Двадцать третьего декабря прошлого года, увидев Эшли, Чарльз уже был готов выписываться из больницы. Вмиг почувствовал себя здоровым. И если вначале он думал, что такая реакция была вызвана тем, что ему не хотелось находиться одному, то потом такой вариант отпал, стоило в его палате появиться Орлам, отцу, Паркер.

Двадцать пятого декабря прошлого года, как только дверь палаты закралась за Эшли, Чарльз потянулся за пакетиком, подаренным девушкой на Рождество. В нём лежали стеклянный снежный шар и письмо. Он не смог сдержать ухмылку. Она ведь могла отправить сообщение в инстаграмме…

Но он прочитал письмо.

Потом ещё раз.

Спустя две недели Чарльз снова сидел, держа в руках это письмо, но уже не в больнице, а у себя в квартире. Казалось, он выучил все слова наизусть. И странно, ничего лучше он не читал. Это было самое романтичное письмо из всех, что ему когда-либо дарили. А ведь он был королём школы… Ему уже было пора ехать, но встреча с девушкой пугала его, приклеивала к полу, привязывала к ногам гири, не позволяя сдвинуться с места.

Он резко смял письмо и отбросил от себя, встав из-за стола. Но затем наклонился и поднял смятую бумагу. Он развернул листок и предпринял попытки расправить его. Бессмысленно. Чарльз оставил письмо на столе, глянув на него в последний раз.

«Дорогой Чарльз Габриэль Кинг,

Только идиоты празднуют Рождество в больнице.

С любовью,

Ангелочек»

Во время дороги мысли были об одном. Как сильно он не желал в свой выходной день видеться с Мейсоном, Рэем и Джо. Они были ему противны. Омерзительны. Чарльз был готов уйти из группы, сменить круг общения, лишь бы не разговаривать, не быть приятелями с ними. Так почему же он ехал туда? Разумеется, Кинг ни на секунду не поверил в слова солистки Орлов. Она сказала, что парни поспорили согласиться он или нет – провести с ними свободное время. Так странно. Раньше Чарльзу казалось, что ангелочек врать не умела. Но теперь ему думалось, что он просто знал её. Знал её и чувствовал.

Эшли всегда была честной. И если она соврала ему, значит, для неё это было важно. Разве он мог обидеть его ангелочка?

Чарльз резко затормозил, чуть не проехав на красный. Он инстинктивно прикоснулся к своему шраму у виска и попытался восстановить дыхание. Он прикусил щеку и тяжело выдохнул. Выходило хреново. Отец сразу сказал, за руль не садиться в ближайший месяц. После аварии было опасно. Перед глазами снова всплывал образ огромного грузовика, а в груди начинало колоть. От страха.

Но он не мог.

Лишь три вещи могли его заставить расслабиться, ощутить кайф, одурманивающий и одновременно ясный. Музыка. Сигареты. Дорога. От первой сейчас тошнило. Курить он намеривался бросить. Оставалась дорога…

Загорелся зелёный. Машина тронулась.

Эшли всегда была честной. И если она соврала ему, значит, для неё это было важно. Разве он мог обидеть ангелочка? Любую мог (неспециально, но без зазрения совести). А её никак. Она ведь верила в него, даже когда самому хотелось сдаться. Она верила ему. Чарльз не знал, как отблагодарить Эшли, поэтому решил начать с простого «не расстраивать её».

План «не расстраивать её» начинался со страшного квеста «Дом призраков», на которой собрались идти Орлы и Моника. Чарльз вначале подумал, что это шутка. Но когда на неделе все стали выбирать дату, он убедился в обратном.

Чарльз припарковался и взглянул на гаснущий карпьютер. 06:40. Он опаздывал на десять минут. И его это дико раздражало. Он хлопнул дверью. Фактически, до старта квеста оставалось ещё двадцать минут, но Орлы договаривались встретиться в половину.

Стоило ему появиться внутри, как парни и Моника замолчали. Они изучали его. Выглядели так, словно видели его впервые, хотя ещё днём они вместе сидели на парах. Джо протянул руку, и Мейсон молча вложил ему несколько купюр. «Я же говорил,» – тихо и победно сказал барабанщик.

– Кинг опоздал? – лучезарно улыбнулся Рэй. – В последний раз такое было в началке.

– Мы уже думали ты не придёшь. – с разочарованием от потери нескольких долларов сказал Мейсон.

