Ходики на стене гулко отбили пять часов, и наступила тишина.

– Кого? – страшным шёпотом переспросил Алеон. На лице его благородия ходуном заходили желваки.

Он ещё спрашивает. Нет на свете другого человека, который нагло влез в моё сердце, оплеухами распихав по углам любовь к работе, к Кудряшке и даже к себе. И общему человеколюбию досталось – его эрл Клод вообще уничтожил своими выходками на первых парах. Остался, обжился и периодически хозяйничает, толкая подчас на сумасбродные поступки. Пути Ахавы неисповедимы, издевательски и о-о-очень неожиданны.

– А ты как думаешь? Есть идеи? – от иронично вздернутой брови капитан замер и пристально заглянул мне в глаза.

– Я счастлив, – пробормотал он. – Но при чем здесь твоя месть? Или подожди… Боги отняли право мстить за мою жизнь?!

– Ну наконец-то умный человек попался, – проворчала я, снимая отек с покрасневших глаз. – А то наберут в дознаватели по объявлению, без экзамена на формальную логику, а мы потом разжевывай им очевидные вещи.

Боги знали, какую подножку ставить. Тайное чаяние накопить на самого зубастого адвоката Порт-о-Фердинанда и заставить похитителя сполна отплатить мне за каждый пинок по ребрам обернулось пшиком. И будь простая месть моей мечтой – проглотила бы и перекрестилась, что небожители забрали какую-то ерундовую обиду. Куда сложнее смириться с тем, что и возможность выцарапать себе портальный артефакт на Землю помахала ушами.

– Ты планировала украсть у него артефакт переноса, – тьфу, догадливый. – Или отнять по закону в счет оплаты морального ущерба? Нет, никто бы его не отдал. Тогда подкупить дознавателей? Стражников? Чтобы они нашли в вещах преступника некую вещицу и тихо передали её тебе?

Звучит ужасно. Мерзко. Отвратительно.

– Какой же ты сообразительный, – голос наполнился неподдельным восхищением, а ладошки сами похлопали от восторга. – Знала бы раньше, завербовала бы тебя в напарники.

– Какая честь, – с добродушным сарказмом протянул Алеон, и не думая упрекать за планируемое преступление. – Одно покоя не дает: твоё лекарское вреднейшество вот так запросто разменяло путь домой на мою жизнь?

– Как ты меня назвал?

– Думала, я не слышу, что ты там себе под нос бубнишь? – колко рассмеялся капитан. – Гвадейшеству полагается личное Вреднешейство.

– Ты – Вреднейшество!

– Ну-ну, мне ещё топать и топать до столь высокого титула, – издевательски усмехнулся он. – Разве что через брак. Ты станешь капитаншей, а то и майоршей, а я, так и быть, стану Лекарским Вреднейшеством.

Гадкое Гвардейшество! Это он ещё не слышал, как я его гвардейским выползнем называю… И завуалированные намёки на свадьбу лишь ранят плохо зажившее сердце. Будто я не знаю, отчего старый маркиз выбрал на роль невестки леди Коллет.

– Твой отец никогда не позволит тебе взять в жены одаренную. Даже если я тебя вылечу.

– А с каких пор меня снова интересует его мнение? – спокойно парировал Алеон. – Великий Сетр, умная жена – горе мужу. Как догадалась?

Без труда. Слишком холоднокровно Эндрю Клод рассуждал о вероятности потерять сына в Ликантропе и необходимости срочно поженить их с Ариадной. Он не просто списал старшего сына со счетов, но и был бы не против стереть с лица земли первый блин «комом» – непокорного, талантливого и слишком непредсказуемого первенца. Давние распри усилились с болезнью Алеона, усугубились его непримиримым характером и легально позволили старому маркизу объявить своим правопреемником младшего сына. А чтобы старший точно не смог претендовать на титул и земли, решил поженить его с неодаренной леди.

Чьи дети с огромной долей вероятности родятся не магами, а, значит, выпадут из конкурентной борьбы с другими внуками. Недаром обычный человек лорд Коллет всю жизнь волочит за собой титул вшивого барона, не имея возможности повысить его через военные подвиги.

– Он пожелал вашему роду угаснуть, эрл Клод, – печально улыбнулась я. – И больше не считает тебя своим сыном, лишь досадной ошибкой, которую нельзя убить прямо, но можно исподволь загубить браком с мелкотитулованой неодаренной барышней.

