенты распрощались, сославшись на планы.

К Эшли недавно подселили первокурсницу. Но, в целом, ничего не изменилось. Бетти постоянно пропадала со своими друзьями и зачастую ночевала не в своей комнате. Их взаимоотношения складывались не очень, хоть изначально новая соседка проявляла большой интерес. Эшли не смогла понять, с чем это было связано. Либо со скукой и любопытством Бетти, либо с желанием стать ближе к Орлам. В любом случае, их общение ограничивалось холодным «добрым утром» и вопросом «ты куда?».

Зайдя в свою комнату, Эшли снова не застала Бетти, чему была рада. Она заварила себе кофе, соблюдая, на её взгляд, идеальную пропорцию, и решила переписать некоторые конспекты. Девушка открыла ноутбук и включила её любимый альбом от Селены Гомес “When the Sun Goes Down”. Она приготовила маркеры пастельных тонов и ручку с разноцветными чернилами.

Эшли подпевала и покачивала в такт головой. Она аккуратно обвела светло-розовым маркером тему конспекта и дорисовала узоры чёрной ручкой. Она отложила ручку и присмотрелась. Её лицо расплылось в улыбке. Оформление конспекта для Эшли было чем-то вроде терапии. Она неспешно выводила каждую букву, рисовала узоры или рисунки, относящиеся к теме. После этого занятия, она плавно перешла на выполнение домашнего задания. Не заметила, как быстро пролетело время.

Она отложила все тетради и учебники, взяв вместо них сценарий к спектаклю. Эшли встала перед зеркалом и принялась играть свою роль. Она никогда не могла оценивать себя. Но всегда думала, что чего-то не хватало. Блондинка попыталась прожить все чувства и эмоции, которые испытывала Джульетта. Неосознанно мысли с истории Джульетты и Ромео сместились на её взаимоотношения с Чарльзом.

Она вспомнила недавнюю вечеринку Одри и притронулась к своим губам. Эшли сделала вывод, что после каждой вечеринки Одри отношения с Чарльзом усложнялись. Блондинка посмотрела на себя в зеркале и удивилась. За последние полгода она так изменилась. Взгляд стал наивнее. Появился румянец на щеках. Она никогда не думала, что от воспоминаний будет учащаться пульс, а лицо расплываться в глупой улыбке.