Чарльз заносчиво хмыкнул и обвёл помещение взглядом. Он заметил Эшли в углу. Она разговаривала с какой-то незнакомкой, а, когда увидела блондина, только помахала ему. Он поправил свои волосы и сел на свободное кресло рядом с Моникой и Джо. В воздухе ощущалось такое показушное спокойствие. Быть может, Франц, без умолку болтавшую о своих каникулах в Марселе, всё устраивало.

– Это кто? – спросил Чарльз у Джо, глядя на двух невысоких блондинок.

– Это Кэндис. Осенью они с Эшли были на одном кастинге. – пояснил Джо. – Она, кстати, очень расстроилась, когда тебя не увидела здесь.

– Эшли? – приятно удивился Чарльз и поправил волосы.

– Кэндис. – усмехнулся Джо.

Чарльз кивнул, разглядывая Эшли. Пришёл он сюда только из-за неё, а она мило болтала со своей подругой. Даже не думала заканчивать. А где та самая неразговорчивая и чересчур серьёзная студентка-отличница?

– В Новый Год мы ужинали с бабушкой и дедушкой. И Рэю предложили попробовать андуйет, хотя я предупреждала его, что ему не понравится. – громко смеялась Моника под ухом Чарльза.

– Этот запах до сих пор снится мне в кошмарах. Почему ты сразу мне не сказала, что это колбаса с потрохами? Жуть. – скривился от воспоминаний Рэй.

– А ты, голубоглазка, с кем Новый Год отпраздновал? – спросила Моника, обращаясь к Чарльзу.

– С Э…

– Говорят, с кем Новый Год встретишь, с тем его и проведёшь. – дополнила Моника.

– Я один. – быстро ответил Чарльз, и сам удивился этому. – Не праздную ни Рождество, ни Новый Год.

Джо проницательно смотрел в лицо блондина, и тому казалось, что у него на лбу была бегущая строка, выдававшая его ложь «Он лжёт. Он лжёт». Чарльз протёр свой лоб и отвернулся от шатена. Моника назвала его скучным, занудным, неинтересным, ментально старым…И наговорила ещё миллион слов. А сам он был готов встать и биться головой о стену. Почему он просто не сказал, что Новый Год отметил с Эшли? Он же не верил во все эти дурацкие приметы. Так чего он побоялся? Что за бред? А Эшли? Чарльз надеялся, что девушка не слышала их разговор, а то она бы точно придумала, как над ним посмеяться.

В комнату вошёл пожилой человек во фраке с ужасно бледной кожей, словно мертвец. Началось… Наконец, Эшли вернулась к компании, а Кэндис скрылась за одной из дверей.

– Добро пожаловать в поместье рода Квинси. Вам предстоит разгадать тайну этого дома. Пора разделиться на три группы, – прохрипел старик. – И лишь одна уйдёт отсюда живой.

Команды разделились. Моника и Рэй, Мейсон и Эшли, Джо и Чарльз. Джо навалился на Чарльза, обхватив рукой его плечо, блондин посмотрел на него и ухмыльнулся. Тот уже уплетал за обе щеки печенье в виде черепов.

– Мы выберемся первыми. – донеслись обрывки разговора Мейсона и Эшли.

– Я и Джо обойдём вас. – встрял Чарльз и спрятал руки в карман.

Эти слова произвели превосходный эффект на Эшли. Она медленно подошла к Чарльзу и азартно улыбнулась.

– Я бы не был так самоуверен. – в ухо сказал Джо.

– Спорим, мы окажемся быстрее. – скрестила руки на груди она и приблизилась к Чарльзу так, что их носки на обуви соприкоснулись.

– На желание. – поддержал её идею Чарльз, смотря на неё свысока.

Они протянули друг другу руки, не разрывая зрительного контакта.

– Джо, разруби. – попросил Чарльз.

Каждому дали чёрные повязки на глаза и повели по длинным, путаным коридорам. Его и Джо остановили. Дверь захлопнулась. Заиграла органная музыка. Парни сняли повязки. По всей видимости, они оказались в столовой. На длинном столе стояли множество приборов, старый букет алых роз, красные свечи – единственный источник света. Стены были чёрные, а на них латинские надписи искусственной кровью. В маленькую тёмную комнату помещались небольшой полуразбитый буфет и книжный шкаф. В углу лежал «труп» дворецкого. Джо сразу плюхнулся рядом с ним и рукой манекена обнял себя за плечи.