Уж в чём-чём, а в магической генетике я поднаторела. Магам, вступающим в колдовской мезальянс, даже рекомендовано обратиться к целителю сразу после зачатия, чтобы подкорректировать процесс развития плода, по возможности передав ему группу крови родителя-мага. А я мало того, что сама маг, да к тому же целитель. Мои будущие дети потенциально бессмертны… Гхм, шучу-шучу, но скарлатина, ветрянка и подростковые прыщи им не грозят.

– Ты смогла оплатить мой счёт перед богами, потому что… Любовь позволяет разделять участь близких?

– Долги кредитора зачастую вешаются на семью. Небожители не верят бумажкам, лишь сердцу, поэтому заключить сделку с небесами на благо другого человека возможно лишь при искренней любви. Мой похититель любил сына, по-настоящему любил. А я сумела полюбить вас, ваше благородие. Слава Авиценне, взрослой женщине не стыдно признать такую мелочь.

Зато стыдно вспомнить, как пыталась купить жизнь Поля у богов. Ставлю свои капиталы, что опростоволосилась бы перед честным собранием – по зрелому размышлению мне не хватит привязанности к молодому фениксу, чтобы чистосердечно пожертвовать ещё одной привычкой. В моменте жалость захлестнула с головой – проклятые эмоции, но упрямство перевертыша сыграло на руку всем.

– Ясно – на лице капитана расцвела предвкушающая улыбка. Весьма ядовитая! – Некто из высшей аристократии, чей сын-подросток долго и смертельно болел. Высок, вероятно тоже кареглаз и достаточно богат, чтобы купить запрещенный и официально несуществующий портал на Землю.

– Алеон, не надо. Я пообещала богам отступить.

– Зато я ничего не обещал, – отрезал мужчина. – Искорка, не вмешивайся, прошу. Сейчас я очень, очень зол! Какая-то мразь посмела тронуть мою женщину, и нет для сукиного сына другого конца, кроме крышки гроба.

– Но я не хочу, чтобы он умирал! Пусть его осудят по закону, отправят в каменоломни лет на двадцать, заставят выплатить компенсацию. Мне не нужна его смерть.

– Обязательно осудят и отправят, – с энтузиазмом заверил эрл Клод. – А потом при этапировании случайно потеряют в каком-нибудь болоте с бетонной плитой, прикованной к ногам.

– Алеон!..

Кто из нас мстительная особа? Но врать не буду, приятно. Есть определенный шарм в мужчинах, которым достаточно показать пальчиком в сторону обидчика, и к вечеру враг перестанет существовать. Одно останавливает – судя по внешним признакам, тот козёл побогаче и повыше семейства Клод. Я не раз приходила к чугунным кованым воротам, стучалась, кричала, требовала вернуть меня домой. Всё без толку. Загородное поместье придурка-аристократа было глухо к мольбам прохожей лекарки, в своем величии и позолоте игнорируя худую женщину, прыгающую за территорией светлейшего.

– Аля, посмотри на меня, – мягкий голос, ласковый взгляд. Глаза капитана глядели с любовью и легким вопросом. – Понятно, кто-то из герцогов.

– Да как ты узнал?! – завопила я, отшатываясь подальше. Р-р-р-р, разведчик!

– У тебя снова написано на лбу: эрлу Клоду не хватит денег и власти на победу, – преспокойно констатировал гвардеец, натягивая белоснежные перчатки и звоня в крохотный серебряный колокольчик. – Прощаю на первый раз, золотце. Отдыхай и ни о чем не беспокойся. Лола, предоставь госпоже каталоги свадебных платьев.

Каких еще свадебных платьев? Куда? Зачем? Мы так не договаривались!

– Эрл Клод, если я вас люблю – это не значит, что я хочу за вас замуж!

– Я тоже тебя люблю, – абсолютно счастливо улыбнулся он, в дверях пропуская юркнувшую служанку. На столик легла стопка модных журналов. – Можешь не хотеть. Только недолго.

– Но…

– Женщина, умеющая подкинуть нетривиальную задачку по устранению могущественного врага – шарман, цветок, сокровище. Грех такую упускать. Я всё сказал.

– Алеон, подожди!

Печенки-селезенки, если он сейчас пойдет и убьется об сволочного герцога – я себе этого не прощу. Надо его остановить, а если не выйдет… Тогда оплатить беспокойство по тройному тарифу.